Дот - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Акимов cтр.№ 68

Жаль — ни одной книжки, хоть какой-нибудь…

Поэтому разглядывание мира через артиллерийский прицел было единственным развлечением. Сидишь в металлическом кресле наводчика, покручиваешь маховички. Уже и не замечаешь, как ствол пушки послушно и мягко сдвигается, словно принюхиваясь к тому, что разглядываешь ты. Терпеливо ждет, когда наконец ты наполнишь казенник зарядом — и позволишь пушке с грохотом и ревом исполнить свое предназначение.

Дот, в котором находилась пушка, должны были разоружить той же осенью, одновременно с казематом, но что-то в военном ведомстве не сложилось, бригаду рабочих и технику перебросили на другой объект (их было много на всех стратегических узлах вдоль прежней границы), а потом руки до него так и не дошли. Как и положено, дот по-прежнему охранялся, раз в трое суток на нем сменялся караул (спецподразделение, к которому был приписан дот, квартировалось в райцентре, это больше ста километров на восток; если каждый день возить на «точку» новую смену — не наездишься). Истекала очередная трехдневка, когда на шоссе появились немцы. Их было много. Словно они копились, копились в ущелье — а потом вдруг хлынули. Танки, бронемашины, пушки на автомобильной и конной тяге, пехота в бронетранспортерах и пешим ходом по обочинам. Пограничники не сразу поняли, что происходит. Правда, и перед этим движение по шоссе было необычно густым, но это были наши. Не только пехота, но и артиллерия, и танки. Однажды танки занимали всю обозримую часть шоссе не менее получаса. В этом не было ничего необычного: армейские маневры. Или передислокация армии, что тоже понятно: в последние дни доходили слухи, что на границе неспокойно. Когда ты всего лишь солдат — тебе остается только гадать о смысле таких перемещений.

Почему пограничники не открыли по немцам огонь?

Во-первых — они опешили. Представьте себе: вы находитесь в глубине своей страны; граница на замке; слава богу — никакой войны нет, а если и начнется — вы не сомневаетесь, вам столько об этом твердили, — что она будет только на вражеской территории. И вдруг — враг перед вами. Вот он. Деловитый, уверенный в своей силе… Пусть бы этому хотя бы что-нибудь предшествовало: паника или стрельба; или хотя бы вражеские самолеты. Так ведь не было ничего! Даже намека. Ничего, чтобы перестроиться, психологически подготовиться…

Во-вторых, на посту пограничников было мало, всего трое, а дот был рассчитан на двенадцать бойцов. Втроем удержать оборону никак бы не получилось. Если стрелять из пушки — кто будет отбиваться от пехоты из пулеметов? Если же сесть за пулеметы — кто будет стрелять из пушки? А ведь именно в пушке был смысл дота, именно пушка могла задержать врага, причинить ему настоящий урон.

Правда, если отбросить арифметику, если обнажить ситуацию, содрать с нее оправдательные покровы, которые на нее цепляет такой находчивый здравый смысл, — если обнажить ситуацию и назвать все своими именами: вот мы — и вот они; они — враги; наш долг — охранять эту землю; и пусть нас мало, пусть этот бой для нас последний — мы все же должны его дать, должны уничтожить столько врагов, сколько сможем…

Погибнуть — но исполнить свой долг…

Если смотреть со стороны — красиво. Достойно.

А если не со стороны?

Если это ты — сейчас, здесь, вот в это мгновение, — должен решиться на такой шаг? Никто за тобой не стоит. Не приказывает. Не подталкивает. Еще минуту назад у тебя и в мыслях ничего подобного не было; ты жил спокойно, размеренно; как-то представлял, что будет завтра и через год; что будешь делать после дембеля. Это грело и укрепляло твою душу, позволяло справиться с трудностями. Еще столько интересного, столько прекрасного тебе предстояло! — красивые девушки, первая в жизни поездка на море, исполнение сокровенной мечты… Ты не только жил — ты и сейчас живешь этим. И вдруг (вот самое главное слово: вдруг) от всего этого должен отказаться? (Никогда! теперь уже никогда не будет ни девушек, ни моря, ни исполнения мечты; ничего не будет.) Как робот ты заправляешь ленту в пулемет… ты от всего — абсолютно от всего! — отказываешься лишь ради того, чтоб убить одного, двух, нескольких врагов…

Представить это невозможно.

Подчеркну еще раз: мы говорим не о вынужденном, подчиненном шаге (если ты не будешь отбиваться — враг добежит до тебя — и убьет; если не поднимешься в атаку — тебя пристрелят свои), но шаге добровольном, продиктованном твоею предыдущей жизнью.

Другое дело, если между тобой и твоим смертельным выбором есть достаточно большой зазор, если есть время, чтобы привыкнуть к ситуации — и созреть. Ты уже знаешь о разрушенных городах, о массовых казнях, о повешенных (в назидание), об убитых женщинах и детях. Ты уже знаешь, что и у тебя (ведь ты — на линии огня) практически нет шансов уцелеть, потому что выживет один из ста. Возможно, когда-то, потом — будет другая арифметика, а пока — если очень повезет — выживает один из ста. И когда приходит твой черед (речь уже не идет о смерти, а только о выполнении долга перед родиной; в тебе срабатывает биологическая программа, как в трутнях и муравьях-воинах, которым природой прописано бросаться на защиту родной колонии), — ты нападаешь на врага с единственной мыслью: уничтожить этих гадов как можно больше.

Короче говоря, спонтанно можно только отбиваться, а для нападения требуется особое, подготовленное состояние души.

У трех красноармейцев, охранявших дот, такого состояния души не было. Их привозили на эту «точку» не для защиты от врага (такое и в дурном сне не могло привидеться), а лишь чтобы ее никто не разорил. Ведь этот дот, как и в его прежнем, приграничном статусе, все еще был упакован под завязку. Снаряды, патроны, провиант находились в нем в полном комплекте. Разумеется, не в таком, чтобы выдержать долговременную осаду, но в достаточном, чтобы отбиваться несколько суток, продержаться, пока перегруппируются и подойдут свои.

Их поставили охранять, а не воевать.

К тому же — неравенство сил было столь огромным…

Первым опомнился младший сержант, главный на посту. И прикрыл амбразуру, оставив небольшую щель для наблюдения. Приказал: «Амбразуру не открывать. Ничем не выдавать своего присутствия. У нас есть конкретная задача — охранять дот, — и мы ее выполним…»

Дот был закамуфлирован; неопытный человек мог лишь случайно его заметить. К тому же внимание проезжих отвлекалось остовом демонтированного артиллерийского каземата. Каземат впечатлял мощью своих стен; пока разглядишь толком — холм уже остался позади. Но наметанный глаз легко угадывал на склоне контрэскарп, непреодолимый для танков. Контрэскарп врезали в склон несколько лет назад, местами он осыпался, сгладился, зарос травой и мелким кустарником, который до прошлого года вырезали, расчищая сектора обстрела для пулеметов. Тем не менее он уцелел и был трамплином для глаза. После контрфорса взгляд искал дот — и легко его обнаруживал, логичное навершие холма. Дот венчал холм и походил на огромный заросший валун. Конечно же — немцы его видели, но их передовому дозору было важно, что из дота не стреляют, а мертвый каземат навязывал подсказку, что и дот пуст. Подниматься по крутому склону без особой нужды охотников не нашлось, к тому же немцы спешили нагнать отступавшего врага. Так и проехали. А те, что двигались следом, знали, что дорога свободна, проблем нет. Позади было уже столько брошенного красноармейского добра, столько военной техники и пленных, что какой-то мертвый дот не вызывал и малейшего интереса.