Рулетка еврейского квартала - читать онлайн книгу. Автор: Алла Дымовская cтр.№ 75

– Ну, посиди, посиди. Тихонечко. А я пойду, чтоб не мешать, – и Полянская ушла, а Соня так и не выговорилась, единственному сейчас человеку, который стал бы ее слушать.

В ней даже уже и не металось ничего, как было некогда, после письма. Как бы письмо то начало разрушительную работу, а рассказ Полянской ее завершил. Все стало бессмысленно совсем, и Сонино терпение, и ее вечное согласие, чужая жизнь, которой она существовала, за это не полагалось ни облегчения, ни награды. А оставался ей на долю только паучий мир, в котором она муха, и обречена. На какую-то секунду в ней дернулось что-то бешеное и живое, одолело желание бежать и бросить всех и все, Леву, Димку и Москву. Но тут же безнадежно ей подумалось: а что толку? Везде одно и то же. Если ее родная мать так, а родная бабушка эдак с ней поступили, то и нет правды на земле. Так хоть бы и без правды, вот как Полянские. Хоромы, а не квартира, и знаменитый муж, и хоть от больших денег развлечение. Путешествия, свобода от долгов, слава и куча прихлебателей. Отчего же не быть тут и евреем? Если пять комнат, и мебель настоящее рококо, и у подъезда дежурит новехонький «Мерседес», и каждый день специально выученный повар подает карпаччо с утиной печенью. Но только к Соне это отношения не имеет, спасибо бабке-паучихе, и иметь не будет никогда. Ей остаются Лева и протезы, и бетонная клетка в блочном доме, и бесконечная скудость, и только и достоинства, что из хорошей семьи и с воспитанием, и надо нести гордо свою бедность. И с нелепым усилием делать пред всеми вид, что живешь очень хорошо. Вот бы все взяло да и провалилось, подумалось Соне. И тут же в ней возникло прошение. Господи, если не хватило в твоей руке немного счастья и на мою долю, так хоть побери в тартарары этот подлый мир до последней молекулы и меня вместе с ним! И лучше прямо сейчас, пусть ты всевидящ и всеведущ, но и понятия не имеешь, как же все осточертело.

Майами. Штат Флорида. Август 1998 г.

Лето подходило к концу. Но только по календарю. По сути, в Майами, что ни время года – то лето, одна разница, с дождями или без. А Инге и вовсе было все равно.

– Миссис Бертон, к вам просится мистер Лурдес, можно впустить? – раздался из селектора тонкий голосок личной ее секретарши Дороти-Мод.

– Да, можешь сказать Лурдесу, пусть заходит. И вот что, Мод, свари нам кофе покрепче, – резиновым голосом приказала Инга.

Лурдес этот был человеком Сорвино. После бегства Левина очень ей требовался надежный бухгалтер. Инга не стала мудрствовать, попросила, и Брокко порекомендовал ей Лурдеса. И она не прогадала. Очень знающий, привычный к подпольной бухгалтерии, Лурдес оказался незаменим. Смуглый, с тараканьими усишками и очень аккуратным животом, выступающим шариком, совсем лысенький к пятидесяти годам, Лурдес делал свое дело так, что Инга лишь изредка проверяла его. А в основном Лурдес пользовался ее большим доверием. И не только потому, что был отправлен к ней Сорвино. К этому имелась и еще дополнительная причина, и о ней Инга знала.

