Боги Абердина - читать онлайн книгу. Автор: Михей Натан cтр.№ 97

Я снова позвонил, подождал еще минуту и ушел. Потом отправился на Мейн-стрит как раз, когда мимо проехала черная машина, разбрызгивая лужи. Она завернула на Поси-стрит и проследовала до конца улицы. Солнечный свет отражался от стекол. Я обернулся, подумав, что это может быть «сааб» Эллен, но быстро понял — проехал черный «ягуар».

Он завернул на подъездную дорожку, не снижая скорости, и остановился уже там. Из машины вышел Хауи в солнцезащитных очках, свитере с воротником-хомутом и бумажным пакетом в руке. Судя по всему, в пакете лежала бутылка вина. Эллен вышла с другой стороны, с кресла для пассажира. Ее красный шарф развевался на ветру. Художник что-то сказал, и она засмеялась, приложив руку в черной перчатке к щеке. Я уже собрался поднять руку и окликнуть их, но тут девушка обернулась, глядя на покрытую лужами подъездную дорогу, выискивая сухое место. Хауи взял ее за руку.

Их руки соединились. Пальцы художника обвили ее запястье. Эллен смеялась, он беззаботно улыбался. Я подумал о фотографии Хауи в ее альбоме. Художник только-только просыпается, рыжие волосы спутаны, он без рубашки, лицо помято. Средневековые предсказатели иногда определяли будущее по отпечаткам лиц на смятых подушках. Мне подумалось, что, возможно, следовало поступить точно то же.

Я посмотрел снова, увидел стройные ноги в обтягивающих черных чулках, черные ботинки и серую юбку до середины бедра. Черный свитер плотно обтягивал фигуру Эллен, подчеркивая узкую талию и красивую форму груди. Хауи обнял ее за талию. Amor de lonh… Он притянул ее поближе, она быстро ткнула его в бок пальцем, а затем они стали подниматься по ступенькам. Ветер зашуршал среди веток…

Я направился прочь, но не туда, откуда пришел, а на окраину города, миновал зеленую водонапорную башню Фэрвича и почерневшую от сажи церковь святого Игнатия. Меня слепило солнце, отражавшееся от серебристых луж — остатков растаявшего снега. Я остановился у какой-то таверны, построенной из дерена и кирпича и заполненной стариками. Внутри стены оказались обшитыми темными панелями.

В таверне стояла тишина. Я сел в конце зала, на мягкое сиденье, за массивный деревянный стол. Рядом стоял музыкальный автомат, выключенный из сети — забытый и пыльный. Стены украшали геральдические символы на мебельном ситце с белым жеребцом, вставшим на дыбы. Щиты пересекали два серых меча. Гербы подсвечивались снизу оранжевым светом настенных светильников. У барной стойки в ряд сидели пожилые люди с опущенными головами. Бармен быстро и молча подходил к каждому и заново наполнял стаканы. Рукава у него были закатаны до локтей, через одно плечо перекинуто длинное белое полотенце. Лысая голова мягко блестела под барным освещением.

Я откинулся на обитую спинку сиденья и уставился в потолок, глядя, как тени растворяются и превращаются в образы, в которые пожелают. Там встречались кружащиеся молекулы, темные полосы, дрожащие геометрические фигуры, которые раскачивались на пересекающихся балках. Мои мысли были противоречивыми и несвязными: черный блеск «ягуара» Хауи, мертвая кошка, которую я видел в лесу вместе с Николь, наркоман, обслуживавший нас за столиком в «Свистке», когда Дэн был еще жив и мы отправились за яблоками… «Labor omnia vincit. Amor vincit omnia». «Труд все победит… Любовь побеждает все».

Я рассмеялся себе под нос.

Кто-то промелькнул рядом, я заметил это краем глаза. Это оказалась женщина в старом зелено-белом полосатом льняном переднике. Она явно пребывала в плохом настроении, седеющие волосы были собраны и заколоты на голове. Женщина положила мне на стол маленькую салфетку и обернулась в направлении бара перед тем, как снова перевести усталый взгляд на меня.

