Разборки в Токио - читать онлайн книгу. Автор: Айзек Адамсон cтр.№ 36

— Ты пиво еще подаешь? Или только воздух?

— Воздух, пиво и информацию.

Все, что нужно мужчине. Я сел в конце бара и подключил терминал. Бхуто принес мне светлого пива «Кирин» и рассказал о софте, который загрузил в компьютеры, а затем порекомендовал несколько сайтов.

— Посмотрите страницу Йоко Ториката, — сказал он. — Фотки просто прелесть!

Но я вместо этого подключился к главному офису «Молодежи Азии». У меня накопилась уйма электронной почты — цифровые излияния фанов, обнаруживших мой адрес в журнале. Я не стал загружать письма, чтобы не полетел комп Бхуто, — мне надо было кое-что проверить.

Я уже давно взял в привычку составлять досье на людей, которые меня заинтересовали. Это значительно облегчало расследования, а если в моих фактах сомневались, у меня имелись документальные подтверждения. До моего отъезда Саре выпала незавидная доля: она набивала мои записи и газетные вырезки в компьютер, чтобы потом хранить их на сервере. Чем больше я думал о том, чем заставил ее заниматься, тем лучше понимал ее наркотические загулы.

Я открыл файл Сато и стал читать. Несколько статей — в основном рецензии из киножурналов для узкого круга. Целый цитатник под названием «Сато о кино». Это я решил опустить и перешел сразу к краткой биографии, которую сам и составил.

Сато Мигусё — дата рождения не известна. Отец — малоизвестный бзнси [56] поклонники звали его «Большие Уши». Мать не доучилась в школе гейш и стала актрисой, в основном играла иностранок.

Характерная цитата: «Детство я провел, наблюдая, как отец читает тексты за кадром в старых немых фильмах. Я считал его самым умным человеком в мире, потому что люди шли и шли каждый вечер, чтобы его послушать. Мне тогда и в голову не приходило, что кино имеет к этому какое-то отношение. Я думал, они просто хотели послушать, как папа расскажет им историю, или объяснит про Эйфелеву башню, или еще что. До сих пор, когда я смотрю немой фильм, мне иногда слышится его голос. „Чаплин дает женщине цветок. Это роза, на Западе — цветок с романтическим подтекстом. Женщина благодарна и кокетливо улыбается…“»

Сато Мигусё учится в театральной частной школе. На последнем году обучения пишет свою первую работу под названием «Сеппуку в Исикава». Позже Мигусё уничтожает это произведение, так как стыдится ее дилетантства.

Характерная цитата: «Она была лишь плагиатом старых пьес театра кабуки, в которых несчастные любовники в финале падают на собственные мечи. Я попытался немного ее модернизировать и заставил их застрелиться из русских револьверов. На тот момент то была моя единственная инновация. Пьеса так и не увидела свет, все экземпляры я уничтожил. Вот как все было плохо».

Вскоре после этого, по словам Мигусё, у него случилась первая любовь. Женщину звали???

Затем он снял кучу фильмов и стал знаменит. Я не могу прочесть твои заметки, Билли. У тебя ужасный почерк. Это бессмысленно. Ты все равно не будешь их смотреть.

Сара, Сара, Сара. Пятьдесят с лишним страниц заметок о Сато Мигусё — и вот что осталось. И она еще обвиняет меня в пассивной агрессивности. Я решил распечатать файл «Сато о кино», чтобы прочитать его в поезде до Киото. К несчастью, у Бхуто были какие-то проблемы с оборудованием, и принтер не работал. Так что я отключился от главного сервера «Молодежи Азии» и допил пиво.

Бхуто долго извинялся за проблемы с принтером и проклинал навороченную аппаратуру.

— Знаешь, как говорят в народе, — сказал я.

— Как?

— Если она работает, значит, уже устарела.

Хиро Бхуто лишь посмотрел на меня, затем повернулся и стукнул по принтеру, в недвусмысленных выражениях сообщив ему, что будет, если принтер не исправит свое поведение.

Принтер молча выслушал и принял к сведению.

На выезде из города я Снова попытался связаться с Синто по пейджеру, но ответом было молчание. Парень умел обижаться. Может, будь он рядом, он и разговорился бы, но теперь наверняка не скажешь.

Меня вдруг посетила интересная мысль, которая вроде бы оправдывала мою паранойю. У меня не было никаких доказательств, что он действительно водитель Сато. Я никогда не видел его с Сато, а Сато никогда его не упоминал. Предполагаемый заказчик убийства мог вполне организовать так, чтобы Синто Хирохито заехал за мной именно в тот момент, когда дом Сато уже горел. Я помню, как Синто, задыхаясь, подбежал ко мне, когда я выходил из «Пурпурного невода». К тому времени Сато уже наверняка загибался, давясь дымом.

Какой же я идиот. Синто, ключ к разгадке смерти Сато, все эти дни возил меня по Токио, а я думал только про его усы. Он несомненно узнал обо мне больше, чем я о нем. Я почувствовал себя дурачком, которого водили за нос.

В ожидании скоростного поезда я вновь стал рассматривать фотографию. Я так углубился в это занятие, что едва замечал людей вокруг. С вами явно что-то не то, если вы обращаете больше внимания на картинки, чем на людей.

Интересно, как эта фотография попала к якудза. Возможно, ее сделал частный детектив или бестолковый папарацци, который думал, что фотографии Сато еще ценятся в таблоидах. Но если Брандо Набико не врет, что это кадр с 16-миллиметровой пленки, дело принимает новый оборот. С появлением видео никто в здравом уме не станет пользоваться 16-миллиметровой камерой при слежке или даже для съемки домашнего кино. Фильм выйдет недешевый, звук никакой, для получения связного изображения требуется доводка. Эту камеру уважают эстеты и студенты-кинематографисты — за прекрасное качество изображения и за то, что она тоньше отстраивает освещение, фокус, количество кадров в секунду и тому подобное. Люди, которые любят повторять: «Театр — жизнь. Фильм — искусство. Телевидение — мебель». Иными словами, люди, которые о практической стороне дела, как правило, не заботятся.

Значит, главные подозреваемые теперь — снобы от кинематографа. Но явные изъяны фотографии говорили о том, что снимал сноб-неумеха либо сноб, которому плевать на качество изображения, хотя именно качество — основной резон использовать 16-миллиметровую камеру.

Невразумительно, конечно, — ну и ладно. Я же не обязан разгадывать каждую тайну. Найти женщину на фотографии — весьма мудрено само по себе.

Разглядывая снимок, я вдруг понял, что она становится все нереальнее. Искать ее след — все равно что играть в пятнашки с привидением. На ум приходило множество дзэнских коанов о простых с виду, но неразрешимых задачах. Однако такие мысли — пораженческий бред. Тайна — это обычная реальность, завязанная узлом.

Наверняка я знал только три вещи. Первое: она гейша. Ну хорошо, слукавил. Это не факт, а просто чертовски мощная догадка. Назовем это харагэй, мышление нутром. Второе: она знала покойного Сато Мигусё — в доказательство у меня есть фотография. Третье: когда я впервые увидел ее в «Пурпурном неводе», она от кого-то скрывалась, убегала почти в отчаянии. Вероятно, от якудза, но, может, и от чего пострашнее.