Красная луна - читать онлайн книгу. Автор: Бенджамин Перси cтр.№ 29

Отец в конце концов нашел применение своим плохим оценкам и гениальным способностям в пивоваренной компании «Энкор стим». Он водит «додж рамчарджер» и мотоцикл. На лбу у него маленький шрам в форме ромба — на рождественской вечеринке ударился об открытую дверь шкафа. Это был один из самых страшных моментов в жизни Патрика: папа с удивленным лицом вдруг падает на пол, между пальцами у него сочится кровь. Вокруг нависают люди. Впервые в жизни он видел тогда отца смущенным и раненым.

Кит Гэмбл учился в колледже целых шесть лет. Курсе на втором у него закончились деньги, и он записался в армию. Сейчас отца снова призвали: он старший сержант в калифорнийском подразделении, которое расквартировано в Туонеле, это на востоке Республики. Он командует отрядом из двадцати пяти солдат. А всего в их подразделении семь тысяч служащих. В прошлый раз отца призывали очень давно, когда еще были живы бабушка с дедушкой. Но тогда в Республике все было спокойно: никто не выходил на демонстрации и не швырялся камнями в американцев, протестуя против оккупации. В газетах не писали о солдатах, погибших при взрыве самодельной бомбы или от когтей и клыков ликанов во время уличных стычек.

Они с папой разговаривают по скайпу, обмениваются эсэмэсками, переписываются по электронной почте. Отец шутит, что раньше у него не было ни единого седого волоска, а теперь вся голова побелела. Жалуется, что чувствует себя стариком среди всех этих юнцов, многие из которых ненамного старше Патрика. Пишет, как ему тут не по себе, как хочется поскорее оказаться дома. А что касается непосредственно службы… «Здесь только несколько смутьянов. И именно про них говорят в новостях. Остальные граждане (а это в общем и целом большинство) нам рады. Помни, быть ликаном — вовсе не значит быть чудовищем. Никогда не забывай об этом, сынок».

Еще отец пишет, что по ночам ликаны воют вокруг лагеря, а за пределами базы слышны выстрелы. Один раз прямо возле их вездехода взорвалась бомба. Машина дважды подпрыгнула, ее занесло вправо, и они съехали с дорожной насыпи. Но к счастью, отделались лишь парой царапин. Потом долго звенело в ушах. «Сердце у меня так и подпрыгнуло. Я же за этих мальчишек отвечаю, а опасность совсем близко. Береги себя, парень. Я тебя люблю».

Отцу пришлось временно уволиться из «Энкор стим». Он работает там технологом: расхаживает в белом рабочем комбинезоне среди пузатых медных чанов в облаках пропахшего дрожжами пара, по сто раз проверяет, как идет процесс брожения, окатывает емкости из шланга, размешивает содержимое бочек, записывает в блокнот температуру и концентрацию отдельных ингредиентов, а иногда устраивает экскурсию толпе туристов в белых кроссовках и с рюкзачками. Волосы у папы вечно пахнут солодом. Он постоянно разглагольствует о зерне и дубовых бочках, вворачивает в разговор словечки вроде «гидрометр» и «этиленгликоль».

Столько всего можно рассказать об отце. Но Патрик не успевает произнести и двух фраз, как дверь наверху открывается и кто-то с топотом спускается к ним. Та самая рыжая девчонка, Малери.

Гэмбл замолкает. У него в животе словно разверзлась огромная дыра, сквозь которую вытекает кровь.

Не глядя на Патрика, она подходит прямо к Максу, обнимает его за шею и громко чмокает в щеку. Тот морщится, краснеет, стряхивает ее руку и оглядывается по сторонам, словно такое проявление любви его смущает. В комнате все затихли, слышно лишь взвизгивание электрогитары.

— Это моя девушка, Малери, — поясняет Патрику Макс.

Только тогда она поднимает глаза и равнодушно говорит:

— Приятно познакомиться.

