Грегор и проклятие теплокровных - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Коллинз cтр.№ 33

Остальные ни словом не обмолвились о происшедшем. Жара становилась все более невыносимой, а то, что они остались без еды, тоже не поднимало настроения.

Они шли и шли вперед, пока ноги Грегора не налились свинцовой тяжестью, так что каждый шаг давался ему с великим трудом.

Хэмнет наконец дал команду остановиться и разбить лагерь. Они расселись вокруг горящего светильника. У каждого было достаточно воды, но еда досталась только «щенкам». Грегор отдал Хэмнету печенье, и тот разделил его между Босоножкой и Газардом. А затем, к изумлению Грегора, протянул два печенья ему.

— Нет, спасибо, — ответил Грегор.

— Но ведь тебе всего одиннадцать, ты тоже относишься к щенкам, — сказал Хэмнет.

— Нет-нет, отдайте это им, — кивнул Грегор на малышей.

Он давно уже не чувствовал себя щенком. А сейчас ему нужно было спасти маму, Ареса и всех теплокровных в Подземье. Разве такие задачи по плечу «щенку»?

Когда Хэмнет открыл бурдюк с креветками, головокружительный запах вкуснейшего блюда заставил Грегора сглотнуть слюну.

— Ты уверен, что эта еда годится для щенков? — заботливо спросил Живоглот. — Сливки могли испортиться в такой-то жаре.

— Если тут что и испортилось, Живоглот, — так это ты. У тебя ведь отменный нюх, и ты прекрасно чуешь, что с едой все в порядке, — заметила Коготок.

— Ты никогда не была любезной. Ты даже вежливой никогда не была, — мрачно сказал Живоглот, наблюдая, как Босоножка и Газард макают печенье в соус.

Когда дети наелись, все стали устраиваться на ночлег. Гребешок вызвалась первой нести вахту.

Грегор расстелил на земле одеяло и лег рядом с Босоножкой. Та положила головку ему на руку и тут же уснула. Он подождал, пока сон ее станет крепким, и осторожно высвободил руку.

Ну до чего же жарко! Он был измотан, но звуки джунглей не давали ему уснуть. Да еще эта жара. И мысль о том, что с ним снова это случилось: он себя не контролировал. А еще перед глазами постоянно всплывали картины, увиденные в больнице. Мама в белой больничной постели, тяжело дышащий, изуродованный бубонами Арес, надежда в глазах Говарда, когда он завидел Грегора.

Грегор так и лежал без сна, уставясь в причудливо переплетающиеся ветви над головой, когда они начали разговаривать. Коготок и Пролаза.

— Как ты думаешь, у них есть шансы выжить? — прошептала Коготок. — У двоих маленьких нет, я понимаю. Я думаю, они уже умерли. А также Мушка и Шурушка…

— Нет-нет, я думаю, что нет, — мягко возразил Пролаза. — Желтая пудра уже на пути к ним, а у них не было никаких признаков чумы. И ты же знаешь, Зануда позаботится о том, чтобы они были сыты.

— Двое крошек… как ты думаешь, они очень мучились? — снова зашептала Коготок. — Я не могу… не могу не думать о том, что они звали меня, плакали, что им было больно, — а я не отзывалась… Мои щенки! Мои крошки!

— Нет, я уверен, все произошло очень быстро, — сказал Пролаза. — Не надо об этом думать. Нам надо думать о Мушке и Шурушке. У них еще есть шансы выжить.

— Да. Да. Я понимаю. Я смогу… — шепнула Коготок.

— Давай-ка спать, Коготок, — ответил Пролаза. — Прошу тебя.

И стало тихо.

Теперь Грегор знал, что не он один не может уснуть. Кое-кто еще лежал без сна, уставясь в пустоту и боясь потерять того, кого любит. Очень любит.

Грегор то проваливался в неглубокий сон, то выныривал из него — до того самого момента, когда Хэмнет разбудил его. Складывая одеяло, Грегор мысленно возвращался к ночному разговору Коготок и Пролазы. Теперь он знал: двое их детенышей умерли, а еще двое могут умереть в самое ближайшее время.

Он вспомнил о своих словах о том, что крысы не любят собственных детей, — и лицо его вспыхнуло от стыда. К тому же Коготок спасла Босоножку, рискуя жизнью. И не важно, почему она это сделала: потому ли, что знала, что без Босоножки не исполнится пророчество, или все же потому, что не могла дать погибнуть ребенку… Но ведь это ничуть не отменяло самого поступка.

Наверное, ему стоит поговорить с Коготок наедине. Хотя нет.

Отец всегда говорил, что если ты сделал что-то плохое на глазах у всех, — то и прощения надо просить на глазах у всех.

— Эй, Коготок! — позвал Грегор.

Извиняться всегда трудно. А перед крысами — особенно. Он начал, с того, что попроще:

— Я хотел… хотел поблагодарить тебя за то, что ты вытащила Босоножку оттуда, от лягушек…

— Забудь! — отмахнулась Коготок.

Она не стала благодарить его в ответ — наверняка считала, что его поступок — нечто само собой разумеющееся.

Грегор не без труда продолжил:

— И еще… то, я что сказал тогда… ну, что вы, крысы, не любите собственных детей… — Все замерли на местах, внимательно слушая его слова. — Я прошу прощения. Я был… полным дураком! — И он запихнул одеяло в рюкзак, опустив глаза.

Коготок не ответила. И Пролаза тоже промолчал. Ну и ладно. Зато Грегор извинился.

Пока Хэмнет кормил Босоножку и Газарда, крысы и Найк чистились и приводили себя в порядок после сна. Даже Темп делал какие-то чудные движения, словно разминал все свои шесть лапок. Грегор переодел Босоножку и расчесал ей волосики. Мама была бы довольна, видя, как он ухаживает за ней. Относительно самого себя он не особенно волновался, но вообще-то он был бы рад, если бы поблизости можно было не только умыться, но и смыть с себя пот и грязь. Хорошо, что у него нет шерсти.

Когда пришел его черед пить, Грегор поднял бурдюк и пил до тех пор, пока желудок не наполнился, — это помогло хотя бы отчасти уменьшить ощущение сосущей пустоты в животе.

Они построились в цепочку и снова двинулись в глубь джунглей.

Тропа стала заметно уже, и Гребешок предложила понести Босоножку и Темпа, и Грегор не раздумывая согласился. Он немножко опасался повторения истории с «Алфавитной песенкой», но Газард придумал новое развлечение: изучение тараканьего языка. Он повторил уже несколько щелчков вслед за Темпом, когда Босоножка сильно дернула его за руку.

— И я хочу! Я тозе хочу говорррить, как зуки! — настаивала она.

Сидя на шее Гребешок, они несколько часов были заняты этой игрой. Как и предсказывал Живоглот, Босоножка моментально все схватывала и усваивала, Газард тоже был удивительно способным учеником. А Темп, с его безграничным терпением, оказался прекрасным учителем. Он никогда не нервничал и не критиковал. И к тому времени, как все расположились на отдых и обед, эта троица разговаривала на странной смеси человеческого и тараканьего языков, даже не задумываясь об этом.

И снова вода немного утолила острое чувство голода. Копаясь в рюкзаке в поисках игрушек, которые дала для Босоножки Далей, Грегор вдруг наткнулся на нечто интересное.