Мода в саване - читать онлайн книгу. Автор: Марджери Эллингем cтр.№ 42

— Похожи на крылья самолета, правда? Вэл — просто гений. Удивительное создание. Ты это понимаешь, Алан?

Он бесстрастно оглядел их обеих — в его ярко-синих глазах застыл упрек.

— Вэл — хороший друг, — сказал он. — У тебя нет друга лучше.

Джорджия откинулась на спинку сиденья с по-детски обиженным видом. На щеках ее проступил румянец.

— Милый, я это прекрасно понимаю! — воскликнула она страстно и по-хозяйски схватила Вэл за руку. — Прекрасно. Как же иначе. Алан, зачем ты мне это говоришь? Я обожаю Вэл, и она меня тоже любит, правда? Ты же меня любишь? Мы уже много лет дружим. Мы просто ужасно расстроены. Такая печальная служба. Все-таки я ненавижу такие вещи. Давайте остановимся и выпьем где-нибудь. Хотя нет, наверное, нельзя. Господи, нам ведь сегодня вообще никуда нельзя идти. Что же делать?

— Я поеду к тете Марте. Она ждет меня на Парк-лейн, — сказала Вэл.

— Вот как. Что за досада, — заметила Джорджия. — А что же нам делать? Алан?

— Да?

— Покатай меня на самолете.

— Сейчас?

— Да, только сначала переоденемся. Отвези меня в «Цезарев двор» и покатай на самолете. Я хочу улететь от всего этого, хотя бы ненадолго. Пожалуйста, Алан, мне так хочется.

— Ладно, — нерешительно произнес он. — Но там ужасно холодно, к тому же идет дождь.

— Ничего страшного. — Джорджия пожала плечами. — Мы разожжем огонь, будем сидеть рядом и болтать. Или нарядимся в какие-нибудь старые одежки и пойдем в какой-нибудь вшивый кабачок в Сохо, где нас никто не узнает. Ну как?

Вэл взглянула на Делла. Он тяжело смотрел на Джорджию. Невозможно было понять, о чем он думает. В его взгляде читался явный интерес, но что он о ней думал, оставалось тайной. Вэл моргнула и отвернулась.

— Приехали, — сказала она с облегчением. — Зайдете? Нет? Ну хорошо. Джорджия, увидимся. Алан, пока.

Ее маленькая рука, затянутая в перчатку, коснулась их рук, и она исчезла. Джорджия посмотрела ей вслед и грустно улыбнулась.

— Бедная милая Вэл, — тихо произнесла она. — Все-таки она прелесть.

Делл ничего не ответил. Он пересел на освободившееся сиденье и взял Джорджию за руку.

— Сейчас я отвезу тебя домой, а потом уеду, — сказал он. — Позвоню завтра.

— Почему?

Она отодвинулась, уставившись на него широко распахнутыми глазами обиженного ребенка. Это был самый привлекательный ее образ, мягкий и ранимый. Он заколебался.

— Тебе не кажется, что это будет уместно? — спросил он наконец.

— Уместно?

Она искренне недоумевала. Делл натужно рассмеялся.

— В общем, до завтра, — сказал он.

Джорджия видела свое отражение в стекле, отделявшем их от черной спины шофера. Отражение ей льстило, и она вновь успокоилась. Она не понимала, что Делл испытывал вполне естественное отвращение от самой идеи сближения любви и смерти, и терялась в догадках.

— Сегодня вечером я хочу быть с тобой, Алан, — заговорила она, взяв его под руку. — Я сегодня не играю из-за похорон, ты же знаешь. Сегодня первый раз, действительно первый раз, когда я чувствую себя свободной.

Ее невозможно было понять превратно. Она говорила искренне, страстно и бесконечно щедро.

Он молчал, и она ощутила, как напряглась его рука. Подняв взгляд, она застала его врасплох и вздрогнула — на его лице было написано омерзение.

— Хорошо, — произнесла Джорджия, высвобождая руку. Она улыбалась, но чувства ее были задеты. — Хорошо. Завтра у меня очень много дел. Позвони послезавтра.

Он вздохнул и закрыл лицо своими жесткими, мозолистыми руками.

— Ты меня совсем не понимаешь, да? — спросил он.

— Дорогой, я все прекрасно понимаю. — Голос Джорджии звучал скорее убедительно, чем искренне. Она пристально смотрела на него своими твидово-серыми глазами, и он, почувствовав себя каким-то научным препаратом, испытал отвращение, стыд и тоску.