А все происходило оттого, что с некоторых пор люди, окружающие миссис Бертон, в большинстве своем ей подчиненные и от нее зависимые, стали бояться ее до явного выражения этого страха. Хотя Инга ни на кого не кричала никогда, ошибки и промахи поправляла без раздражения, отрывисто и как бы на ходу и, если случалась нужда, могла даже поощрить за доблестный труд. Но и спящий лениво в саванне лев тоже не нападает без причины, и даже охотиться самому ему нет нужды. А только попробуйте того льва раздразнить или, если совсем от глупости, дернуть за ухо. Вам сильно повезет, коли смерть ваша случится быстрой и без лишних мучений. Вот и Инга была на манер такого льва, обычно ко всем и во всем равнодушная, кроме дела, да и тут подчиненные как бы нарочно старались задержать ее внимание на себе. Не так страшно им казалось схлопотать нагоняй, как вот это мертвое нежелание хозяйки замечать людей вокруг. Она будто глядела на них поверх мощнейших, укрепленных контрфорсами стен, словно в прицельное отверстие для стрельбы, и никого не приглашала никогда внутрь. И более других ее боялся Лурдес. Хотя и не имел к тому реальных причин. Но он знал Сорвино, как и то, что Святой Брокко ни разу к себе близко не подпустил ни одного человека. Кроме миссис Бертон. А это значило – каждый из них в чем-то главном отражал в подобии другого. А быть похожим на Брокко Сорвино уже само по себе являлось определенного рода рекомендацией.

Инга слушала занудный рапорт в пол-уха. Впрочем, Лурдес на этот счет не обманывался. Стоит хоть что-то пропустить или сказать неточно, пол-уха миссис Бертон мгновенно превратятся в оба глаза, весьма неприятных для провинившегося. Однако дела ее фирмы с таким чудным и теплым именем «Наташа», совсем не имеющим ничего общего с владелицей, пребывали в совершеннейшем порядке. И в самом Майами, и в филиале Палм-Бич. Обороты росли с такой быстротой, что «Наташа» вскорости обещала стать в один ряд с крупнейшими предприятиями на Атлантическом побережье, имевшими дела с недвижимостью. Несколько компаний уже закидывали удочки, предлагая слияние, и надо ли уточнять, что получили у ворот арбуз. Ни в каких коллегиальных управлениях миссис Бертон не нуждалась, ей вполне хватало поддержки от Сорвино.

А вокруг самой Инги медленно, но верно со временем вызрела почти вакуумная пустота. Она же сама ее и взрастила. Словно уже не находила для себя оснований для контакта с обычными людьми, а могла обрести один язык только с себе подобными. Но подобных ей человеческих существ было на свете крайне мало, потому, поневоле, ей оставался для общений, отдаленно напоминающих дружеские, только Сорвино. Совместное времяпрепровождение, когда оба были свободны от трудов, у Инги и Святого Брокко имело очень специфический оттенок. Они никогда не обозначали себя друг для друга как мужчина и женщина, им это и в головы не приходило, а скорее как двое коллег, долго занятых одним делом и оттого завязавших приятельские отношения, с некоторым даже кодексом чести. Как ни удивительно, но почвой, на которой произросло их взаимное дружелюбие, оказалось оружие. Инга вдруг для себя заинтересовалась этой темной стороной человеческой жизни. Может, еще и оттого, что других интересов у нее неожиданно оказалось смехотворно мало. Но она с удовольствием ходила вместе с Сорвино в подпольный частный тир и там вволю училась стрелять. Более всего ей нравились тяжелые, многозарядные пистолеты, монстры девятого калибра, едва удерживаемые в руке. Тогда Сорвино и посоветовал ей для улучшения стрельбы немного подкачать мышцы. И Инга стала посещать некий спортзал не для всех, где вообще была единственной женщиной. Но и там ее опасались поболее, чем многих иных громил. А порой, под настроение, Брокко, больше для забавы сначала, учил ее и ножевому бою, пусть и примитивному, но действенному против дилетанта, и некоторым, доступным ее телосложению, приемам уличной защиты и нападения. Не сказать было, что в этих занятиях у Инги имелась реальная нужда. Ей по карману бы нетрудно стало нанять и высококлассных телохранителей, поштучно и со скидкой на опт. Но здесь у нее получался интерес, не всегда и здоровый. Орудия убийства как бы притягивали ее, умение пользоваться их смертоносностью развлекало, спасало от внешней пустоты и помогало еще больше укрепиться в презрении к остальному роду человеческому. Да и как было ей этот род не презирать, особенно мужскую его половину. На Брокко, однако, ее презрение не распространялось. Да у Инги и не имелось никаких мотивов считать темнокожего Сорвино за потенциального кавалера или малодушного обывателя.