И взмахивает рукой. Ее ногти, выкрашенные ярко-красным лаком, похожи на стоп-сигналы.

Наконец-то Клэр добралась. Даже не верится. Столько дней прошло, но вот он — придорожный знак «Ла-Пайн, население 5799 человек». Буквы мерцают в серебристом свете полной луны.

Ей удалось расшифровать отцовскую записку. И вот она здесь. Помог акроним на дурацкой поздравительной открытке. Из первых букв нарисованных карандашом созвездий сложилось: «ищи мириам десят двадцат батл крик ла паин орегон».

И больше ничего. Ни единого намека, почему отец послал ее именно к своей сестре. Для Клэр тетя — настоящая загадка. Десять лет назад ее изгнали из семьи по не совсем понятным причинам. Может быть, она даже не живет по этому адресу. А если и живет, захочет ли помогать племяннице?

Девушка упорно шла на запад, постоянно сверяясь с потрепанной картой. И в один прекрасный день вдруг с горечью осознала: сбылась давнишняя мечта — она забралась за пятьсот миль от дома. Один раз ее подвезла лесбийская пара (на заднем сиденье их минивэна фыркали три мопса). В другой — фермер в толстых рабочих перчатках, в волосах у него застряла солома, а на приборной доске стояла жестянка с жевательным табаком. Клэр ночевала на крылечках, в сараях, амбарах, фургонах на колесах и на голой земле, укрывшись сосновыми ветками. Как-то утром ее разбудил град, а несколько дней спустя — что-то очень похожее на град. Оказалось, это был стук деревянных палок: дети играли в войну. «Умри, чудовище-ликан!» — вопил мальчишка, тыкая импровизированным мечом в живот противнику.

Когда не попадалось попутки, Клэр шла пешком. Иногда днем, иногда ночью. Непроглядную темень здешних равнин чуть разбавляли сияние звезд и красное свечение, исходившее от редких городков. Назывались они обычно Змеиный Холм, Лосиный Бор или как-нибудь в этом роде. Ветер все не стихал. Ерошил ее грязные волосы, торчавшие из-под шерстяной шапочки, забирался в складки одежды.

Однажды Клэр попался открытый сарай, а в нем — верстак. Два ящика с инструментами, красный и черный; вокруг разложены всевозможные гаечные ключи (простые, торцевые, реверсивные), отвертки, молотки, клещи. Она по очереди взвесила в руке несколько молотков и один, с круглым бойком и резиновой накладкой на рукояти, сунула в рюкзак. А потом увидела пару тяжелых кусачек.

Девушка пошевелила пальцами левой руки. Сухожилия болезненно натянулись, отвыкшие от работы мускулы слушались плохо, но в целом рука действовала. Несколько минут потребовалось, чтобы, неуклюже орудуя кусачками, снять импровизированный гипс. Кожа под ним была бледной и влажной, словно моллюск, которого вытащили из раковины.

И вот теперь Клэр дышит в кулак, пытаясь согреть пальцы. Дыхание вырывается изо рта белыми клубами. В небе сияет блеклая чахлая луна. Девушка старается не поднимать на нее глаза. Луна ей ненавистна. Ненавидеть безжизненный кусок скалы ужасно глупо, но Клэр ничего не может с собой поделать. Так ненавидят висящий на стене флаг или эмблему корпорации, красующуюся на гигантской дымовой трубе. Светило похоже на скалящийся череп и напоминает девушке о ее собственной природе.

Клэр никогда не принимала люпекс. Их семейный врач, который был еще и другом родителей, каждый месяц подделывал результаты анализа крови. Но Клэр видела, как люпекс действует на Стейси. Иногда, особенно на растущей луне, подруга превращалась в живой труп. Ей тогда приходилось принимать самую большую дозу. Она ходила сгорбившись, говорила заплетающимся языком. Кожа у Стейси желтела, а под глазами набухали лиловые круги. Бедняжка засыпала прямо в классе, забывала про домашние задания.