Она стоит на гребне, на ребре, которое изгибается у нее за спиной, чтобы влиться в склон Аракинфа. Полоской тьмы отмечена линия деревьев. В голове у нее начинает проясняться. За этими сбивающими с толку испарениями скрывалась куда более злая отрава: мускусный кабаний дух? Но запаха этого у нее в ноздрях больше нет, из памяти он тоже улетучивается, стоит ей только обратить на него внимание. Вепрь прячется, думает она.
Едва заметное движение в саду выдает идущих сквозь него мужчин. Кое-кто из них перегруппировался на дальней стороне. Она понимает, что они вполне могли бы обойти препятствие по краю, если бы захотели. Мелеагр предпочел повести их именно здесь. А вот и он, собирает тех, кто предпочел пойти за ним следом. Послушный хвост, собачья свора ходит у него под ногами то взад, то вперед. Ее взгляд еще раз проходится по саду. Те мужчины, что шли с нею рядом, а потом отстали, так и не появились. Она слышит их, но не видит. Потом выхватывает взглядом тонкую фигуру Меланиона. Аура ждет рядом. Ее недавние спутники бредут во тьме, спотыкаются и падают, опять поднимаются на ноги. Всякий раз пауза перед очередным шагом вперед становится длиннее, покуда наконец самая последняя не пытается ухватить некий момент в будущем, слишком отдаленный, чтобы постичь его здесь и сейчас. И — тишина. Они отстали, думает она.
Все, кто здесь собрался, бросились очертя голову в вероятное будущее, каждый в свое, и это будущее может закончиться в точке встречи с вепрем, или в городе, к которому они идут, или прямо здесь.
Бог с ними.
Пускай гниют вместе с яблоками, думает Мелеагр. Первый сброс
[90]
— земле роса
[91]
. Он видит, как выходит из-за деревьев Меланион и как его приветствует Анкей. Что решил про себя этот юноша, глядя, как его, Мелеагра, тень ползет по телу его Аталанты? В глаза ему Меланион не смотрел, и, пока они шли за ней следом ко всем прочим, ни слова между ними произнесено не было. Неужто этот юнец настолько быстро сумел понять, что у него на уме? Да, кстати, а где он?
Аталанта огибает последний ряд деревьев и видит впереди Мелеагра, тот стоит неподвижно, и вкруг него суетятся собаки. Кожаные подошвы ее сандалий отстают от ее ступней при каждом шаге и прилипают обратно. Сахаристый сок фруктов подсыхает у нее на икрах. Мужчины стоят кучками, как тогда, на берегу. Прежде чем она успевает подойти, ближайшие к ней трогаются с места и идут прочь.
Складки местности становятся менее глубокими. Травы шуршат и хрустят у них под ногами. Аталанта взбирается на идущий справа гребень, случайный спутник слитной мужской массы. До слуха ее долетает журчание воды и становится громче по мере того, как они приближаются к издалека заметной темной расселине. Выйдя на берег, они смотрят на реку
[92]
. Головы поворачиваются вверх и вниз по течению. Она смотрит издалека, видит, как Меланион бредет по самой кромке реки, и думает о холодной воде, всей кожей. Мужчины идут дальше. Мелеагра она из виду теряет.
Они с Аурой позади всех делают крюк, чтобы все-таки выйти к реке. Она смотрит вниз, на осыпающийся береговой уступ. Внизу гладкое полотно быстро бегущей воды то здесь, то там прорывают окатанные донные камни. Весной вода здесь несется лавиной. А сейчас, в конце лета, один прыжок — и ты уже в воде. Она плещет водой себе на ноги и трет между пальцами ног. Аура обмакивает лапы в поток, одну за другой. Речки, к которым привыкла Аталанта, текут не так. Они несутся, мечутся из стороны в сторону, пенятся на ходу. Водовороты и мощные струи ледяной воды бьются о камни, взлетают вверх и сталкиваются друг с другом, вздымаясь как фонтаны. Потоки эти безымянны, и каждый несет в себе один-единственный текучий звук, пока журчание и ярый плеск не сольются в больших равнинных реках и в именах этих рек: Алфей
[93]
, Ладон
[94]
, Эриманф
[95]
, Еврот
[96]
. Подобные реки и их долины никогда ей не нравились. Скоро даже средь бела дня вода в них будет черной, как в здешнем Евене сейчас, ночью. А может быть, они потемнели уже и сейчас.