Троянский конь - читать онлайн книгу. Автор: Стэл Павлоу cтр.№ 25

Лоулесс усмехнулся, хотя глаза его так и не потеплели.

– За это я его и ценю.

Саваж поднялся и протянул старику диаграмму.

– Мы всю ночь пытались стимулировать область САЗ его гипоталамуса.

Лоулесс впился зубами в тост, покрытый слоем желтка.

– А, хотели добраться до его долговременной памяти? А как вы ее стимулировали?

– Звук. Особая музыка.

– Очаровательно. И как он реагировал на это?

– Исходя из его нынешнего состояния, мы сочли наиболее подходящей музыку второй половины пятнадцатого столетия, первой половины шестнадцатого – мадригалы Жоскена Депре и оперы Клаудио Монтеверди.

Лоулесс удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

– Это была моя любимая музыка, когда я жил в Праге.

Мегера не разделяла общих восторгов.

– Это меня и беспокоит. Именно в Праге мы в последний раз встречались с Кикладом. И еще: Киклад – левша.

Лоулесс отбросил салфетку.

– Это моя любимая музыка. А не его.

Он щелкнул пальцами, требуя расчистить стол.

Из темных углов выскользнули слуги, поспешно унесли китайские блюда, мармелад и столовые приборы. И подготовили стол для дальнейшего.

Мегера даже не подняла головы от документов, отдавая распоряжение касательно ежедневного распорядка дня своего хозяина. Перед Лоулессом появился поднос с таблетками и стаканами.

Препарат, замедляющий старение, включал в свой состав железо (для крови), аспирин (для сердца), противовоспалительные средства (для мозга) и сапогенины фуростанола (для печени и почек). Еще он принимал витамины В12, В6и красный женьшень. Гинкго билоба и цинк. Вся эта фармакопея должна была омолодить стареющий организм. Положа руку на сердце, Лоулесс понятия не имел, для чего нужно поглощать большую часть из этих препаратов. Какое бы вещество ни решили ввести в его рацион дотошные медики, он безропотно принимал его. Он даже не пытался предвосхитить очередную перемену ингредиентов.

Мегера наблюдала за ним, застыв как изваяние.

– Он играет с нами. Я уверена, что Ген ищет генеалогические записи. Ему нельзя позволять этого.

– И что с того? Может, в нем проснулся талант библиотекаря.

– Не будь таким беспечным!

– А то что, дорогая?

Ученые, сидящие вокруг стола, смущенно потупились. Лоулесса это только развеселило.

– Откуда появилась такая блестящая догадка?

Вопрос ее явно смутил.

– Оттуда.

Лоулесс догадался, что она скажет в следующий момент. Девушка гнула свою линию.

– Оттуда? Может, из музея, где ты случайно оказалась в ту же минуту, когда Гена охватил приступ безумия? Какая жалкая зависть! Он должен ознакомиться с записями на определенной стадии эксперимента, разве не так? Любопытство много значит для таких, как мы.

– Не настолько! – крикнула Мегера, хлопая ладонью по полированному столу.– Тебе не приходило в голову, что он может искать остальных?

– Остальных? – Лоулесс искренне попытался понять эту странную фразу.– Каких остальных?

– Какой же ты упрямый! Ты же сам ожидаешь их!

Лоулесс погрозил ей пальцем.

– Ты снова испытываешь мое терпение. И забываешь, что я уже прошел через процесс. Я был этим животным! Я понимаю его. Дай ему время, чтобы он тоже понял.– Он повернулся к Саважу.– Как вы думаете, не пора ли предоставить ему чуть больше свободы? Или лучше оставить его взаперти?

– Затрудняюсь ответить. Мегера права, он очень неустойчив.

– Хорошо, тогда пусть свободно перемещается по зданию. – Лоулесс отхлебнул воды из стакана и махнул рукой. – Можете идти.

Ученые и медики вскочили на ноги и с облегчением покинули обеденный зал.

Мегера, в свою очередь, не собиралась так быстро отступать.

– По сравнению с прошлыми нашими трудами сейчас мы проводим грандиозный эксперимент, который вот-вот провалится прямо на глазах.

– Ты ничего не понимаешь.

– Да ну? Запомните мои слова, потому что я больше не стану их повторять.

– Нет,– весело откликнулся Лоулесс,– не станешь.

Хихикнув про себя, старик взял стакан воды костлявой высохшей рукой и принялся отправлять в рот таблетку за таблеткой, исполняя предписания докторов. Он старательно пережевывал лекарства неровными шатающимися зубами.

Главное, для чего помогали медикаменты,– ясность мысли и хорошая память. Это нужно для процесса. Без памяти он становился сущей развалиной.

Лоулесс принимал липоевую кислоту с ацетилкарнитином для профилактики старческого маразма, хотя эта болезнь едва ли ему грозила. В его мозгу пока не было опухолей или иных повреждений, но береженого боги берегут.

Сегодня для укрепления памяти и лучшей концентрации старик выпил настой шалфея и съел несколько янтарных капсул рыбьего жира. На соседнем блюде лежали препараты для мужской потенции – экстракт коры дерева йохимбе и корней африканской фиалки.

Пока он принимал снадобья, Мегера следила по списку, чтобы старик не пропустил ни одного из ежедневных препаратов.

Потом она встала и нетерпеливо повернулась к экрану.

– Что мы собираемся с ним делать?

Лоулесс посчитал этот вопрос откровенной глупостью. Он вытер губы белой салфеткой и встал из-за стола.

– Мегера, ты обижена и возмущена. Тебя никто не устраивает. Ты отвергаешь всех и каждого еще до того, как мы начинаем работу. Хотя эта коварная змея обошла тебя и пробудила мстительность в сердце. Почему ты так кипятишься?

– Еще не поздно,– взмолилась девушка, поглаживая седые волосы Лоулесса.– Мы уже многого достигли. Мы можем изменить мою роль в эксперименте.

Лоулесс показал на экран, привлекая ее внимание к Гену.

– Может, он сумеет это сделать, а мое время подходит к концу.

– Я должна быть на его месте!

– Мегера, никто из нас с этим не справится. Тебя отбраковала сама природа. Не я тебя отвергаю, а биология. Женщина не в состоянии принять мое бессмертие. Ты всего лишь сосуд для новых поколений мужчин.

Что это все значит? Кто эти люди? Или портреты повесили сюда без особого смысла? Может, он должен их знать? Представляют ли эти картины интерес? А может быть, они просто символ того, что жизнь проходит?

Ген рассматривал полотна над камином, с которых требовательно и строго смотрели лица стариков. Цепь поколений; они жили, существовали, а вот кто он сам рядом с ними? Кусок глины. У одного скулы чуть повыше, чем у другого, у третьего топорщились уши, у четвертого – обвислый нос. Но все они определенно являлись звеньями одной генеалогической цепочки. Эдакая физиогномическая эволюция.