Словарь Ламприера - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Норфолк cтр.№ 178

Прошло несколько секунд, прежде чем Ламприер сообразил, что от него ждут ответа.

— Отец никогда не посвящал меня в свои дела, — сдержанно произнес он.

— Ну да, — обреченно отозвался председатель. — Впрочем, теперь это уже, должно быть, не имеет значения. Какие-то вопросы неизбежно остаются без ответов.

— Так вот почему я здесь? Вы хотели получить ответ на этот вопрос? — в голосе Ламприера послышалась горечь.

— Твой отец был важнейшим звеном, Джон. Привести сюда тебя с твоим словарем было нелегко…

Снова словарь. Пальцы председателя мяли уголки обложки, слегка приподнимали ее и роняли обратно. Внезапно книга распахнулась, и невидимый обладатель надтреснутого голоса начал читать вслух:

— «Аарасс. Аба. Абадир. Абай…»

Он все читал и читал вслух заголовки статей, и это уже начинало походить на издевательство над трудом Джона. Словарь… Быть может, именно словарь — причина того, что Ламприер оказался здесь?

— «Абагар. Абала. Абали. Абалус…» Ламприер попытался вспомнить, как начинался словарь, вспомнить тот день, когда он принял решение взяться за этот труд, когда Калькбреннер навел его на эту мысль… Там был Септимус, а Септимус — их наемник. Или это был не Калькбреннер?

— «Абана. Абандус. Абанны…»

Голос председателя сменился голосами его охранников, Монополя и Антита, словно передразнивавших своего хозяина. Калькбреннер, Септимус или кто-то еще до них? Ламприер вспомнил Джерси, обманные сумерки, вид из окна на поля Розели, покачнувшиеся во мгле и вернувшиеся вспять во времени, и древнее божество, возникшее из-под корней и цепкого дерна… Вертумн. Первый признак надвигающегося безумия… Но откуда они могли узнать об этом?

— «Абант. Абанта. Абантиды…»

Вторым был Актеон. Потом — Даная в яме на болоте. Ифигения на фабрике Коуда.

— «Абанты. Абаорт. Абараза. Абарафа…» Парис. Ламприер снова взглянул на Джульетту и вспомнил, как она выходила из кареты в приходе Сен-Мартин. Как далеко в прошлое надо вернуться? Неужели к тому мгновению, когда они смогли каким-то образом разглядеть явившееся ему видение? Ламприер снова попытался припомнить тот вечер, и все, что он увидел из окна, и беспокойный сон, сменивший видение. Он что-то кричал тогда. Неужели кто-то подслушал его и понял? Ламприер не мог в это поверить. Проснувшись, он пошел к пастору, а тот выгнал его. Потом он залез на дерево и упал, высматривая Джульетту, которая шла по тропинке к церкви… Да, церковь.

— Кальвестон, — произнес он, и председатель прекратил читать. Ламприер снова почувствовал тупую боль в шее. Ему хотелось сесть. — Отец Кальвестон сказал вам, что я видел демонов, призраков тьмы. Он сказал вам, что я — сумасшедший.

Джульетта ушла по тропинке, к дому пастора, оставив его в полном замешательстве. Он отправился домой. Потом его пригласили в библиотеку, а несколько дней спустя он получил издание Овидия в награду за труды. В книге была одна, особенная, специальная иллюстрация: Диана в эффектном неглиже и Актеон, бьющийся в агонии. Они все рассчитали и предусмотрели. Сверкающие красные пятна. Стальная вода озера. Всадник повернулся и двинулся вверх, к истоку.

— Прекрасно, прекрасно.

Растерзанное тело его отца осталось лежать на мелководье. Голос председателя звучал словно откуда-то издалека. Кальвестон рассказал девушке, девушка — виконту, а виконт — тому человеку, который сейчас говорил с ним.

— Ты думал, что сошел с ума, превратился в беспомощную игрушку в руках невидимых сил. Ты забросил свои книги и зажмурился, но ты уже был наш. Когда ты приехал в этот город, мы дали тебе Септимуса, верного проводника в предстоявшем тебе длинном путешествии, и ты пошел за ним следом. Пошел к Калькбреннеру, где тебе подсказали идею твоего словаря. К де Вирам, где образы твоей книги стали явью. На фабрику Коуда, где мы подвесили Ифигению. Это наш словарь, Джон, смерть Данаи была делом наших рук, а Ифигения была моим подарком тебе.

