Мода в саване - читать онлайн книгу. Автор: Марджери Эллингем cтр.№ 38

— Рэй не был мне отцом, вы в курсе? — Это признание прозвучало довольно резко. — Меня зовут Синклер.

— Понятно. Не знал, как тебя называть. А второе имя?

Едва вопрос прозвучал, Кэмпион сразу же пожалел о нем. Смущение его собеседника было очевидным.

— Окрестили меня Сонни, — ответил мальчик одновременно сухо и вызывающе — он явно научился этому тону недавно. — Тогда это имя казалось нормальным. Даже модным. Теперь, конечно, оно звучит жутко. Меня все зовут Синклером, даже мама.

— Меня окрестили Рудольфом, — сообщил мистер Кэмпион. — Но все называют Альбертом.

— А как иначе, правда? — поддержал его Синклер сочувственно. — Джорджия говорит, что на этом имени настоял мой отец, — думал, что я пойду в театр.

Его губы задрожали, и он яростно вытер лицо мокрым платком.

— А тебя не тянет на сцену?

— Дело не в этом. — Голос мальчика беспомощно дрогнул. — На самом деле мне все равно. Мне вообще все равно, кем быть. Я просто надеялся, что все наконец устроилось. Поэтому я и разнюнился. Это даже не из-за Рэя. Он был неплохим парнем — дружелюбным таким, общительным. И ужасно интересно рассказывал про свои похождения в Ирландии. Но с ним было столько хлопот! Приходилось все время ходить за ним по пятам, подыгрывать ему и уговаривать вести себя разумно и потакать Джорджии. Иногда он мне нравился, а иногда я ужасно уставал от него. Я испугался, когда услышал, что он умер. Думал, что меня стошнит, — все, как вы говорили. Но плакал я из-за себя.

Он громко шмыгнул и вновь пнул лавку.

— Поэтому я и решил рассказать — вам плевать, конечно, но все-таки это правда, и как-то неприятно, когда тебе сочувствуют, потому что ты переживаешь из-за смерти отчима, а на самом деле ты плачешь по себе. Признаться, мне на всех плевать, кроме Банни Барнс-Четвинда и старой Гритс. Это домоправительница Джорджии. Она меня нянчила в детстве.

— А кто такой Банни?

Синклер просветлел.

— Он хороший парень. Мы вместе перевелись из Толлесхерста в Хэверли в прошлом семестре. У него тоже проблемы с родителями. Они без конца разводятся и меняют планы. Банни — отличный парень. Он бы лучше объяснил. На самом деле все ужасно банально. Не хочу показаться снобом или нахалом, но вы же понимаете, хочется быть уверенным в своем положении, правда же?

Последний вопрос явно исходил из самого сердца, и мистер Кэмпион, всегда отличавшийся честностью, немного подумав, ответил:

— Неуверенность в своем положении может быть очень неприятной.

— Вот именно! — В покрасневших глазах мальчика застыло отчаяние. — Пока не появился Рэй, у меня вечно были проблемы. Все началось в Толлесхерсте. Это довольно неплохая школа, и сначала мне там нравилось, потому что Джорджию все хорошо знали, а потом… — Он замялся. — Потом все пошло не так. Всякие события…

— Ты имеешь в виду скандал?

— Да, наверное.

— Связанный с Джорджией?

— Да. Ничего ужасного, конечно, но… — Синклер залился краской. — Я сначала не понимал, что происходит, потому что был еще ребенком, но вы же знаете учителей. Болтают, как толпа старух. Дети все встают на ту же сторону, что и их родители. Ничего такого, просто все время ощущалось, что это не очень-то достойно. Над отцом в городе смеялись, а Джорджию постоянно фотографировали для газет.

Он резко втянул воздух и подался вперед.

— Мне было плевать, — сказал он искренне, — но я хотел, чтобы меня послали куда-нибудь попроще. Не хотелось чувствовать себя фальшивкой. Хотелось какой-то определенности. Иначе все как-то слишком запутывается. Ничего страшного, конечно, я не против. Но в итоге ты не знаешь самых элементарных вещей — ну, вроде шока, например, или почему вдруг хочется делать глупости, хотя прекрасно понимаешь, что это глупости: врать напропалую или притворяться, что любишь стихи, хотя на самом деле — нет. Ну, вы понимаете.

— Понимаю, — ответил мистер Кэмпион и впервые увидел, какую пользу приносил Рэймонд Рэмиллис. Его появление, видимо, изменило жизнь Синклера. Рэмиллис был нормальным человеком, хорошего происхождения и твердого положения в обществе. Из него, вероятно, получился бы хороший отчим. Английская система воспитания юных джентльменов подвергается постоянной критике, но нельзя не признать, что действует она весьма впечатляюще. Тем не менее ее преодоление может быть крайне болезненным, если ты плохо поддаешься шлифовке, а уж бесконечно выпадать из нее и вновь забираться обратно благодаря капризам своих родителей, должно быть, и вовсе мучительно.

— Тебе нравится в Хэверли? — спросил он.

Синклер опустил взгляд. В его глазах стояли слезы.

— Там очень здорово, — сказал он. — Очень хорошо.

— Наша школа когда-то играла с Хэверли, — заметил мистер Кэмпион. — Ваша команда была тогда очень сильной. А теперь как?

Мальчик кивнул.

— Да, мы на верхней строчке таблицы, — ответил он. — В Толлесхерсте было нелегко — в смысле быть отщепенцем, но здесь будет просто ужасно. Если разразится скандал, я всех опозорю. Никто этого не скажет, конечно, но я-то буду знать.

Поскольку они говорили начистоту и откровенность казалась уместной, мистер Кэмпион сказал напрямик:

— Может, у тебя еще будет хороший отчим.

— Может, — сказал Синклер и со свистом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. В его глазах на мгновение загорелась искра надежды — и тут же погасла. Мистеру Кэмпиону еще не приходилось видеть столь жалкого зрелища. — Мама как-то была обручена с Портленд-Смитом. Мне он нравился. Безнадежный сухарь, но он знал, чего хочет и как этого добиться. Собирался стать судьей графства. Джорджии тогда пришлось бы уйти со сцены. Я этого ждал, хотя, конечно, это было нечестно с моей стороны. Думал только о себе. Но у него был тяжелый характер. Он застрелился. Вы знали?

— Да. Вообще-то, это я нашел его тело.

— Вы?

Синклер замялся, не осмеливаясь задать следующий вопрос, который озвучивали все и который неизменно звучал фальшиво.

— Примерно в таком же саду, как здесь, — ответил Кэмпион, не дожидаясь вопроса.

Некоторое время Синклер размышлял над причудливыми поворотами судьбы, после чего вернулся к собственным проблемам, которые были куда более реальными.

— Свинство, конечно, сидеть так и разглагольствовать о себе, — сказал он. — Я вообще веду себя как последняя свинья. Понимаете, у меня только начало что-то получаться. Рэй сказал, что если я буду хорошо учиться, то смогу поехать в Оксфорд и попытаться стать дипломатом. Я собирался заставить его сдержать слово и делал для этого все, что мог. Гадость, конечно, так рассуждать — он ведь только умер… Но я его любил. Я правда его любил, но понимаете, это же моя жизнь. У меня больше ничего нет. Теперь все переменится, и я снова потеряюсь. Здорово было бы начать все заново где-нибудь далеко. Хотя нет. Я люблю Хэверли и скучал бы по Банни.