— Хотите содовой или еще чего-нибудь? — спросила она.

— С виски, пожалуйста.

Женщина приподняла брови и уперла одну руку в бок.

— Правда? — спросила она. Голос звучал резко и скрипуче, чем-то напоминая старую бритву.

Я улыбнулся:

— Если, конечно, виски есть.

Пауза.

— Да уж! — хмыкнула она по-доброму и пошла прочь, качая головой и все так же держа руку.

Через пару минут женщина вернулась со стаканом содовой, окрашенной в цвет карамели, — туда плеснули виски. Я сделал глоток, поискал в кармане мелочь, затем обнаружил телефон-автомат рядом с туалетами.

Я набрал номер Николь и прислонился к стене со стаканом в руке. На двери передо мной висела табличка с буквой «М». После третьего гудка Николь сняла трубку. Я услышал звук работающего телевизора, шло какое-то развлекательное игровое шоу, которые она так любит смотреть.

— Привет, Николь, — сказал я и сделал еще один глоток. — Это Эрик. Послушай, ты…

— Черт побери, Эрик, ты можешь в это поверить?! Я имею в виду, Боже мой, ты вероятно в ужасном состоянии… Если тебе что-нибудь нужно…

— Погоди, — перебил я. Один из стариков повернулся и посмотрел на меня. Мне пришлось тоже повернуться и уставиться в темноту. — О чем ты? — спросил я гораздо тише.

Николь издала недоверчивое восклицание и какой-то странный звук, напоминающий кудахтанье.

— Ты не слышал? О, Боже мой, я не хочу быть первой, от кого ты узнаешь новость. Могу представить, что ты чувствуешь… Боже, Эрик, сегодня утром нашли тело. Я только что видела это в новостях. Мне очень жаль, я знаю…

Я повесил трубку и еще минуту стоял на месте, глядя на букву «М». Затем ушел, бросив на стойку бара пятидолларовую купюру. И только миновав Поси-стрит, я понял, что бегу и все еще держу в руке стакан с виски с содовой. Содержимое пролилось мне на руку, рукав промок, от меня пахло, как от Хауи во время нашей первой встречи.

Я взял такси и на нем приехал в студгородок. Студенты стояли группами в дверных проемах и холлах, некоторые плакали и обнимались, другие просто разговаривали и устало оглядывались, ожидая, что случится теперь. Я ходил от здания к зданию в поисках кого-нибудь, обладающего информацией. Где его нашли? Кто его нашел? Что они собираются делать теперь?

Но все, кого я видел, выглядели такими же потерянными, как и я, поэтому я отправился в кабинет доктора Ланга.

Секретарша давно ушла, но доктора я застал там. Он сидел за письменным столом и разговаривал по телефону. При виде меня у него загорелись глаза, он поспешно распрощался с человеком, с которым разговаривал, и жестом пригласил меня в кабинет. На лбу у него пролегли глубокие морщины.

— Как я понимаю, вы слышали новость, — торжественно произнес доктор Ланг, вздохнул, откинулся на спинку стула и опустил подбородок на грудь. Второй подбородок служил подушкой. — Вероятно, вы очень расстроены.

Я кивнул. На самом деле, ощущение были непонятны. Сложно назвать какую-то конкретную эмоцию, как будто слишком многие одновременно пытались прорваться и застряли при выходе.

— Знаете, я потерял сына. Много лет назад. — Доктор Ланг поправил галстук. — Полиция нашла его собаку, бродящую по парку в Чикаго. Я не мог взять собаку. Моя жена сказала, что я сошел с ума, отправляя несчастное животное в приют… — Он сделал глубокий вдох. — По крайней мере, с Дэниелом теперь все выяснилось. Лучше знать точно. Не знать гораздо хуже, независимо от того, какой ужасной может оказаться правда.