Бали. Шесть соток в раю - читать онлайн книгу. Автор: Роман Светлов cтр.№ 18

В одиннадцать я сидел в мини-вэне Спартака. Большую часть дороги мы молчали; и дело здесь не в настроении, просто наши отношения становились по-настоящему товарищескими. Для любого мужчины один из главных признаков товарищества — возможность молчать и не тяготиться этим.

Единственной темой, которую я обсудил со своим гидом, водителем и представителем местных контрагентов в одном лице, стала его роль в переговорах о покупке земли.

— Считайте меня младшим компаньоном, — ответил на мой вопрос Спартак. — Родители родителей Марата и родители моих родителей входили в один баньяр.

Баньяр — «соседство» — на Бали почти то же самое, что клан в Шотландии. Когда-то каждая балийская деревня состояла из нескольких соседств. Его участники были больше чем партнерами. Они помогали друг другу на полях, совместно хоронили умерших, отмечали свадьбы и рождение детей, покупали подношения в храмы, имели общую кассу взаимопомощи. На поле боя воины искали соратников из своих баньяров; бежать на виду у соседей считалось высшим позором.

В наше время соседства в их классическом виде сохранились только в горных захолустьях Бали. Но оказывается, и городские жители помнили о своем прошлом.

— Из нашего соседства вышло много известных людей. Даже член парламента. Он помогает нам из Джакарты: без него нашим фирмам было бы сложно. Но он просто старший партнер, все мы имеем долю в общем деле. Хотя бы маленькую.

— Значит, от моей покупки выгода будет всем, в том числе и вам, Спартак?

— Не стану скрывать: я тоже заинтересован, чтобы сделка состоялась. Я получаю плату за то, что езжу с вами, но главная награда — в будущем. — Покосившись на меня, он улыбнулся: — Не смущайтесь, господин Иванов. Если вы не подпишете договор, я не обижусь на вас. Вы — разумный человек. Мне с вами спокойно.

Слова Спартака подтвердили мои предположения: большинство из тех, с кем меня знакомили контрагенты, принадлежали к их соседству. Оставалось надеяться на здравомыслие моих хозяев. Я навел справки о цене на балийскую землю и не позволил бы себя обмануть.

Миновав Денпасар и старинные храмы Убуда, мы стали подниматься по южному склону вулкана Гунунг Агунг. Мировая Гора не спешила открыть нам свой лик. Вначале дорога петляла, а мини-вэн все чаще рычал, взбираясь на крутые подъемы. На смену пальмам пришли деревья, любящие прохладный климат. Потянулись рисовые поля, перемежающиеся с плантациями какого-то низкорослого кустарника.

По правую руку несколько раз появлялся океан — безмятежный и блистающий солнечными отсветами. Казалось, что вместе с лучами небесного светила на водной поверхности танцует сам Шива.

Северная часть горизонта была покрыта облаками; вскоре мы въехали под их сень. И почти тут же впереди выросла занимающая половину горизонта громада. Пока мы были на солнце, ее скрывала дымка, но теперь казалось, что Гунунг Агунг стремительно шагнул нам навстречу.

— Ого! — только и сказал я.

Балийцы не зря считали эту вершину Мировой Горой. Она нависала над окружающей местностью, а ее верхушка пряталась среди облаков. Я готов был поверить, что где-то там таится Брахма, владыка всего сущего. От его внимательного взгляда не укрывается ничто, в том числе и наша машина, ползущая по юго-западным склонам исполина.

К западу от великой горы находится озеро Батур — самое крупное на острове. Оно вытянулось по направлению юго-запад-северо-восток почти на десять километров. На его берегах есть участки, к которым невозможно подобраться с суши: северные и восточные берега озера образуют крутые склоны Гунунг Агунга и горы Батур. Там находятся поселки, где до сих пор живут дедовским укладом люди. Они выращивают рис и ловят рыбу без какой-либо помощи современной техники. Туда стремятся все ученые-этнографы, посещающие остров, а допуск туристов с некоторого времени ограничен.

