нествах на всю страну. Пусть дети нарядятся и ходят от дома к
дому с песнями, как в старые добрые времена. Твоей сестре это
понравится?
—
Ну разумеется! Это понравится всем!
Он о чем-то задумался, прикусив губу.
—
Как думаешь, она не будет возражать, если мы
пригласим ее на праздник сюда, во дворец?
Я была ошарашена.
—
Что?!
—
Мне все равно придется рано или поздно позна-
комиться с родителями Элиты. Так почему бы не пригласить
ваших родителей, братьев и сестер па праздник, вместо того чтобы
ждать...
Договорить он не успел, потому что я повисла у него на шее.
Возможность повидать Мэй и родителей так меня обрадовала, что
я не смогла сдержать свой восторг. Он обвил руками мою талию и
заглянул в глаза. Его собственные сияли радостью. Каким образом
этому человеку, которого я когда-то считала полной моей
противоположностью, удавалось каждый раз придумать то, что
больше всего меня порадовало бы?
—
Ты серьезно? Они на самом деле смогут приехать?
—
Ну разумеется, — отозвался он. — Мне не терпится с
ними познакомиться, и потом, это входит в программу. И вообще, я
полагаю, всем вам не помешает повидаться с родными.
Когда у меня перестало щипать в носу, я прошептала в ответ:
—
Спасибо тебе.
—
Не за что... Я знаю, что ты любишь своих родных.
—
Люблю.
Он фыркнул:
Э ЛИ ТА
—
И совершенно очевидно, что ты готова ради них
практически на все. Ведь это благодаря им ты осталась на Отборе.
Я отпрянула от него, чтобы видеть его глаза. В них не было
осуждения, лишь растерянность от моего резкого движения. Но я
не могла просто пропустить его высказывание мимо ушей.
Необходимо расставить все точки над «i».
—
Максон, в самом начале, когда я осталась, они дей-
ствительно отчасти были причиной, но сейчас я здесь не из-за них.
Ты ведь это знаешь, правда? Я здесь, потому что...
—
Потому что?
Я взглянула на Максона, на его полное обожания лицо, светящееся
надеждой. Давай, Америка. Скажи ему.
—
Потому что?.. — повторил он снова, на этот раз с
озорной улыбкой, от которой сердце у меня дрогнуло еще больше.
Вспомнился недавний разговор с Марли и то чувство, которое меня
тогда охватило. Трудно было воспринимать Максона как моего
парня, когда он встречался с другими девушками, но то, что мы с
ним не просто друзья, очевидно. Меня вновь охватила надежда,
что, быть может, наши отношения могут перерасти во что-то
большее. Я не позволяла себе признаться в этом, но Максон успел
стать для меня кем-то особенным.
Я кокетливо улыбнулась ему и двинулась к двери.
—
Америка, сейчас же вернись на место. — Он опередил
меня и, заступив дорогу, обнял за талию, так что мы очутились
вплотную друг к другу. — Скажи, — прошептал он.
Я сжала губы.
-— Что ж, значит, придется прибегнуть к другим способам
коммуникации.
И он без предупреждения поцеловал меня. От неожиданности я
слегка пошатнулась в кольце его рук и обхватила его за шею... И
тут в голове что-то перевернулось.
Обыкновенно, когда мы с ним оставались наедине, я
отгораживалась от мыслей об остальных. Но сегодня я вместо себя
представила рядом с ним другую. Воображение рисовало ее в
объятиях принца, нежность в его взгляде, обращенном на нее, их
КИР А КА С С
свадьбу... У меня остановилось сердце, и я против воли
расплакалась.
—
Милая, что случилось?
Милая? Это словечко, такое ласковое и интимное, пробило в моих
заслонах брешь. Если у меня и было какое-то желание бороться со
своими чувствами к Максо- ну, в это мгновение оно исчезло. Мне
хотелось быть его милой, его дорогой, принадлежать ему одному.
Пусть это значило сделать шаг навстречу будущему, которого я
никогда не хотела, и распрощаться с вещами, которые всегда
казались мне незыблемыми, но мысль о том, чтобы сейчас
расстаться с ним, казалась совершенно невыносимой.
Да, я не была лучшей кандидаткой на престол, но если у меня даже
не хватит смелости признаться в собственных чувствах, я не
заслуживаю вообще никакого шанса.
Вздохнув, я пыталась унять дрожь в голосе.
—
Не хочу отсюда уезжать.
—
Если я правильно помню, когда мы только позна-
комились, ты утверждала, что этот дворец — клетка. Выходит, со
временем ты вошла во вкус?
Я покачала головой:
—
Иногда ты бываешь таким тугодумом.
Из горла у меня вырвался полузадушенный смешок.
Максон позволил мне отстраниться ровно настолько, чтобы я
могла заглянуть в его карие глаза.
—
Максон, я говорю не о дворце. Меня не волнует ни
одежда, ни постель, ни даже, поверишь ты в это или нет, еда.
Принц рассмеялся. Мое восхищение изысканными блюдами,
которые подавали во дворце, не было секретом ни для кого.
—
Я говорю о тебе, — прошептала я. — Я не хочу
уезжать от тебя.
—
От меня? — Я кивнула. — Тебе нужен я?
При виде его изумленного лица я прыснула:
—