Шапка Мономаха - читать онлайн книгу. Автор: Алла Дымовская cтр.№ 22

– Коньяку мне выдай! – и тяжкой рукой потянул галстучный узел.

– Тебе плохо, что ли? – испуганно вопросил его Муха и зашипел в сторону: – Марьяна, чего сидишь, принеси воды.

Молодая женщина за соседним, угловым столом тут же метнулась к пустому, заляпанному пальцами графину и выбежала с ним в коридор.

– Да на черта мне вода! Говорю тебе – дай коньяку! – рассердился вдруг на приятеля Базанов.

– Ага, значит ты, мой милый, – симулянт! – обозлился в ответ Муха. – Как же, плохо ему! А пить в рабочие часы – это хорошо? А если начальству настучат?

– Плевать мне на начальство! И на часы! Коньяку дай! Знаю, есть у тебя! – Базанов, неожиданно и для себя самого, совсем съехал с катушек, ухватил ни в чем не повинного Муху за воротник рубашки и что было мочи потянул вперед. – Дай, говорю, жандармская харя! Дай!

– Да ты натурально болен! – снова перепугался Муха, пытаясь вырваться из цепких рук Базанова, а тот уже почти что возил Муху носом по столу. – Да погоди ты! Да дам я, дам! Ты бы хоть пальто снял! Или вот что… Да отпусти ты, говорю! Пойдем-ка в другое место.

Когда Мухе наконец удалось вызволить свое горло и воротник из плена, Андрей Николаевич уже опомнился от дикого своего поведения. Тем более при свидетеле.

– Извините, Семен Петрович, – повернулся он в сторону другого соседа Мухи по кабинету, еще тоже очень молодого, но очень чинного господина в золоченых очках.

– Ничего, ничего, Андрей Николаевич. Бывает. Меня тоже, знаете ли, случается, так доведут! А в чем дело? – немедленно же и полюбопытствовал Семен Петрович, он не был бы истинным министерским служащим, если бы поступил иначе. – «Второй Инвестиционный» вас допек?

– Именно. Именно что «Второй Инвестиционный»! – с готовностью поддержал его версию Базанов. – Уж так допек, хоть вешайся на форточке. Да она у меня хлипкая, так хоть, думаю, пойду выпью я коньяку. А то и сердце что-то прихватило.

И Базанов, вспомнив заблуждения очкастой экскурсоводши, нарочно потер себе грудь в области сердечной мышцы и тяжко вздохнул.

– Да на вас и лица нет! – участливо воскликнул Семен Петрович. – Это наверняка сердце, уж я вам говорю! Вы коньяку уж отпейте непременно, а после ступайте к врачу! Этим, знаете ли, не шутят! Вот у меня двоюродный дядя в Новосибирске… – тут же оживившись, настроился было Семен Петрович рассказать историю.

Но Муха его вежливо, хотя и категорически, перебил:

– Ну что вы, Семен Петрович! Человеку плохо, а вы своего покойного дядю поминаете. Андрею Николаевичу-то каково? Ни к чему больного пугать. – И видя, что смущенный Семен Петрович согласно закивал в ответ, Муха тут же и не растерялся: – Вы вот что. Мы сейчас пойдем. Коньяку я дам Андрею Николаевичу по дороге. Чтоб времени не терять, мало ли что. А после уж сопровожу в поликлинику. Если меня спросят, то вы уж объясните…

– Само собой, само собой, – с чисто обезьяньей непосредственностью приготовился Семен Петрович принять участие в захватывающих событиях. – Уж можете положиться на меня.

– И вот еще. Позвоните заместителю Андрея Николаевича и обскажите, как обстоит дело. Чтоб не беспокоились. А то ушел человек на обед, а с обеда-то и не вернулся!

Спустя минуту Базанов и Муха вышли на лестницу. Муха был одет для улицы, а карман его утепленного мехового плаща заманчиво оттопыривала почти полная бутылка армянского коньяка.

