Два брата - читать онлайн книгу. Автор: Бен Элтон cтр.№ 110

Он был абсолютно уверен, что она погибла. Нисколько не сомневался, что увидит Зильке.

Дагмар подошла к нему, ловко разминувшись со снующими пассажирами. С каждым ее шагом он все отчетливее ее узнавал. Та же изящная походка. И даже неказистый костюм на ней выглядел почти стильным.

— Не хочешь обняться, Оттси? — спросила она, приблизившись. — Или тебе уже все равно? — Дагмар улыбнулась. Он узнал ее улыбку. Губы очерчены резче, и кожа вокруг них будто истончилась, но улыбка по-прежнему очаровательна. — Неужели теперь я слишком страшна для поцелуя?

— Страшная, ты? — прошептал Отто. — Это невозможно.

Он шагнул вперед и обнял ее.

В ту же секунду все изменилось. Она вновь стала его Дагмар, самой прекрасной девушкой в Берлине. Стоило лишь сдуть семнадцатилетнюю пыль, и она вернулась. Дагмар Фишер. Принцесса. Женщина, которая всегда владела его сердцем.

Героиня снов. И сказок.

Отто и Дагмар крепко обнялись. Словно боялись, что какие-нибудь невидимые руки их растащат.

Впервые в жизни Отто почувствовал, что вот-вот грохнется в обморок. Казалось, он вознесся. Парил. И с высоты видел себя и Дагмар. Голова кружилась. Точно во хмелю.

Она вновь в его объятиях.

Волосы ее опять щекочут лицо.

Ухо ее рядом с его губами.

Все в точности как в их последнюю встречу. На вокзале. Тогда тоже вокруг суетились люди, динамики по-немецки объявляли прибытия и отправления. Кафе, торговые автоматы. Словно для них двоих время остановилось. На семнадцать лет они замерли в объятиях посреди суеты и толчеи жизни. Разразилась и закончилась самая страшная война. Рушились и возникали империи. Произошло чудовищное историческое преступление, теперь места убийств стали музеями. Ученые готовились к запуску космических спутников, джаз-банды уступали дорогу молодым гитаристам с немытыми волосами.

Во всей этой кутерьме Отто Штенгель сберегал Дагмар Фишер в своем сердце. А теперь вновь держал в объятиях. Воистину время остановилось.

А ведь он был абсолютно уверен, что она умерла.

Весь день Фрида принимала пациентов в маленькой «смотровой», которую обустроила в собственной спальне. Прежде для этой цели использовалась крохотная гостевая комната, но теперь ее заняли аптекари герр и фрау Кац со взрослой дочерью. Бывшая детская отошла Фридиным родителям. В гостиной на кушетке обитала пожилая вековуха Биссингер, а на диванных подушках, уложенных на пол, — вдовец Минковски.

После правительственного постановления, сколь жестокого, столь и неясного, проблема жилья для евреев с каждым днем усугублялась. Теперь жильцы могли сами решать, как долго они готовы «мириться» с еврейским соседством. Это означало, что в любую секунду евреев могли вышвырнуть из собственного дома — иногда просто по злобе, а иногда потому, что их жилье приглянулось кому-то из партийных чиновников.

Фрида уже боялась за свою квартиру. Нынешнее столпотворение квартирантов и нескончаемый поток пациентов вызывали нарекания. До сих пор все было спокойно; что ни говори, Штенгели прожили в доме двадцать лет, и почти всем его обитателям Фрида оказывала любезность, а Вольфганг музицировал на детских днях рождения.

Однако теперь напряженность росла. Соседи бурчали, что квартира Штенгелей превратилась в еврейское гетто. Боялись заразиться от больных, беспрестанно шаставших в дом. Не желали, чтобы чужаки пользовались лифтом. Вечно кабина на шестом этаже, брюзжали они, а когда наконец ее дождешься, к тебе тут же поналезут хворые, испуганные и жалкие евреи.

В результате соседи, жившие под Фридой, повесили объявление — мол, лифт предназначен только для жильцов дома. Однако это не решило проблему, ибо прочие соседи возражали против того, чтобы их гости пешком перли по лестнице. Новое короткое объявление «Евреям запрещено» тоже не сгодилось, поскольку Фрида была законной жилицей и аккуратно вносила коммунальные платежи. Третий вариант гласил, что лифт не предназначен для пользования евреями, за исключением тех, кто в данный момент проживает в доме.

Оговорку «в данный момент» Фрида сочла зловещей.

Пока на этом остановились, но все равно соседи роптали. Никому не хотелось видеть немощных больных стариков и рахитичных детей, пешком карабкавшихся на шестой этаж, и Фрида понимала, что следующий шаг — запрет на домашний прием. Она пыталась оттянуть катастрофу и по возможности сама навещала больных, что выливалось в изматывающую беготню по Фридрихсхайну.

Нынче она провела очередной тяжелый день и надеялась хоть на секунду забыть о своих бедах. Мечтала о ванне в тишине и покое. К несчастью, Фрида запамятовала, что вечером назначено занятие английской группы, в нарушение всех правил говорившей только о собственных несчастьях.

Еда превращалась в проблему не менее серьезную, чем кров. Надвигалась война, пайки существенно урезали.

— А по нашим карточкам дают еще меньше, — стенала фрау Лейбовиц. — Ужасная подлость давать нам столько еды, чтобы только не сдохли. Мы таем и угасаем.

— Говорят, в конце концов всех нас расстреляют, — сказал герр Таубер. — Ха! Куда стрелять-то? Все так исхудали, что не попадешь.

Он говорил по-немецки, но Фрида его не одернула. На занятиях родители сидели просто за компанию (не уходить же из дома), и потом, кружок английского утратил смысл. Германия захватила почти всю Европу, бежать стало некуда.

— Вообразите, в случае налетов нас не пустят в убежища, — причитала фрау Лейбовиц. — Видимо, хотят оставить всю грязную работу англичанам.

— С англичанами покончено, — сказал ее муж. — Французы предрекали, что британцам свернут шеи точно цыплятам.

Фрида прихлебнула желудевый кофе. Господи, как же все перемешалось!

Англия. Там Отто. Под именем Пауль.

А Пауль под именем Отто во Франции.

В войсках СС.

— Через месяц нацисты будут по другую сторону Ла-Манша, — продолжил герр Лейбовиц. — Англичан сметут, как было с чехами, поляками, норвежцами, бельгийцами и французами.

— Ну хватит, хватит! — рявкнул герр Таубер. — Мы знаем, кого они захватили, не надо перечислять всех.

— Он дьявол, — сказал герр Кац. — Ей-богу. Сам Сатана или его подручный. Как еще объяснить? Мы с вами, герр Таубер, и вся кайзеровская армия четыре года топтались во Франции. Мы там застряли. Шагу не могли ступить. По пояс в грязи. А он управился за две недели. Дьявольщина, никак иначе. Он не человек.

Герр Таубер не ответил.

Возможно, Кац был прав. Поразительный успех гитлеровских армий не имел исторических аналогов. Никто так быстро не подминал под себя Европу. Ни Ганнибал, ни Цезарь, ни Наполеон. Вся западная часть континента была оккупирована или присоединена к Третьему рейху.