Тишина в Хановер-клоуз - читать онлайн книгу. Автор: Энн Перри cтр.№ 84

Шарлотта не верила своим ушам. Потом до нее постепенно дошло: либо Балларат боится неприятностей, гнева начальства и ответственности, если все окажется правдой и в Министерстве иностранных дел есть предатель, либо он сам в этом замешан! Она смотрела на его двойной подбородок, красное лицо и глаза почти без век, похожие на круглые пуговицы, и не могла поверить, что он такой великолепный актер, чтобы разыграть честолюбивого человека, слабости которого используют другие. На долю секунды, промелькнувшей, словно рябь на поверхности пруда, Шарлотта почувствовала к нему жалость. Но потом вспомнила покрытое синяками лицо Питта и страх в его глазах.

— Вы будете чувствовать себя очень глупо, когда все закончится, — ледяным тоном сказала она. — Я думала, что вы любите свою страну и не позволите расцвести предательству просто потому, что его раскрытие может расстроить и потревожить определенных людей, милость которых вы желаете сохранить.

Лицо Балларата стало пунцовым, как гребень у индюка, и он шагнул к Шарлотте.

— Вы меня оскорбляете, мадам! — возмущенно вскричал он.

— Я рада! — Она смотрела на него с нескрываемым презрением. — Поскольку боялась, что просто говорю правду. Докажите обратное, и я буду счастлива. А пока я верю тому, что вижу. Всего доброго, мистер Балларат. — Шарлотта вышла, не оглянувшись и оставив дверь открытой. Пусть пойдет и закроет сам.

Она знала, как поступить. Балларат не оставил ей выбора. Пообещай он во всем разобраться, она не стала бы этого делать, но теперь не могла придумать ничего другого. Шарлотта не подозревала, что способна на подобную безжалостность, но больше всего ее удивляло, как легко она приняла это решение — потому что сражалась за тех, кого любит больше, чем себя, и чью боль она не в состоянии выносить, как выносит свою. Ее реакция была инстинктивной и не имела ничего общего с разумом.

Шарлотта не сомневалась в том, что прочла на лице Лоретты в оранжерее. Лоретта влюблена в Гаррарда Данвера — пылко и страстно, как ни трудно в это поверить. Гаррард отличался индивидуальностью и редким благородством. Для большинства женщин он был крепким орешком — в нем чувствовалось что-то неуловимое, какая-то огромная страсть под довольно хрупкой оболочкой из юмора, используемого для самозащиты, но прикоснуться к его душе и сердцу было почти невозможно. Для красавицы Лоретты, уставшей от очаровательного, но сдержанного Пирса, даже намек на необузданность был неотразим.

И совершенно очевидно, что Гаррард любит только Пурпурную. Вся та страсть, та буря чувств, которую мечтала возбудить Лоретта, проступили на его лице в ту секунду, когда силуэт Шарлотты, проступавший в полутьме, и пламя ее платья пробудили мучительные воспоминания.

Шарлотта знала, что должна свести их вместе и усиливать нажим, пока кто-нибудь не сломается. Слабым звеном был Гаррард. Он боялся — Шарлотта видела страх на его лице — и отвергал притязания Лоретты. Шарлотта вспоминала, как один молодой человек испытывал подобную страсть к ней, и Кэролайн считала его подходящим претендентом на роль мужа. Шарлотта почти впадала в истерику, когда на короткое время оставалась с ним наедине. Потом это казалось смешным, но тогда мать сердилась, не понимая, в чем дело. Прошло много лет, и Шарлотта не вспоминала тот случай, пока не увидела лицо Гаррарда при тусклом свете фонаря и знакомая смесь ужаса, растерянности и отвращения не всплыла у нее в памяти с такой отчетливостью, что кожа покрылась мурашками.

Именно на Гаррарда нужно давить всеми средствами, что есть у нее в распоряжении.

