Часовщик - читать онлайн книгу. Автор: Родриго Кортес cтр.№ 46

— Вы, как я понимаю, сеньор Томазо Хирон? — спросил высокородный гранд, как только вошел.

— Совершенно верно, — изящно поклонился Томазо.

— И что у вас за дело?

Томазо жестом пригласил гранда присаживаться и присел сам.

— Речь идет о ваших долгах.

— Моих долгах? — опешил гранд и тут же начал наливаться гневом: — Ну-ка, объяснитесь… и вообще… вам-то какое дело до моих долгов!

— Вы должны королю, — пожал плечами Томазо, — и, разумеется, Ордену.

— К-королю? — выпучил глаза гранд и огромным кулаком застучал себя в широкую грудь. — Я? Должен?! Королю?!! Да еще и Ордену! Да как ты смеешь?!

Томазо пожал плечами, сунул руку в тубу хорошей кожи и вытащил свиток. Протянул Сиснеросу и, не дождавшись встречного движения руки, положил свиток на стол.

— Здесь нотариальные копии ваших долговых расписок.

Гранд — все еще не в силах успокоиться — гневно пыхнул и небрежно взял свиток со стола. Развернул, вчитался и в совершенном изумлении поднял брови:

— Откуда это у вас?

Томазо усмехнулся — теперь он мог себе это позволить.

— Это ведь ваши долговые расписки?

Он совершенно намеренно не ответил на вопрос — просто чтобы гранд понял, что их позиции, по меньшей мере, равны. Но и гранд не собирался уступать.

— Я спросил, откуда это у вас, — уже с угрозой повторил он.

— Вы и сами прекрасно знаете, откуда, — решил немного сдать назад Томазо. — Из архива Исаака Ха-Кохена. И это — ваш заем. Ведь так?

— Да, это мой заем, — мрачно признал гранд и швырнул свиток обратно, почти в лицо. — Но ни короля, ни Орден, ни тем более тебя это дело не касается.

— Ошибаетесь, — покачал головой Томазо. — Дело в том, что Исаак Ха-Кохен был крещен, а около полутора месяцев назад его арестовал Трибунал…

Сеньор Франсиско мрачно жевал ус и явно не собирался это никак комментировать.

— А три недели назад Исаак Ха-Кохен был признан виновным в жидовской ереси и приговорен к конфискации всего имущества и последующей релаксации. [28]

Гранд непроизвольно напрягся, и Томазо понимал почему. Из переданного братом Агостино секретного реестра следовало, что Ха-Кохены неоднократно помогали гранду, и старый меняла оправданно ожидал того же.

«Но ты не помог…» — промелькнула у Томазо ненужная в общем-то мысль, и прошлое снова заявило о себе — тянущей болью в сердце.

Там, в монастыре, много лет назад, они с Гаспаром кидались на помощь каждому, — едва отбрасывали противника назад, а потом им самим стало туго, и вот здесь и стало ясно, кто есть кто. Да, из тех, кто струсил, в орденскую школу не прошел никто, но почему-то легче на сердце от этого не становилось — ни тогда, ни сейчас.

— Это личное дело Исаака Ха-Кохена, — насупился гранд, — я к его жидовской ереси никакого отношения, слава Всевышнему, не имею.

— Верно, — легко согласился Томазо, — но по закону, кстати, утвержденному кортесом, конфискованное имущество еретика переходит Церкви и Короне. В число этого имущества входят и ваши долговые обязательства — все до единого.

Сеньор Сиснерос побледнел, а на его висках выступили крупные капли пота.

— Таким образом, — завершил Томазо, — вы теперь должны не терпеливому Исааку Ха-Кохену, а Его Высочеству и Церкви.

Гранд шумно глотнул. Он явно был в растерянности и не мог решить, как на это реагировать.

— И сколько?..

Томазо развернул так и валяющийся на столе перед ним свиток, разгладил и, прижав ладонью, ткнул в цифры пальцем.

— Здесь указано, что вы обязались вернуть заем той же монетой, какой брали, — напомнил он, — и по нынешнему курсу это означает, что вашего родового поместья уже не хватает.

— Да я тебя!.. — рванулся через стол сеньор Сиснерос, пытаясь ухватить Томазо за грудки.

Томазо отскочил.

— Мерзавец! — перекатился через хрустнувший стол гранд и выхватил шпагу. — Иди сюда!

Томазо тоже вытащил шпагу, легко пропустил кинувшегося гранда мимо себя и уже на излете ткнул его острием под колено. Гранд взревел, попытался развернуться и, не понимая, что с ним происходит, рухнул на пол. А Томазо подошел к столу, взял нотариальную копию и уже с полным правом швырнул ее поверженному гранду в лицо.

— Если вы не признаете долга, я поставлю об этом в известность всех рыцарей королевства, — внятно произнес он. — Вы понимаете, что это будет означать для вас.

Лицо силящегося встать гранда приобрело густой свекольный цвет. Он понимал.

— А если признаете, король… может быть… пожалует вам ваше поместье обратно.

В считанные недели в аналогичном положении оказались практически все мятежные гранды Кастилии, Каталонии, Валенсии, Арагона и Наварры. Каждый из них десятки раз закладывал земли и поместья, чтобы построить океанский корабль или выступить на войну. Почти никто из них не собирался защищать евреев, полагая, что с гибелью заимодавца исчезнет и сам заем. И никто и представить не мог, что наследниками их долгов по закону станут Церковь и Корона — те, с кем они и сцепились.

Но главное — все они были заложниками своей фамильной чести. Не отдать долг было для грандов так же естественно, как плюнуть, но вот допустить огласку… это было так же немыслимо, как при множестве свидетелей бежать с поля боя.

Бруно в числе множества других присланных в Сан-Дени приемщиков завели в огромный, до потолка набитый связками документов зал, а затем дверь скрипнула, и на пороге появились два здоровенных монаха — с третьим на руках.

— Вон туда, — распорядился едущий на своих собратьях монах, — за стол.

Монахи пронесли его за стол, усадили, пододвинули стул, бережно поправили под столом безжизненные ноги, разложили на столе бумаги и, почтительно поклонившись, вышли. Бруно пригляделся, и внутри него похолодело — за столом сидел тот самый монах — с вилкой в пояснице.

— Ну что, детки, — наклонился над столом монах, — будем знакомиться. Меня зовут Гаспар.

Бруно опустил глаза вниз и тут же заставил себя поднять подбородок повыше. Даже отец признал его не сразу, а уж этот…

— Работа у вас будет нудная — смерть, — с усмешкой предупредил Гаспар. — Но вернуться назад до того, как она будет закончена, даже не надейтесь.

— А что мы будем делать? — подал голос кто-то.

Гаспар улыбнулся и обвел руками вокруг себя.

— Сортировать еврейские архивы — все, до последней бумажки.

Монахи охнули.