Пророчество Луны - читать онлайн книгу. Автор: Фредерик Ленуар cтр.№ 97

Есфирь рассмеялась и крепче прижалась к Джованни.

— Как только Жорж уедет, я поговорю с твоим отцом и попрошу твоей руки, если ты не против.

— Уверена, что он согласится, но вначале я расскажу ему о своих чувствах…

Жорж простился со всеми и последовал за Малеком, который отвел его к вожатому каравана, идущего в Оран. Оттуда француз собирался отплыть кораблем в Тулон, а уже из Тулона — в Дюнкерк. При благоприятных условиях он должен был попасть домой меньше чем через месяц. Жорж обещал написать Джованни, когда наконец увидит своих родных и близких.

Как только друг уехал, Джованни сосредоточился на том, что скажет Елизару.

На следующее утро юноша увидел, как старик в одиночестве размышляет под фиговым деревом, и решил, что лучшего времени для признания не найти.

— Можно мне поговорить с вами о чем-то очень важном или лучше подождать?

— Садись, мой мальчик. Я тебя слушаю.

— Елизар, я попал в ваш дом рабом, которому вы великодушно даровали свободу. Вот уже больше двух месяцев вы обращаетесь со мной как с сыном, и я очень этим тронут и горжусь.

Джованни едва сдерживал дрожь, у него перехватило дыхание.

— Я лучше узнал вас, — продолжил он, — и узнал вашу дочь. Постепенно я привязался к ней, да так, что не могу представить без нее свою жизнь. Я — не еврей и не уроженец Алжира. Я не богат, и у меня нет положения в обществе. Я могу предложить ей только искреннее сердце и пытливый разум, ищущий истину. Елизар, я люблю вашу дочь, люблю больше жизни и хочу сделать ее счастливой. Вы согласны отдать мне ее в жены?

Взволнованный, Джованни опустил взгляд. Старик неторопливо погладил бороду, не проронив ни слова. Затем сказал:

— Есфирь говорила мне о вашей любви, да я и сам ее заметил. Я ответил, что считаю свою дочь способной принять решение самостоятельно. С моими слугами не обращаются как с рабами, и моя любимая дочь вольна жить так, как захочет.

Джованни удивил подобный ответ. Он помешкал несколько минут, а затем робко спросил:

— Но у вас есть возражения против нашего брака?

— Я молился Господу… и вижу, что ваша любовь крепка и искренна.

Джованни облегченно вздохнул.

— Но я уже сказал Есфирь, что различие в вероисповедании может помешать.

Джованни замер.

— Так как вас воспитывали в разных религиозных традициях, вы не сможете вступить в брак ни в церкви, ни в синагоге.

— Увы, я прекрасно это понимаю. И потому сказал Есфирь, что приму иудаизм.

— Да, она мне говорила, но это невозможно. Нельзя менять религию только потому, что решил жениться, — произнес Елизар твердо. — Моя дочь родилась еврейкой и ею останется. Ты родился христианином и всегда будешь христианином. У каждой веры свое величие, и нельзя пытаться это изменить. В каббале есть один образ, который я иногда использую, чтобы подчеркнуть многообразие религий: говорят, что Господь послал человечеству свет своего откровения в глиняном сосуде. Но этот свет был так ярок, что сосуд разбился, и Божественное откровение тысячью лучей разнеслось по всей земле. В каждом луче — отражение Господне, но ни в одном нет истины целиком. Я считаю, что у каждой религии есть только часть Божественной истины. Все части уникальны и незаменимы. Например, мы, евреи, подарили человечеству осознание того, что Бог един, что Он благ и что мы должны засвидетельствовать это праведной жизнью. Вы, христиане, подарили миру слово Господне и присутствие Иисуса Христа, сына Божия и величайшего из сынов человеческих. Между двумя вероисповеданиями нет противоречий, более того, они дополняют друг друга. Вместо того чтобы враждовать между собой, религии должны научиться изучать, уважать и обогащать друг друга, так как все они несут одну и ту же Божественную истину, которую никто из людей не способен охватить полностью. Таким образом, обращение в другую религию означает отрицание Божественного света своей собственной веры и отказ от дара Божьего.

Джованни понял слова Елизара. Более того, полностью с ними согласился. Но ему не было ясно, какое отношение они имеют к тому, что он и Есфирь могут пожениться.

— Значит, мы… мы можем заключить союз перед Богом? — спросил он неуверенно.

— Сам по себе он вполне возможен. Но из-за отношения окружающих — немыслим. Для христиан ты навсегда станешь предателем, а евреи будут смотреть на Есфирь как на блудницу, ведь наш закон запрещает ей выходить замуж за нееврея.

Джованни почувствовал, как боль пронизывает его сердце, и побледнел.

— Получается, что выхода нет, и вы не дадите нам свое благословение?

— Я этого не говорил. То, что кажется немыслимым безрассудством людям, даже самым верующим, иногда разумно и хорошо перед очами Господа. Лично я считаю — и уже говорил об этом Есфирь, — что такой брак, где каждый из супругов сохраняет свою веру, нужно держать в тайне, чтобы не вызвать возмущения и непонимания у религиозных общин. Это будет нелегким делом — вам обоим придется выглядеть христианами среди христиан и иудеями среди евреев. Если вы согласны взвалить на себя подобное бремя, я не вижу препятствий вашему союзу перед Всевышним. И даже, признаюсь, я очень ему рад.

На лицо Джованни вновь вернулись краски.

— Но кто освятит наш союз? Вы правильно сказали, что ни священник, ни раввин не согласятся поженить еврейку и христианина.

Елизар слегка улыбнулся.

— Я знаю одного раввина, который, возможно, не откажется провести церемонию в глубокой тайне.

— Здесь, в Алжире?

— Нет, в Иерусалиме.

— Иерусалиме!

— Насколько я помню, ты совершал паломничество в Священный город, когда ваш корабль захватили пираты?

— Д-да, — выдавил Джованни, смутившись.

— У меня там филиал банка и много друзей. Если выедем через три дня, то к Рождеству будем в Иерусалиме. Прекрасное место для свадьбы еврейки и христианина, не так ли?

— Иерусалим!

Елизар, едва заметив вдали крепостные стены Святого города, слез с коня на каменистую землю и опустился на колени. Есфирь и шестеро слуг-евреев и мусульман последовали его примеру.

Пропев гимн на древнееврейском языке, путники отправились дальше. Они вошли в город, прятавшийся за мощными стенами, прошествовали по лабиринту узких улочек и наконец остановились у двери, на косяке которой справа висела мезуза. [39] Им открыл огромный темнокожий человек лет тридцати, и радость озарила его лицо.