Но не в ее власти заставить Йорков пригласить Данверов, Эшерсонов и ее саму — и никого больше. Возможно, они вообще этого никогда не сделают — и уж точно не в эти несколько дней, оставшиеся до того, как Питту предъявят обвинения и начнут судить. Устроить подобный прием в доме Эмили не получится, а у Джека нет подходящих условий, хотя Эмили согласилась бы финансировать званый ужин. Нет, помочь могла только тетушка Веспасия — и она не откажет.

Приняв решение, Шарлотта не стала пользоваться общественным транспортом и наняла двухколесный экипаж, чтобы добраться до дома Веспасии. Расплатившись с кэбменом и отпустив его, она взбежала по низким ступенькам к парадной двери и позвонила. Шарлотта бывала тут не раз, и поэтому горничная, увидев ее, нисколько не удивилась.

Веспасия приняла ее в будуаре, просторном и светлом, с немногочисленной мебелью кремовых и золотистых тонов, с редкими вкраплениями темно-зеленого. У стены стоял огромный папоротник в жардиньерке. От холода его спасал невысокий камин.

Сама Веспасия выглядела еще более хрупкой, но все еще сохранила осанку той светской красавицы, которой была сорок и даже тридцать лет назад. У нее был орлиный нос, глаза с тяжелыми веками под крутыми дугами бровей и вьющиеся волосы цвета старого серебра; платье насыщенного лавандового цвета и косынка из брюссельских кружев на шее.

— Как вы? — с порога спросила Шарлотта, и это была не просто вежливость или желание получить помощь. Никого из посторонних — да и среди родственников таких найдется немного — она так не любила, как тетушку Веспасию.

Хозяйка дома улыбнулась.

— Почти выздоровела — и вероятно, гораздо лучше, чем ты, моя дорогая, — без обиняков заявила она. — Ты выглядишь бледной и очень усталой. Садись и рассказывай, что тебе удалось узнать. Чем я могу помочь? — Она перевела взгляд за спину Шарлотты, на маячившую в дверях горничную. — Пожалуйста, Дженет, принеси чай, сэндвичи с огурцом и пирожные, что-нибудь со взбитыми сливками и сахарной пудрой, если не трудно.

— Да, миледи. — Дженет исчезла, неслышно закрыв за собой дверь.

— Ну? — требовательно спросила Веспасия.

Когда Шарлотта уходила, план был разработан до мельчайших деталей. Поев, она почувствовала себя гораздо бодрее и поняла, что плохо питается — либо забывает, либо из-за отсутствия аппетита. Решительность тетушки Веспасии помогла побороть отчаяние, накапливавшееся внутри. Она очень ласково посоветовала Шарлотте забыть о самоконтроле, не позволявшем столько дней пролить ни слезинки. Шарлотта долго и безутешно рыдала. Рассказав о своих страхах, вместо того чтобы загонять их внутрь, словно дьяволов, она лишила их силы, и теперь, названные и ставшие общими, они уже не казались непреодолимыми.

Два дня спустя тетушка Веспасия прислала письмо, что званый ужин назначен и приглашения приняты. Настало время подготовить Джека к последней, решающей партии. Эмили тоже обо всем знала — насколько возможно было понять из зашифрованного письма Шарлотты, которое доставила Грейси, воспользовавшаяся омнибусом.

Джек, заехавший к ней без четверти семь, чтобы отвезти на званый ужин, нервничал сильнее, чем она ожидала. Но как только Шарлотта устроилась в экипаже и у нее появилась возможность все проанализировать, она поняла, что просто была слепа. Тот факт, что Джек с самого начала помогал всем, чем мог, и никогда не ставил под сомнение невиновность Питта или безумный план Эмили устроиться горничной к Йоркам, вовсе не означал, что за его беззаботной внешностью не скрываются чувства. Как бы то ни было, он рожден и вырос в обществе, где главными считаются хорошие манеры. Влюбленный или обиженный человек очень быстро утрачивает популярность. Искренние чувства сбивают с толку. Они могут нарушить душевное равновесие, выбить из колеи, испортить удовольствие, и это непростительно. Если Джек хоть чего-то стоит, он должен нервничать. Вероятно, у него точно так же холодеет внутри, бешено бьется сердце, а ладони остаются мокрыми, сколько их ни вытирай.