Тем временем Вэл спокойно вошла к себе в контору. Рекс встретил ее в холле двумя вопросами относительно платьев, о которых она совсем позабыла, и Вэл, высвободив свои мысли из спасительного забытья, занялась ими. Рекс ничего не заметил, а когда она вошла в маленькую кованую беседку леди Папендейк, та подумала, что Девушка прекрасно выглядит, и порадовалась ее появлению, поскольку незадолго до этого ей пришло письмо.

Некоторое время они болтали о том о сем, включая некоторые рабочие вопросы. Вэл сняла свою черную шляпку, и ее золотистые волосы засверкали в лучах солнца, добравшихся до них из западного окна, за которым как раз выглянуло солнце.

— Я устала, — сказала Вэл извиняющимся голосом.

Тетя Марта сверкнула своими черными глазками.

— Ну что, Джорджия сыграла главную роль? Она любовалась собой?

— Наверное. Она прекрасно держалась.

— В самом деле? Тогда призрак ее мужа был очень рад.

— Наверняка, — рассеянно согласилась Вэл.

Она не села, и в ее движениях сквозила нервозность, не ускользнувшая от взгляда пожилой женщины.

— Ты чем-то раздражена?

— Нет-нет.

— Ну хорошо, — фыркнула леди Папендейк. — Сегодня мне пришло письмо от Эмили.

— От мамы?

Ничто не ослабляет эмоциональное напряжение лучше удивления, и Вэл подошла к столу, двигаясь совершенно естественно.

Леди Папендейк накрыла листок маленькими ручками.

— Это совершенно невозможно читать.

— Могу себе представить.

— Не уверена. Надеюсь, что не можешь. Тетя Марта пожала плечами. — Ну ладно, прочти. Это, видимо, правда, иначе откуда ей знать? Тут уже ничего не поделаешь.

Вэл взяла в руки сложенный вдвое лист плотной кремовой бумаги со знакомой алой шапкой — надменно выписанное имя дома и название графства. Даже сейчас эти слова пробудили в ней далекие воспоминания — почему-то о персиковом дереве на фоне розовой стены.

Дорогая леди Папендейк,

Я уже немолода (вообще-то, письмо начиналось со слов «Мы с Вами уже немолоды», но эта завязка была решительно вычеркнута стальным пером — яркий и неудачный образец британских представлений о деликатности) и пишу Вам, а не моей дочери, поскольку надеюсь, что Вы, по крайней мере, разделите мои чувства по поводу этой чудовищной ситуации. Сегодня утром я получила письмо от Дороти Фелпс. Она, разумеется, дурочка, но ею наверняка двигали самые лучшие побуждения. Она состоит в дальнем родстве с моим мужем (побочная ветвь по материнской линии) и никогда не стала бы намеренно огорчать меня. Прилагаю ее письмо и надеюсь получить его обратно. Как Вы увидите, она пишет: «Все только об этом и говорят». Это возмутительно. Видит Бог, я достаточно натерпелась от своих детей, но даже они должны понять, что это — последняя капля. Могли бы Вы быть так добры, чтобы проследить за Вэл, которая не должна иметь ничего общего с этой женщиной? Вэл никогда больше не стоит появляться в «Цезаревом дворе». Моей дочери следует понять, что, даже если она намеренно пренебрегла всеми преимуществами своего положения, ей не удастся избежать ответственности, которая лежит на ней так же, как и на мне или любом другом носителе нашего имени или тех немногих, подобных нашему имен, которые еще существуют. Говорят, что времена меняются, но у нас ничего не изменилось. Этот уютный уголок Англии, благодарение Господу, все тот же и останется таким же до моей смерти. На большее я не претендую. Разумеется, мы ничего не можем сделать. Надеюсь, что Вэл согласится с этим, несмотря на противоречивые влияния прошлых лет. Однако, возможно, какие-то шаги все же понадобится предпринять, и я велела нашим адвокатам оказать Вэл всяческое содействие. От нее я ничего не хочу слышать. Как известно моим детям, оправдания меня не интересуют. В моем мире объяснения и оправдания всегда воспринимаются как признак вины или слабости — справедливо это или нет. Эта немыслимая клевета просто не должна была прозвучать. Моя дочь не должна была ставить себя в ситуацию, в которой прозвучала эта клевета. Поскольку это произошло, я принуждена принять меры к тому, чтобы ее распространение прекратилось, и я прошу Вас призвать Вэл к ответственности. Если она ничего не может сделать, пусть, по крайней мере, уедет на полгода за границу. Кроме того, Вы, разумеется, очень меня обяжете, отказавшись от всякого рода общения с этой женщиной — Джорджией Рэмиллис.