Чистильщик - читать онлайн книгу. Автор: Пол Клив cтр.№ 9

Она допивает свой напиток и направляется к большой коробке, набитой лампами дневного света, упакованными в картон и плотно пригнанными друг к другу. Вынимает две штуки, одну для этого этажа, другую — для первого. Меняя первую перегоревшую лампу, она вспоминает о том, как инвалидность Мартина изменила ее собственную жизнь. Она росла вместе с ним и мечтала стать медсестрой. Хотела помогать людям.

Три года своей жизни, не считая последних шести месяцев, она провела в школе для медсестер. Сложно было решить, куда пойти работать: в больницу, в дом престарелых или помогать таким же умственно отсталым, как Мартин или Джо. Выбор был богат, но шанса работать по специальности ей так и не представилось. Мартин умер, и это немного притупило ее желание помогать людям. Слишком много болезней существует на свете, слишком много вирусов. Ты можешь прожить жизнь как можно лучше, совершать правильные поступки, принимать правильные решения, а тебя все равно скосит какая-нибудь болячка, которой ты страдаешь от рождения и которая только ожидает подходящего момента. Просто на свете существует слишком много способов умереть. Но когда она представила, как бы хотел Мартин, чтобы она поступила, стало понятно, что бросать учебу было бы стыдно. Она не могла ему больше помочь, это было больно и очевидно, но это не остановило бы ее в стремлении помогать людям.

А остановил ее отец. Два года назад ему поставили диагноз «болезнь Паркинсона», и он быстро потерял работу. С тех пор болезнь лишь прогрессировала. Работать он не может, а его еженедельные пенсионные выплаты не покрывают даже больничных счетов; и медицинская страховка не спасает ее семью от этого нового кошмара. Она не могла позволить себе роскошь учиться дальше. Ее семья в ней нуждалась, и не только чтобы ухаживать за отцом, но и чтобы элементарно выжить. Ей надо было начать зарабатывать деньги. Она должна была помочь им пройти через это.

У ее отца был друг, который работал в полицейском участке подсобным рабочим на полную ставку, друг, который старел и которому нужен был помощник, чтобы однажды его заменить. Салли пошла на эту работу, и теперь, шесть месяцев спустя, у нее даже есть рабочий стол и вид из окна.

Она вызывает лифт и, проезжая мимо этажа Джо, не поддается искушению выйти и посмотреть, как у него дела.

Полицейский участок состоит из десяти этажей ничегонеделанья и сколочен из бетонных свай и дурного вкуса. Офис у меня крохотный, наверное, самый маленький во всем здании. И все-таки он мой, я сижу в нем один, и это важнее всего.

Я кидаю портфель на скамью, подхожу к окну и смотрю на город, расстилающийся внизу. Там жарко. Тут, внутри, тепло. Тепло и душно. Замечательная погода, чтобы не работать. Женщины ходят по улице, на них короткие юбочки и топики, сшитые практически из ничего. В хорошие дни отсюда, сверху, можно заглянуть за вырез на груди. В очень хорошие дни можно разглядеть и соски. К концу дня все эти женщины прячутся. Они боятся оказаться следующей жертвой, распластанной на первых полосах в газетах. Ночной воздух наэлектризован страхом, и не похоже, что в ближайшее время это изменится. Они делают все возможное, чтобы притвориться, что ничего плохого с ними случиться не может.

Я отворачиваюсь от окна и расстегиваю верхние пуговицы на своем комбинезоне. Мой офис состоит из скамьи, тянущейся по всей комнате из конца в конец — около четырех метров, — вдоль той же стены, где находится окно. Остальная мебель состоит из стула.

Комната завалена банками с краской, разным тряпьем, швабрами и растворителями, от которых у меня иногда болит голова. Тут еще ведра и половые тряпки, инструменты, кабели, запасные полки, запчасти и вообще много чего запасного. Офис хорошо освещен, потому что большую часть дня залит солнечным светом, и это хорошо, так как лишь половина ламп дневного света на потолке работают. Я все время забываю попросить Салли их заменить, а если и вспоминаю, то боюсь это сделать. Я уверен, что она на меня запала; это нормально для любой женщины, но, когда дело доходит до таких, как Салли, становится немного не по себе.

Так как кондиционер в моем офисе сломан, а окна не открываются, у меня на скамье стоит вентилятор, который громко жужжит, когда его включают. Рядом — кофейная кружка с моим именем. Хорошо продуманный подарок от матери. В конце скамьи стоит фотография Шалуна и Иеговы в рамке.

Я беру в углу ведро, швабру, стоящую рядом, и иду на третий, освежаемый кондиционером этаж. Потом захожу в еще более прохладный мужской туалет. От запаха хлорки приходится дышать через рот, иначе я грохнулся бы в обморок.

— Привет, Джо.

Я поворачиваюсь и вижу мужчину, который пытается спрятать свою тупость с помощью пригоршни геля для волос и наполовину отпущенных усов.

— Доброе утро, констебль Клайд, — говорю я, опуская ведро на пол.

— Великолепное утро, Джо, не так ли?

— Это точно, констебль Клайд, — отвечаю я, соглашаясь с его удивительной проницательностью. На самом деле великолепно не только утро, но и вся неделя.

Я смотрю в стену, пытаясь не смотреть на его маленький член, пока он испускает продолжительную струю. Застегивая ширинку, он чуть приседает, как будто ему необходимо использовать всю имеющуюся инерцию, чтобы поднять молнию. Руки он не моет.

— Хорошего тебе дня, Джо, — говорит он с улыбкой сочувствия.

Я начинаю наполнять ведро водой.

— Постараюсь.

Он подмигивает, одновременно складывает из пальцев пистолет и выстреливает в меня, издав языком щелчок, после чего уходит. После того как ведро наполнилось и в него добавлено чистящее средство, я начинаю возить туда-сюда тряпкой по полу туалета. Линолеум вскоре начинает блестеть и становится угрозой для здоровья. Я ставлю на пол пластиковый знак, на котором, помимо надписи «Осторожно», есть предупреждение, что пол мокрый, и нарисован красный, поскальзывающийся человечек, который вот-вот упадет и раскроит свою идеально круглую голову.

Я работаю здесь больше четырех лет. До этого я был безработным. Я помню, как кого-то убил, не помню кого именно, но он был первым. По-моему его звали Дон или Дэн, как-то так. «Что в имени твоем?» Когда я совершил первое убийство, мне было двадцать восемь. Это был тот период в моей жизни, когда фантазии на тему, каково это — убить, смешались с желанием, которое превратилось в потребность познать. Фантазии были хуже, чем реальность, а реальность оказалась намного грязнее, но это был опыт, а говорят, что все приходит с опытом. Этот Рон, или Джим, или Дон, или как его там, наверное, был важной шишкой, потому через два месяца после того, как было найдено тело, за поимку убийцы объявили награду в пятьдесят тысяч долларов. Я нашел только пару сотен в его кошельке, поэтому чувствовал себя обманутым. Как будто Бог или судьба надо мной подшутили.

Я начал нервничать. Волноваться. Я должен был знать, как близка полиция к тому, чтобы поймать меня. Я ничего не мог с собой поделать, потребность знать, как продвигается расследование, лишила меня сна на эти два месяца. Я чувствовал, что скоро сломаюсь. Каждое утро я смотрел на опостылевший вид из окна, размышляя о том, не в последний ли раз я его вижу. Начал пить. Потерял аппетит. Докатился до того, что решился на самый отважный поступок в моей жизни: пришел в полицейский участок, чтобы «сознаться».