– Сейчас тихо выходим, и вперед, за два квартала. В погребок «Думские кулуары». Меня там знают и разрешают приносить с собой. Тем более днем.

Базанов послушно, словно карапуз на прогулке вслед за няней, пошагал за Мухой прочь из министерства. По дальней лестнице, конечно, чтоб не перехватили по дороге сослуживцы.

В «Кулуарах» было совсем пусто. Только за дальним столиком у окна развалился жирного вида господин, считал ворон и нервно поглядывал на часы. Андрей Николаевич и Муха сели на противоположном конце погребка, за отдельной ширмой. Муха по-свойски распоряжался, заказывал бутерброды для закуски и лимон. А Базанов, как и всегда, поражался про себя, как это Муху, при всем его высокомерном скупердяйстве погорелого скряги-дворянина, принимают как дорогого гостя в самых, казалось бы, неуместных питейных заведениях. Или он своей внушительной, ранней лысиной и крупными габаритами фигуры придает любой забегаловке солидный вид, или же его врожденная боярская самоуверенность создает нужный для этого эффект. А только на столе уже были колбаса, и сыр, и грибки с луком, и лимон с воткнутой в каждую дольку отдельно зубочисткой. Приятели выпили тут же по пятьдесят, и Муха порешил, что пришло время начать допрос с пристрастием.

– Ты чего, клоун, устроил? Теперь два дня, не меньше, весь департамент кости нам перемывать будет, – ворчливо оповестил о своем недовольстве Муха, вторично разливая по пятьдесят с руки. – А на тебе и вправду лица нет.

– Какое уж там лицо, – согласился с ним Базанов и тут же окончательно определил, что не станет выкладывать бедному Мухе всю правду. Муха-то как раз и поверил бы Базанову, да вот жалко Муху и не стоит впутывать, пока ничего не ясно. – Скажи, с тобой в жизни происходило когда-нибудь нечто сверхъестественное? Или противоестественное?

– Ну это, дорогой ты мой якут, вещи диаметрально разные. Противоестественное со мной происходит ежедневно. Когда мое начальство в лице уважаемой Алисы Казимировны пытается поиметь меня с разных сторон. Естественно было бы наоборот. Но и сверхъестественное тоже случалось. И не однажды.

– А что именно? Мне это важно знать, очень, – забеспокоился Базанов.

– Но всего я тебе не расскажу. Там и личное есть, и не твое дело. Но вот один случай, пожалуй. Мне тогда лет десять было. В пионерлагере, в Ольгинке. Это на Черном море. Пацаны, одним словом, что с нас взять. Лазали в тихий час по чужим садам-огородам, вишни воровали, помидоры, малину с кустов обдирали. Естественно, хозяева гонялись с подручными инструментами. И вот как-то драпали мы врассыпную кто куда. А там стройка, и незаконченная – шабашники, видимо, на перекур подались. Жарко. Кругом ни души. И небольшой котлован такой вырыт посреди, весь полный воды пополам с цементом. Хотел я на бегу его перепрыгнуть, да поскользнулся, там ведь везде мокрая глина была. И в середину аккурат и нырнул. И выбраться не могу, края скользкие, уцепиться не за что. И цемент вязкий, тянет на дно, а там глубоко, метра два. Минут десять побарахтался я да и ушел с головой. Задыхаюсь, плачу про себя и понимаю, что это конец. Страшно и безнадежно так стало, что пожелал я в тот миг уж поскорей утонуть, чтоб не мучиться. И только подумал, как чья-то рука – хвать за майку! И потянула. Да так резко, словно репку, меня из того котлована выдернула. Только вылетел я на белый свет, распластался на пузе, плююсь этой водой да цемент из ноздрей выковыриваю, а кругом никого. Пусто. Хоть прошло, может, одно мгновение с той поры, как меня выловили да я огляделся. За это время и до забора не добежать, не то что спрятаться.

– И кто же это оказался, в конце концов? – спросил с замирающим сердцем Базанов.