Прошлой ночью в XV веке - читать онлайн книгу. Автор: Дидье ван Ковелер cтр.№ 13

Я благодарю и обхожу стол, чтобы поздороваться с двумя незнакомыми людьми. Это рослая индианка неопределенного возраста, замотанная в сари из шелка-сырца, с красным кружочком на лбу, и старый сутулый великан в вельветовом костюме, с белесыми глазами и дремучей, криво подстриженной бородой, в которой застряли кусочки овощей из минестроне. [27]

— Ядна и Виктор Пикар, — представляет их ПГД своим скрипучим голоском, после чего переводит на понятный мне язык: — Мама и папа.

— Вы правы, мы совершенно непохожи! — подтверждает бородатый великан, хотя я и не думал высказываться по этому поводу. — Все считают, что мы его усыновили, но это не так. Просто моя жена, видимо, однажды изменила мне с каким-нибудь троллем — по недосмотру! — добавляет он с благосклонной усмешкой, похлопывая по руке свою невозмутимую супругу. — Но судьба отомстила за меня: Морис ровно ничего не унаследовал от своей матушки, зато принял эстафету из моих рук. Его страсть к насекомым — моя страсть. Зато его диабет — от того, другого.

Внезапно в бра за его спиной вдребезги разлетается лампочка.

— Мама, я же тебя просил! — огорченно взывает Морис.

— Когда я над ней подшучиваю, у нас всегда разбиваются лампы, — шепчет мне старик. — Но мы уже привыкли.

Я покорно киваю, — стоит ли раздражать понапрасну это сборище психов?!

— Боже вас упаси жениться на уроженке Маврикия, — продолжает старик, — а если и женитесь, ни в коем случае не привозите ее сюда. Вуду в провинции Берри — это взрывоопасно вдвойне!

— Папа! — вздыхает Морис Пикар, — ты же отлично знаешь, что буддизм не имеет ничего общего с вудуизмом.

Старый фавн подмигивает мне и вопрошает с торжественной многозначительностью, скрашивающей его ворчливо-фамильярный тон:

— Итак, вы решили вернуться на место преступления?

Я цепенею от ужаса. Значит, почтальонша все-таки проболталась, и все они в курсе моего вчерашнего незаконного вторжения в дом, где на тот момент отсутствовали хозяева.

— У него не было выбора, — с ангельской кротостью отвечает уроженка Маврикия, глядя куда-то влево, поверх моей головы. — Тогда ему пришлось бежать, нынче же пришлось вернуться.

Я сажусь к столу в гнетущей тишине, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. Слава богу, почтальонша просто сообщила им о послании, которое записала для меня в комнате донжона, и эти намеки касаются только моей пресловутой прошлой жизни. Теперь можно вздохнуть спокойно. Уж если и нужно что-то расхлебывать, пусть это будут последствия ее гормонального бреда, а не моей профессиональной оплошности.

Пикар-отец хватает бутылку и тянется ко мне, чтобы налить вина. Его супруга хранит сосредоточенное молчание; обхватив костлявыми пальцами края суповой тарелки, она впилась в нее глазами, словно гадалка в хрустальный шар.

— Ее имя Изабо, не так ли? — чуть слышно спрашивает она.

— Не знаю, — отвечает почтальонша, с громким хлюпаньем втягивая суп. — Никогда не позволяю себе перечитывать записи, это нескромно.

— Она показывает мне дивную красавицу с длинными темными волосами и пышными грудями, но под конец худую, как скелет, — продолжает маврикийка, обводя взглядом кусочки овощей на дне тарелки. — Изабо… да, именно так.

Юный Луи уносит супницу на буфет и ставит рядом с толстенной папкой в истертом кожаном переплете. Когда он раскрывает, а потом захлопывает папку, из-под ее обложки вылетает облако пыли.

— На этом дереве множество всяких Изабо, — сообщает он, разворачивая передо мной широкий хрустящий пергамент, от которого пахнет плесенью. — Как по-вашему, которая из них?

Стараясь не проявлять чрезмерного интереса, я бегло просматриваю раскидистое генеалогическое дерево, испещренное неразборчивыми именами; некогда их тщательно выписывали старинным пером, но тушь давно уже поблекла.

— Лично я выбрал бы вот эту, — продолжает Луи, указывая на ветку где-то в середине дерева. — Изабо Анна де Гренан, 1412–1431.

— И всего-то девятнадцать лет! — укоризненно восклицает Морис Пикар, обращаясь ко мне. — Но что же с ней случилось?

Я пожимаю плечами в знак неосведомленности и поворачиваюсь к почтальонше, которая занята тем, что щедро намазывает маслом ломоть хлеба. Мне вспоминается ее вчерашний истерический транс и гневный крик: «Мерзавец!»

— Пятнадцатый век! — восклицает старик Пикар, качая головой и так же сокрушенно глядя на меня. — Долгонько же вы отсутствовали!

— А что вы думаете о реинкарнации? [28] — осведомляется его половина, и ее бесстрастное лицо озаряет еле заметная улыбка.

Я отвечаю, что мои интересы лежат, скорее, в области современной живописи и библиофильстве, — таким образом я надеюсь подбросить сразу две новые темы для беседы, но никто из них на мою уловку не клюет.

— Реинкарнация не пустое времяпрепровождение, — уточняет дама, — впрочем, она и не фатальна. Скажу больше: это явление встречается куда реже, чем принято думать. И осуществить ее, увы, весьма трудно.

— Моя жена имеет в виду нашу дочь, которую потеряла сорок восемь лет назад, упав с лестницы, — разъясняет мне тоном докладчика старый фавн. — С тех пор она безуспешно пытается реинкарнировать ее. Ей казалось, что лучше всего возродить Морисию в теле дочери Мориса, — тогда это осталось бы нашей семейной тайной. Но, к сожалению, жены нашего сына — все как одна! — отказывались совершать необходимый ритуал, и, в результате, мы выплачиваем алименты уже трем его бывшим супругам.

— Папа, месье Тальбо это совершенно не касается, — сухо отчеканивает ПГД Green War. — Я обязан перед ним отчитываться только по делам нашей фирмы.

Стараясь избежать этой темы, я спешу доесть свой минестроне, и юный Луи уносит мою тарелку. Над столом повисает тишина, нарушаемая лишь потрескиванием горящих дров в камине. Затем Ядна Пикар встает, шелестя своими одеждами, и провозглашает тост, обращенный ко мне:

— Давайте поблагодарим Морисию за то, что она пригласила вас на свой день рождения. И пожелаем, чтобы это не оказалось простым совпадением…

Ее слова встречены многозначительным шепотом и понимающими улыбками; бокалы тянутся ко мне со всех сторон, красное вино искрится в сполохах каминного огня. В ответ я желаю присутствующим здоровья и процветания. После чего наклоняюсь к Джонатану Прайсу, который за весь обед раскрыл рот только для питья, и, указав на свежую деревянную заплату, размером два метра на метр, светлеющую в старинном дубовом паркете у дверей столовой, спрашиваю его, лишь бы сменить пластинку:

— У вас были проблемы с канализацией?

— Нет, просто в январе я убрал оттуда скелет, — говорит англичанин. — Как только мы нашли ему достойное место упокоения, нам сразу полегчало.