Ладья света - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Емец cтр.№ 42

— Кто это сделал? — спросила Фулона, после того как оруженосцев освободили.

— Глиняные чурбаки! — Алик потряс кулаком. — Они у меня из карманов все повытряхивали! Я орал! Что, не слышно было? Неужели никто не заметил?

Мефодий предпочел не озвучивать, что он-то как раз и видел. При резком обнаружении чего-либо возмутительного виновным обычно оказывается не тот, кто все сделал, а тот, кто первым вякнул. Этот принцип он усвоил еще на Большой Дмитровке, 13.

— Где они, эти глиняшки? — крикнула Фулона, отшвыривая учебное и материализуя свое истинное — закатным золотом пылающее — копье.

Глиняшек стали искать, но их нигде не было. Лишь зоркая Дафна, когда закончила хохотать, углядела, как в дальнем кустарнике мелькнула и скрылась спина, имевшая цвет речного берега. Из кустарника кто-то быстро высунулся, махнул рукой и исчез уже окончательно. Выглянувший глиняшка — Дафна могла поклясться, что не ошиблась, — тащил с собой боевой топор кого-то из оруженосцев и мангал Ламины.

— Глиняшки ушли. Думаю, больше не придут, — сказала Дафна.

— Куда они ушли? — недоверчиво спросила Фулона.

— Ну не знаю… куда-то! Думаю, где-нибудь устроятся и будут жить. Маскируются они отлично. Сомневаюсь, что их найдут. Стражи, может, но не люди.

Фулона задумчиво посмотрела на Дафну:

— Ты серьезно?

— Ну да, — подтвердила Дафна, безуспешно поискав в себе некоторое количество серьезности.

— Копья им не вредят. Пули, видимо, тоже. Сил в каждом — как в тракторе! Ну и сотворила ты их, светлая! А много в них магии? Долго они будут жить?

Дафна замотала головой, радуясь, что сможет сказать Фулоне что-то утешительное:

— Да нет! Не особенно долго! Два в восьмой степени — это же шестнадцать? Значит, всего шестнадцать лет!

Малара, стоявшая рядом, издала хрюкающий звук и затихла.

— Кто учил тебя математике, светлая? — ласково спросила она.

— Я болела, — торопливо ответила Дафна.

— Все пятнадцать веков проболела? — удивилась Фулона, много слышавшая об эдемском образовании.

— Откуда пятнадцать веков? — возмутилась Дафна. — Курс математики всего четыреста лет! А что такое?

— Да ничего, — мирно сказала валькирия золотого копья. — Уже ничего!

Собираясь продолжать учебные бои, Фулона поднесла к губам свисток, но тут ее оруженосец, смотревший из-под козырька руки на освещенную солнцем реку, крикнул: «Эй! А это что?» — и сбежал с холма.

По реке плыли двенадцать деревянных гробов. Временами то один, то другой утыкался в берег, и его поворачивало течением. Даже Ирке с ее новой должностью менагера некроотдела стало зябко на душе. Все же она первой зашла в воду и, цепляя гробы рункой, стала подгонять их к берегу. Ей помогали оруженосец Бэтлы, Мефодий и Матвей Багров.

Крышки гробов были забиты гвоздями, отчего гробы не тонули, когда им случалось перевернуться. Переглянувшись с Фулоной. Багров открыл брошенным ему с берега ломиком один из гробов, на миг оцепенел и тотчас поспешно стал его закрывать.

— Ну, что там? — крикнула ему Бэтла.

— Ничего!

— Покажи!

Крышку подняли повторно. Внутри обнаружилась выполненная в полный рост восковая фигура Гелаты, вылепленная с необычайной тщательностью и столь же тщательно одетая. Казалось, это сама Гелата, но бледная и с руками, сложенными на животе, как у покойников. В следующем гробу оказалась Ламина. В третьем — Радулга. В следующих — Ильга и Хола.

Мастерство изготовителя фигур было изумительным. Им владела ненависть, доведенная своим накалом до чего-то похожего на любовь, но обратного ей. Не знай Ирка, что Бэтла, живая и невредимая, стоит рядом с ней, она вполне поверила бы, что та лежит в гробу.

— Очень трогательно! Теперь я хотя бы знаю, как буду выглядеть мертвой! Остальные этого счастья, думаю, лишены! — через силу улыбаясь, сказала Гелата

Валькирия воскрешающего копья была первой, кто смог шутить. Кроме того, Гелата продолжала гладить кота, решившего болтаться у нее на нагруднике до ближайшего четвергового дождика.

— Чур-чур! Дурной знак! Кто видит дерево постучать? — суеверно воскликнула Ильга и, не найдя поблизости дерева, принялась плевать через плечо прямо на стоявшего за ней оруженосца

— Ерунда! Не делай этого! — поморщилась Ламина.

— Что — ерунда?

— Если бы существовали дурные приметы и если бы они действительно работали, мрак давно отправил бы всех суккубов рассыпать в кафешках соль или высвистывать деньги в метро! Вообрази! Соль, рассыпанная в десяти тысячах московских кафешек — и город с треском проваливается! Но раз этого не происходит — значит, и приметам нет смысла верить!

— Тебе хорошо говорить, светлая! Тебя-то в гробу нет! — едко сказала Радулга.

— Перестаньте! Не ссорьтесь! — Фулона перевернула свою куклу-двойника. Под куклой обнаружился узкий конверт, который валькирия, опасаясь нарваться на атакующую магию, вскрыла наконечником золотого копья.

— Вот оно! Место и время очередных Запретных боёв. И скоро: уже во вторник. — сказала она тихо.

— Где?

— Тут только координаты.

Алик достал планшет и стал смотреть по карте.

— Сургут. Точнее, окрестности Сургута ближе к Нефтеюганску. Кто-нибудь когда-нибудь летал в Сургут?

— Судя по самодовольному тону, ты летал. — сказала Ламина.

Алик покраснел:

— Когда зимой смотришь с самолета, там повсюду круглые болотца, похожие на ледяные спирали. Их очень много. И между ними лес.

— Да, легко найти уединенное место! А вдруг его поменяют в последний момент? — предположила Хола.

— Не поменяют, — сказала Фулона.

— Почему? Обычно можно узнать только в последний момент! А сейчас? Из-за этого цирка с гробами, что ли, не поменяют?

— В этот раз Лигулу выгодно, чтобы бои состоялись. Он надеется покончить с валькириями. Поэтому потребность в конспирации отпала. Стражи мрака хорошо улавливают нюансы. Оттого и цирк с гробами, да, — объяснила Фулона.

Вернув куклу на место, она оттолкнула гроб от берега. Гроб выплыл на середину реки, покачался на волнах, решая, что ему делать дальше, и, развернувшись, несколько наискось поплыл по течению.

Лживых слов не бывает. Есть слова, демонстрирующие видоизмененность или искаженность моего собственного сознания. Если я называю белое черным, то это свидетельствует лишь о том, что либо я по какой-то причине хочу, чтобы белое было черным, либо мне это выгодно, либо у меня испорченные глаза, либо я элементарно не различаю цветов.

Эссиорх