Председатель продолжал переворачивать страницы:

— Вот все твои чудовища. Ты заточил их в своей книге. И под каждым стоит дата и твоя подпись. Всякий раз, когда ты подписывал свое имя под статьей, мы придвигались к тебе чуточку ближе. Точные описания, точные даты, твое имя. Как ты думаешь, почему Септимус заставлял тебя ставить дату и подпись под каждой статьей?

Теперь у Ламприера уже раскалывалась от боли вся голова. Удар, нанесенный Септимусом, казалось, до сих пор сковывал его тугим ошейником. Он пробормотал: «Септимус?»

— Молодой работник Компании. Он проявил инициативу в трудной ситуации, предложил свою помощь…

Ламприер едва мог уследить за речью председателя. «Обязательно ставь под каждой статьей дату и подпись, это самое главное. Заставь их смеяться, заставь их плакать…»

— … жертвы были настоящими, Джон. С твоей помощью или без нее, все равно все они мертвы.

«Заставь их платить…»

— Убиты, как сказал бы сэр Джон.

Имя сэра Джона вернуло Ламприера к действительности. Септимус и Кейделл канули в прошлое, обратились в ничто. Сэр Джон, который ловит и вешает убийц и воров. Его имя прозвучало так неуместно в этом обществе, которое всегда презирало закон. Сэр Джон, которому Ламприер солгал в комнате Пеппарда, который провел следствие в заснеженных владениях де Виров, который теперь искал молодого человека, бежавшего с фабрики Коуда в ночь убийства. Сэр Джон искал его, Ламприера.

— Ты — убийца, Джон. Твой словарь доказывает твою виновность.

Ошейник затянулся еще туже, сжимаясь вокруг шеи.

— Ты сам подписал свое признание.

Ламприер схватился руками за края стола. Судьи никогда бы не поверили в это, никогда бы не сочли его убийцей, если бы… Но доказательства были налицо: он был в то время в тех местах, где произошли убийства, он скрывал это, он обманул сэра Джона. («Зачем вы назвали себя Смитом, Ламприер?») И конечно, словарь. Ламприер представил себе, что стоит перед судом — близорукий, нерешительный, нелепый. Конечно, виновен!.. Вероятно, леди и джентльмены, подсудимый был выведен из равновесия внезапной гибелью отца и подозрительными обстоятельствами этой гибели, которую он наблюдал воочию, он был затерян один в огромном городе и решил выместить свою обиду на женщинах, отвергавших его ухаживания… Его повесят. Они повесят его, и вражда между Ламприерами и Компанией будет окончена. Привет тебе, Франсуа. Привет, Джон.

Он снова пережил то ужасное ощущение, когда ему показалось, что парапет на крыше театра уже выскальзывает из-под ног. И лицо Кастерлея снова запрокинулось вверх, словно за спиной Ламприера возник какой-то призрак, наводивший трепет и страх. И снова, уже во второй раз, Ламприер ощутил, как чья-то рука подталкивает его вперед.

— Но ты не будешь болтаться на виселице, Джон.

Кастерлей хотел его смерти. Он попытался убить его на крыше и может опять попытаться. Человек, притаившийся в глубоком кресле, тоже угрожал ему смертью, но в этот момент угроза, бьющая точно в цель, казалось, застыла на месте, сдерживаемая неким мощным давлением… Если бы они хотели его смерти, он был бы мертв уже давным-давно… Но они сохранили ему жизнь ради какой-то цели, которую он теперь пытался понять, отступая все дальше от опасного обрыва, начиная различать слова. Говорили Жак и председатель. Кастерлей мрачно молчал. Эти воспоминания не остановились на рошельской катастрофе, а двинулись дальше, в прошлое, к Пасторо и Адептам Свободного Духа, к поискам второго Шарлеманя; затем еще дальше, к Дюплесси-Морнею, и «VindicaecontraTyrannos », и к другим очагам ненависти, тянувшимся к своему единственному маяку, имя которому Рошель. Казалось, все эти запутанные революционные устремления соединились в этом обреченном городе и продолжали стремиться туда под новыми и новыми именами: Кавалеры ордена Союза Радости, Семья Любви Плантэна, Рыцари Ликования…