Могильщик кукол - читать онлайн книгу. Автор: Петра Хаммесфар cтр.№ 24

Затем Бен спустился по лестнице и направился через наполовину затемненное пространство сарая к освещенному солнцем четырехугольнику ворот. И здесь Бен увидел, как навстречу ему из дома выходит отец. Якоб остановился, широко расставив ноги, раскинул руки в стороны и приказал: «Иди в дом, Бен. Мать ждет тебя с завтраком».

Якоб все еще сердился, теперь, вероятно, больше, чем раньше, так как расценил свое поведение трусливым. Потому что ушел от дискуссии с Трудой. И вместе с тем Якоб был вынужден себе признаться: решение напичкать Бена какой-то отравой, чтобы только никто не бранился по его поводу, было в корне неверным. Как отец, он должен был иметь больше мужества и не бояться постоять за своего сына.

Бен остановился, под строгим взглядом Якоба опустил голову и тяжелыми шагами направился к входной двери дома. Однако, прежде чем он успел к ней приблизиться, Якоб исчез в сарае. И Бен рысью, так быстро, как только его несли ноги, бросился прочь от дома. Он избегал дороги, где Якоб мог его настичь и задержать. Как и прошлой ночью, Бен понесся наискосок через картофельное поле и поле с сахарной свеклой, расположенное напротив проселочной дороги. И еще прежде, чем Якоб вывел из сарая старый «мерседес» и развернулся во дворе, Бен достиг широкой дороги.

Когда Якоб притормозил у развилки, он увидел мчащегося впереди на некотором расстоянии Бена. Навстречу сыну ехали девушки на велосипедах. Якоб тоже свернул налево. Из-за того что Бен вновь его ослушался, досада Якоба переросла в ярость. Он видел, как быстро сын приближается к велосипедисткам, как он машет им обеими руками. Девушка в солнцезащитных очках остановила велосипед перед Беном.

— Ты что-то поздно сегодня, — приветствовала она его. — Неужели проспал, лесной человек?

Группа находилась еще слишком далеко от Якоба, к тому же из-за рокота дизельного мотора он и так не смог бы расслышать, о чем говорили молодые люди. Якоб только наблюдал за происходящим. Бен усердно кивал на слова девушки, затем сделал шаг вперед и рванул ее на себя. Обхватив обеими руками тонкое тело, он принялся ее кружить. И даже часть велосипеда, руль которого она не сразу выпустила из рук, немного пританцовывала над землей. Девушка засмеялась, далеко запрокинула голову и, тяжело задышав, стала стучать Бена руками по спине:

— Отпусти, ты меня раздавишь, медведь.

Якоб расслышал последнюю фразу. Он поравнялся с группой и остановил машину. Светловолосая девушка ласково слегка погладила Бена по плечу и с настойчивостью сказала:

— Нам нужно ехать, иначе мы очень опоздаем.

— Я тоже так думаю, — заметил Якоб.

Они уселись на велосипеды, развернули их и снова выехали на дорогу. Обе еще раз помахали. Девушка в солнцезащитных очках послала Бену воздушный поцелуй и крикнула:

— Увидимся позднее, медведь!

Затем, следуя друг за другом, они доехали до развилки и повернули направо, на дорогу, ведущую к шоссе.

Якоб подождал еще мгновение, в нерешительности размышляя, не усадить ли ему Бена в машину и не отвезти ли домой. Он знал, что в таком случае начнется утомительно долгая борьба, и на работу он приедет слишком поздно. Раньше Бен охотно ездил с ним на машине, но заставить его сесть в «мерседес» стоило большого труда. О причине подобного упорства Якоб ни разу не задумывался.

«Возвращайся», — потребовал он.

Кажется, на этот раз Бен повиновался. Якоб поехал дальше по направлению к развилке, ощущая нечто вроде удовлетворения и умиротворения. Пока машина шла прямо, он видел в зеркале заднего обзора все уменьшающуюся фигуру сына, видел, как Бен достиг колючей проволоки. Когда «мерседес» скрылся с глаз, Бен остановился. Он тоже, как и отец, знал об одной могиле. Она была за колючей проволокой, и он часто ее посещал.

Вскоре после несостоявшегося циркового представления в августе 80-го года у Труды зародилось подозрение, что ходившие в деревне слухи о Бруно Клое и молодой артистке имеют под собой кое-какие основания. Но открыто сказать о своих подозрениях Труда никогда бы не решилась. Она и словом не обмолвилась с Якобом о грязной пижаме Бена и выводах, что напрашивались сами собой после первой ночи, проведенной сыном под открытым небом.

Куда его тянуло, когда он убегал? На общинный луг.

А куда артистка хотела пойти ночью? На общинный луг.

А что, если там с девушкой произошло что-то ужасное? И если Бен все видел? При его инстинкте к подражанию, окажись он наблюдателем, подобное могло бы привести к самым губительным последствиям.

И последствия не замедлили сказаться. Все начиналось уже в понедельник на обратном пути домой. Только в тот момент Труда ошиблась в установлении причинной связи. Когда Бен грубо дернул ее за руку и стал вести себя самым возмутительным образом, так что ей с трудом удалось его усмирить, она вспомнила безобразное поведение Дитера Клоя накануне. Бен категорически отказывался уходить с рыночной площади, от циркового шатра и машин. Снова и снова он останавливался и упрямо не желал двигаться дальше.

Труде тоже приходилось останавливаться, она пыталась его успокоить, но Бен вырывал свою руку, упирался, как осел, с силой, которой уже тогда у него было в избытке, тянул мать назад и шумел:

— Прекрасно делает!

Труде без лишних слов было ясно, что во вчерашнем представлении сыну больше всего понравилась Алтея Белаши. Что мальчик непременно еще раз хочет посмотреть ее искусное выступление на трапеции и акробатические номера на пони, а также прокатиться с девушкой верхом. А дополнительно твердо рассчитывает на поцелуй в щеку.

Труда знала, что любое проявление дружеского расположения и другие сильные впечатления навсегда запечатлеваются в памяти сына. Она уже не раз убеждалась, что, не понимая, почему в следующий раз ему отказывают в нежном жесте, Бен, как и любой другой ребенок, не добившись желаемого, начинал буйствовать. В этот раз протест сына проявлялся несколько интенсивнее обычного. Большей частью так же быстро, как возбуждался, он и успокаивался. Под рукой Труды всегда имелось надежное средство успокоить сына.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Девушки нет. И цирка больше нет. Сейчас мы пойдем домой, и если ты будешь хорошо себя вести, то получишь мороженое.

На какое-то мгновение Бен прекратил бушевать и, наморщив лоб, пристально уставился на мать, как будто сосредоточенно и напряженно размышляя над ее предложением.

Люди, остановившиеся на какое-то время и смотревшие на них, покачивая головами, продолжили путь. Труда уже собралась было облегченно вздохнуть, как Бен вновь заорал:

— Руки прочь! Делает прекрасно, руки прочь!

Вне себя от ярости, мальчик беспорядочно молотил свободной рукой в воздухе и неожиданно выкрикнул оскорбительное слово, которое Труда никогда до сих пор от него не слышала:

— Сволочь!

В первый момент Труда была просто озадачена, у нее не возникло и мысли спросить себя, где сын мог подхватить это слово, почему с его губ слетело не «мама» или простые «да» и «нет», а откровенная грубость.