Строго говоря, в будущем и мне предстояло пробраться к этим людям ага, посмотреть на их крестьянский труд, научиться какой-либо тонкости, которая помогла бы в продвижении продукта.

Но до озера Батур мы так и не доехали. Спартак повернул по одной из дорог к востоку и минут десять следовал в направлении речных потоков, начинающихся на высоте полутора тысяч метров близ горных складок, окружающих вершину Мировой Горы. По местным поверьям, источником всех этих рек и речушек является озеро. Из него вода течет по многокилометровым подземным туннелям к южным склонам Гунунг Агунга, чтобы дать жизнь земледельцам.

Наша дорога закончилась на площадке, с которой виднелся спуск в неглубокую долину. По ее дну бежал окаймленный кустарником ручей. По краям долины шли плавные линии подпорных стенок, прочерчивающих границы рисовых террас.

На площадке уже стояла знакомая мне машина Марата и Марты. Брат и сестра обнаружились «этажом» ниже. Они спустились на ближайшую террасу и что-то живо обсуждали у ограждавшей ее стены. Заметив нас, они помахали руками, призывая присоединиться.

Место, которое облюбовали мои контрагенты, позволяло увидеть долину в необычном ракурсе. Она появлялась по левую от нас сторону, уменьшаясь до размеров узкого и глубокого оврага, который исчезал в горной складке. Справа долина расступалась, число террас возрастало. Их покрывала изумрудная зелень: обычная трава вкупе с сорняками уже вполне освоилась на хорошо унавоженной земле. Кое-где были видны желтые и розовые проплешины, оставленные колониями местных одуванчиков и ландышей. В сотне шагов направо примостился дощатый домик, напоминавший тот, у которого мы надевали резиновые сапоги два дня назад.

— Вам нравится? — радостно спросила Марта.

Это место ей явно было по душе. Возможно, она уже видела, как в долине разворачивается шумная, активная деятельность. Агрономы, работники, техники, налаживающие насосы, которые гонят воду на терассы. Солидные покупатели, желающие посмотреть на продукт, который еще только зреет на полях…

Нет, скорее это была моя фантазия. Марта видела что-то свое. На ней был темно-бордовый брючный костюм, как всегда подчеркивающий точеную фигуру. Черные стрелки подводки окаймляли разрез ее глаз, чуть удлиняя их к вискам. В какие-то моменты ее лицо становилось похоже на маску, расписанную скупо, но выразительно.

— Еще не знаю, — честно ответил я. — Давно эти поля стоят… без дела?

— С прошлого года, — сообщил Марат. — Хозяин испугался экономического кризиса.

— Вот как? — Я удивился. — Хозяином был иностранец?

— Индонезиец, — поспешила ответить Марта. — Но ведь все мы смотрим телевизор, наполняемся страхом. Вот и здешний хозяин испугался финансовых потерь. Прекратил работу, начал продавать землю.

— Хотел слишком большую плату?

— Именно так. Страх жадности не помеха. Но со временем цена сбилась. Мы сможем снизить ее и дальше, если найдем реального покупателя, под живые деньги.

— Понятно, — кивнул я. — Давайте смотреть…

Путешествие по запущенной плантации оказалось довольно длительным и даже утомительным. Мы перепрыгивали влажные участки земли, спускались с одного поля на другое, забирались в кусты у ручья. Перебрались даже на противоположную сторону, которая, на мой взгляд, разработана была значительно хуже. Я старался держаться поближе к Марте, чтобы, преодолевая препятствия, подавать ей руку. Она от помощи не отказывалась, ее узкая ладонь охотно ложилась на мое предплечье. Марта по-прежнему играла в старого друга, но давала понять чувственный подтекст игры. Ни нотки той стервозности, которую я почувствовал в прошлый свой приезд. Марат и Спартак наверняка замечали это, но их мнение в тот момент мне было безразлично.