Наваждение - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Престон, Линкольн Чайлд cтр.№ 26

Пендергаст последовал за ним — мимо изысканно обставленного ресторана, мимо сервировочной — в огромную кухню. Мрамор и позолота сменились белым кафелем и прорезиненными ковриками. За металлической дверью в дальнем углу кухни обнаружилась старая железная лестница, ведущая в холодный, сырой, едва освещенный подвальный коридор, который, казалось, пронизывал насквозь всю Луизиану. С потолка осыпалась штукатурка, кирпичный пол покрывали щербины.

Наконец управляющий остановился перед обитой железом дверью. Шоссон толкнул ее — раздался скрип — и шагнул в темноту. В спертом воздухе пахло гнилью и плесенью. Шоссон повернул старинный выключатель по часовой стрелке; взорам вошедших открылось огромное помещение. Тараканы с шорохом разбежались по замусоренному полу, покрытому обломками асбестовых труб и пыльным, заплесневелым хламом.

— Здесь раньше была бойлерная, — пояснил Шоссон, пробираясь среди крысиных экскрементов и прочей дряни.

В углу лежали развалившиеся связки бумаг — отсыревших, обгрызенных, потемневших от времени. С одного боку устроили себе гнездо крысы.

— Вот все, что осталось от архива лечебницы, — торжествующе объявил Шоссон. — Я же говорил: обрывки и клочки. Понятия не имею, почему это не выбросили много лет назад — верно, потому, что сюда никто исходит.

Пендергаст опустился на колени и стал внимательно изучать бумаги — брал каждую, перевертывал и разглядывал. Прошло десять минут, двадцать. Шоссон несколько раз нервно смотрел на часы, но Пендергаста это не смущало. Наконец он поднялся, держа в руках небольшую стопку документов.

— Можно их забрать?

— Берите. Все забирайте.

Пендергаст сложил бумаги в желтый конверт.

— Вы упоминали, что Одюбоном и его картиной, интересовались и другие.

Шоссон кивнул.

— Картину называли «Черная рамка»?

— Да.

— А эти люди? Кто они были и когда приходили?

— Первый… дайте подумать… дет пятнадцать назад. Вскоре после того, как я стал главным управляющим. А второй раз — примерно через год.

— Значит, я третий, — заключил Пендергаст. — А по вашему тону мне показалось, будто их было больше. Расскажите мне о первом.

— Какой-то владелец художественного салона, — со вздохом начал Шоссон. — Совершенно отвратительный тип. За долгие годы в гостиничном бизнесе я научился определять характер человека по его манерам, по тому, что и как он говорит. Этот визитер доверия к себе не вызвал, напротив, мне стало жутковато. Его интересовала картина, которую Одюбон предположительно написал, пока находился здесь. Негодяй даже намекнул, что, мол, вознаградит меня за потраченное время. Однако я не смог ему сказать ничего вразумительного, и он вышел из себя, мерзкую сцену устроил.

— Бумаги он видел?

— Нет. Я тогда сам про них не знал.

— Как его зовут, вы запомнили?

— Да. Трапп. Такое имечко не забудешь.

— Понятно. А второй?

— Женщина. Молодая, темноволосая, худенькая. Очень симпатичная. Она разговаривала гораздо любезнее — и убедительнее. Только я мало что мог ей сообщить — как и Траппу. Бумаги она просмотрела.

— Взяла какие-нибудь?

— Я не разрешил, думал, вдруг они важные. А теперь сам не знаю, как от них избавиться.

Пендергаст задумчиво кивнул.

— А имени женщины вы не помните?

— Нет. Забавно — она так и не назвалась. Я это сообразил, только когда она уехала.

— Она говорила с таким же акцентом, как и я?

— Нет, выговор у нее был северный, как у Кеннеди. — Управляющий вздрогнул.

— Ясно. Спасибо, что уделили мне время. — Пендергаст повернулся. — Я сам найду дорогу.

— Нет-нет, — быстро сказал Шоссон. — Позвольте, я провожу вас до машины.

— Не волнуйтесь, мистер Шоссон, вашим гостям я ни слова не скажу.

С легким поклоном и еще более легкой печальной улыбкой Пендергаст быстро направился по коридору к внешнему миру.

Сент-Фрэнсисвилль, штат Луизиана

Д’Агоста остановился перед особняком, гордо возвышавшимся над высохшими клумбами среди голых деревьев. С зимнего неба брызгал дождь, на асфальте стояли лужи. Д’Агоста посидел несколько секунд в прокатном автомобиле, дослушивая последние слова осточертевшей песни и пытаясь преодолеть раздражение: гоняют его, как мальчика на посылках! Разве ж он разбирается в дохлых птицах?!

Наконец песня кончилась, и д’Агоста заставил себя оторвать зад от сиденья, схватил зонт и вылез из машины. Он поднялся по ступеням плантаторского дома и оказался на веранде — ставни-жалюзи были закрыты из-за дождя.

Сунув мокрый зонт в стойку, лейтенант скинул плащ, повесил его на вешалку и вошел в дом.

— Вы, наверное, доктор д’Агоста, — сказала, вставая из-за стола, яркая, похожая на птичку женщина и устремилась к нему, топая короткими ножками в туфлях без каблуков. — В это время посетителей у нас мало. Я — Лола Маршан. — Она протянула руку.

Д’Агоста взял ее и почувствовал на удивление крепкое пожатие. Женщина — сплошные румяна, пудра и помада — была маленькая, полненькая и энергичная, лет шестидесяти на вид.

— Это вы нам привезли плохую погоду! — Она переливчато рассмеялась. — Но все равно, исследователям Одюбона мы рады всегда. А то у нас в основном туристы.

Д’Агоста последовал за ней в зал с выкрашенными в белый цвет деревянными панелями на стенах и массивными потолочными балками. Лейтенант уже начал жалеть о том, что наговорил по телефону. Он очень мало знал и про Одюбона, и про птиц, а потому самый простой разговор мог вывести его на чистую воду. Лучше вообще рта не раскрывать.

— Итак, все по порядку. — Маршан подошла к другому столу и подвинула д’Агосте огромную книгу для посетителей: — Пожалуйста, напишите ваше имя и цель визита.

Д’Агоста написал имя и выдуманную заранее причину.

— Спасибо. Теперь начнем. Что именно вы хотели бы видеть?

Лейтенант прокашлялся.

— Я — орнитолог. — Это слово он запомнил правильно. — Мне хотелось бы посмотреть чучела работы Одюбона.

— Прекрасно. Как вы, конечно, знаете, Одюбон провел здесь только четыре месяца — в качестве учителя рисования Элизы Пирри, дочери мистера и миссис Джеймс Пирри, владельцев плантации Окли, — радостно затараторила Маршан. — После размолвки с миссис Пирри он вернулся в Новый Орлеан, забрав отсюда все чучела и рисунки. Однако когда сорок лет назад нам присвоили статус государственного музея, нам передали рисунки Одюбона, письма и некоторые чучела птиц — эту коллекцию мы потом пополнили, и теперь она одна из лучших в Луизиане!

Свой рассказ Маршан сопроводила радостной улыбкой.