Электрические тела - читать онлайн книгу. Автор: Колин Харрисон cтр.№ 108

– Папа, папа, папа, папа! – кричала Мария.

Этот крик пронзал меня и отскакивал от кирпичных стен домов. А потом наступила красноречивая тишина. Мария и Долорес стояли на коленях рядом с Гектором, молясь и плача. И теперь, когда жена и дочь вернулись к нему, он в последний раз резко выгнул спину и странно застонал, словно у него еще оставался какой-то кусочек сознания и сейчас, в эту секунду, он захотел, чтобы ему вернули его жизнь.

«Скорая помощь» из Методистской больницы, расположенной в шести кварталах, приехала меньше чем через четыре минуты, и поначалу команда экстренной помощи усердно пыталась спасти Гектора, сняв с него плотный черный плащ и разорвав рубашку, чтобы добраться до грудной клетки. Он неподвижно лежал на кирпичной кладке, и золотая цепочка с крестом свесилась с его шеи. Трещали рации, медики разрывали упаковки с белыми абсорбирующими подушечками, вкалывали Гектору в шею адреналин, натягивали на него надувные противошоковые брюки, чтобы отогнать кровь от ног к сердцу. Но его лицо уже стало белым. Его неподвижные глаза смотрели на утреннюю дымку над нами, восковые губы оставались открытыми, словно он собирался что-то сказать. Долорес стояла над ним в заляпанном кровью платье и положив руки Марии на плечи тем же оберегающим жестом, который я увидел в день нашей первой встречи, когда она вышла из поезда подземки и повернулась ко мне. Они обе были в шоке и не плакали. Приехали несколько полицейских. Один из них брезгливо надел белые латексные перчатки, вынул пистолет из руки Гектора и вытащил оставшиеся патроны – их было бы достаточно, чтобы убить всех нас. Другой коп стоял в стороне, перекатываясь с носков на пятки, и с бесстрастным лицом записывал основные факты. Время от времени он поднимал взгляд на Долорес и Марию. Они были всего в нескольких ярдах от меня, по другую сторону от тела Гектора, но это расстояние казалось странно большим.

Гектора положили на каталку, оставив черный плащ на земле, и повезли через дом к машине «скорой помощи». Долорес и Мария пошли следом за телом. Я протянул к ним руки.

– Не трогай меня, – сказала Долорес с яростной холодностью, крепко прижимая Марию к себе.

Она села в машину «скорой помощи», держа дочь на руках, и я понял, что все кончено.

«Скорая помощь» уехала, и я стоял на крыльце, одинокий и потрясенный. Заседание совета директоров уже началось. Если бы я уехал немедленно, то еще успел бы что-нибудь рассказать в конце заседания и повторил бы извинения за свое опоздание по дороге на пресс-конференцию. Я сидел на чугунной скамье у себя в саду и с тупым интересом рассматривал кровавый узор на кирпичах. Крови было на удивление мало, учитывая, что здесь застрелился человек. Черный плащ Гектора лежал на кирпичах словно тень. Я не осмеливался дотронуться до него. Мои плечи и ноги ныли, как у уставшего старика. Шло время – сколько именно, я не знал, но кровь начала темнеть. Бруклинская пыль падала на лужицу крови, заставляя ее тускнеть. Один раз зазвонил телефон, замолчал после четырех или пяти звонков, потом зазвонил снова. Его дребезжащий звук несся из окна – тихий, никчемный. Мне звонили, чтобы убедиться, что я еду. Миссис Марш, стоя в туфлях на низких каблуках в своем кабинете, прижимает трубку к уху и чопорно сосет леденец. На краю лужицы собрались муравьи, пробуя кровь на вкус. А потом прошло еще пять или восемь минут, и телефон зазвонил снова, громко – пятнадцать или двадцать гневных, настойчивых звонков, – но я все равно не мог подняться. Мой отец верит в Бога, а я – нет. Его печальные старые глаза смотрят на сад. Он созерцает сорняки. За каждой трапезой он читает молитву. Моя мать читает котировки акций за бокалом бренди и сигаретой. Я забрел обратно в дом и уставился на множество игрушек, разбросанных по ковру гостиной, на носочки, валяющиеся на ковре, на сладкие хлопья на дне мисочки. Кто-то – работники «скорой помощи» или я сам – на подошвах занес кровь в дом, несколько пятен. Рядом с телефоном Долорес оставила щетку для волос. Черный седан Корпорации остановился у моего дома и загудел. Водитель вышел из машины и позвонил в дверь. Я дождался, чтобы он ушел. Они поймут, что я не приду. Будут сделаны необходимые поправки. Другие тоже владеют информацией, так что они разнесут ее по вселенной. Телефон зазвонил в последний раз – несколько неуверенных звонков, – а потом замолчал окончательно.

Я не собирался идти на заседание. Я не собирался ничего делать – только сидеть неподвижно, пока гул в моей голове не прекратится. Но в какой-то момент чуть позже я встал на ноги и, не соображая, что делаю, вышел из дому и направился к подземке. Дело было не в том, что мне хотелось присутствовать на заседании, а просто в том, что я был одинок и единственными людьми, которых я знал, были коллеги по работе. Пока я ехал, передо мной все время стояла картина, как Гектор лежит на спине, и я ощущал странную жажду. Казалось, что все на меня смотрят, но я не обращал на это внимания.

Через сорок минут я уже шел по вестибюлю Корпорации. Он был таким же, как всегда, но показался мне другим. Я ощущал, как вес множества этажей давит на высокие своды зала. Я пропустил заседание совета, и один только Бог знал, что это означало, но я все еще мог успеть на пресс-конференцию в зале Корпорации. На лифте висел плакат, приветствовавший представителей прессы и приглашавший их на двадцать второй этаж. Когда двери лифта открылись, этаж оказался заполнен журналистами из отделов новостей бизнеса и развлечений. Представители отдела по связям с общественностью отвели журналистам комнату с телефонами, чтобы новости можно было передавать немедленно. Их было там не меньше тридцати пяти – из агентств «Рейтер» и «Ассошиэйтед Пресс», из британских, немецких и японских финансовых газет. Все они уже были там, звонили своим редакторам по телефонам или передавали новости по электронной почте со своих компьютеров. Это означало, что главное заявление только что было сделано.

Я вошел в дверь в конце зала, где представители службы по связям с общественностью раздавали бумаги, приготовленные для прессы. Президент и несколько членов совета находились на сцене. Президент стоял у микрофона и пояснял договор о слиянии. Комната была набита людьми – там было порядка двухсот человек. Десяток телекамер работали в дальней части зала. Одна из сотрудниц отдела по связям с общественностью остановила меня в проходе между креслами.

– Сейчас делается заявление, мистер Уитмен, – сказала она с улыбкой. – Мы искали вас.

– Да.

– ...выгодно для нашего положения в качестве корпорации мирового класса... – звучал отработанный ораторский голос Президента, полный энергии, оптимизма и юмора.

– Я чем-то могу вам помочь, мистер Уитмен?

Я мог сказать только одно, к кому бы я ни обращался:

– Я только что видел, как человек покончил с собой.

Она моргнула:

– Я не понимаю...

– Я видел, как человек выстрелил себе в голову, меньше часа назад.

Она нахмурилась и выставила передо мной свои красивые руки:

– Прошу вас остаться здесь, мистер Уитмен.

Позади Президента стояли Фрикер, Вальдхаузен и все остальные, включая Саманту. Она великолепно выглядела в своем ярко-красном костюме, с уложенными ради такого случая волосами, и держала в руках какие-то бумаги. Возможно, это она выступала перед советом вместо меня.