Благородный топор. Петербургская мистерия - читать онлайн книгу. Автор: Р. Н. Моррис cтр.№ 77

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Благородный топор. Петербургская мистерия | Автор книги - Р. Н. Моррис

Cтраница 77
читать онлайн книги бесплатно

— Вообще не возьму в толк, о чем вы. Что еще за Лиля?

— Да знаете вы. Проститутка. Она ею стала, но была таковой отнюдь не всегда. Родом она из вполне добропорядочной семьи. Впрочем, к этому мы еще вернемся. Итак, Говорова вы убили, поскольку он был вашим детищем. Не просто распространителем тех порнографических изданий. Это он нашел для вас Ратазяева. Ему вы поручили избавиться от Лили. Но, как и все слуги, он знал про своего хозяина слишком много. Во всяком случае, достаточно, чтобы вас низвергнуть. Возможно, он начал вас шантажировать. Или же просто перестал вас устраивать, так как проваливал ваши задания. Несомненно, вам было досадно брать на себя устранение Лили и ее ребенка. Но вам необходимо было уничтожить свидетельство своего более раннего преступления. Я имею в виду совращение Лили, которую вы изнасиловали. А потому вы ее убили. А с ней и ее дочь, Вероньку. Точнее, вашу общую дочь. Да-да, Осип Максимович, отец этого ребенка — именно вы. Можете отрицать, но это прослеживается даже в ваших чертах. В частности, нос — что у вас, что у девочки на кончике носа есть характерная ложбинка. Точнее, была. Это я о ребенке: у девочки от носика ничего теперь не осталось.

— Знать бы еще, о чем вы говорите.

— И все это, кстати, так или иначе фигурирует в тексте у Горянщикова. Вы являетесь основателем издательства «Афина». Скажем так, отцом Афины — или Минервы, как ее именовали римляне. Как указывает Горянщиков, ссылаясь на внебрачных детей Юпитера, отец Минервы является и отцом Фидес. Имя, которое на русский переводится как Вера.

— Ну и аргументы у вас — один фантастичней другого. А стоит один лишь убрать, как все построение рушится будто карточный домик.

— Тем не менее согласитесь, интересное совпадение: в желтом билете у Лили значится фамилия Семенова. Очень созвучно Симонову, вы не находите? В каком-то смысле она, вероятно, считала себя кем-то вроде вашей внебрачной жены, что отразилось даже на схожести фамилии. Ведь не кто иной, как вы, ее совратил, лишил чести.

— А может, это просто ее фамилия. Действительно, совпадение.

— Я научился не доверять совпадениям.

— Всё-то вы пальцем в небо тычете! Да даже если все обстоит действительно так — с чем я ни в коей мере не согласен, — вы все равно ни слова не докажете! И вообще: в чем здесь по большому счету мой мотив?

— Мотив? Поддержать свою респектабельность. Вещь тем более существенная с той поры, как вы стали вынашивать план жениться на Анне Александровне.

— Ну и выраженьица у вас. «Вынашивать план»!

— Именно план. Поскольку сама женитьба на этой женщине сопряжена у вас с тайным умыслом. Вы ведь женитесь на ней не по любви, а потому, что у нее есть нечто, чего вы втайне вожделеете.

— Денег мне от нее не надо.

— А я не о деньгах. Впрочем, об этом после. Итак, о ваших отношениях с Лилей узнаёт Горянщиков — от нее самой, поскольку является ее клиентом. Он приходит к вам, и между вами разгорается ссора. Возможно, он даже требует от вас для нее отступных — жест, свойственный свободомыслящей натуре, полной нынешних либеральных идей; в частности, о несправедливости общественных устоев, жертвой которых он, между прочим, считает и себя. Возможно, он вам тогда даже пригрозил выложить всю эту историю Анне Александровне. А именно что вы обесчестили Лилю — или, если угодно, «соблазнили». Во всяком случае, позабавились и бросили. Когда обнаружилось, что она беременна, вы заявили, что вы здесь ни при чем. После этого семья ее отвергла. Что, помолвка?! Какая помолвка может быть с беременной! К вам никаких претензий не возникло. Вам, добропорядочному жениху, была обещана девственница — и где она? Гляньте-ка на эту распутницу! Лилю же тогда слушать никто, разумеется, не стал — если у нее вообще хватило духу рассказать, как все было на самом деле. И вот теперь этот самый пигмей Горянщиков грозится раскрыть все Анне Александровне. В своем воображении вы рисуете жуткие картины последствий. Этого нельзя допустить. А вдруг этот склочник возьмет да и выложит, что вы порнограф, — даром что, согласимся, это попросту меркнет в сравнении с другими вашими неприглядными деяниями. Да прознай Анна Александровна о вас правду, разгляди в истинном свете — захотелось бы ей по-прежнему вступать с вами в брак? Сомневаюсь. А расторгни она помолвку, вы бы, Осип Максимович, думаю, безмерно огорчились.

— Боже мой! Что вы такое несете? Да, я бы безусловно огорчился. Но почему вы говорите исключительно… о низменном?

— И ведь на Анне Александровне вы женитесь не ради нее самой — ради ее дочери. Вот почему Горянщиков между строк упоминает: Отец Веры станет разрушителем Мудрости. Вера — буквальный перевод латинского Фидес. Как мы уже уяснили, речь идет о Вероньке, Лилиной дочери; вашей дочери. Что же касается Мудрости, то здесь безусловно подразумевается имя София, Софья. Горянщиков ясно дает понять, что вы представляете угрозу для юной Софьи Сергеевны. Вы любитель молоденьких девушек, не так ли, Осип Максимович? Это, кстати, заметно и по характеру фотографий, что изготавливал для вас Говоров. Он даже и Лилю по вашему указанию отснял — даже после всего того, что между вами было. Хотя к той поре она, должно быть, уже утратила в ваших глазах былое очарование. Ох и баловник же вы, Осип Максимович! Собеседник промолчал.

— Однако вы правы, — помолчав, сказал Порфирий Петрович. — Доказать я все это не могу. Это у нас так, просто беседа двух семинаристов, причем бывших. Я позволил себе несколько увлечься. Дикие, понимаете ли, предположения. Так что оставайтесь вы на свободе. Да и убийца, кстати, найден. Причем такой, с каким нет хлопот, поскольку он уже мертв. Видите, как вам опять повезло — это при условии, что все, о чем я сейчас говорил, правда. Павел Павлович Виргинский написал прощальную записку, смысл которой в том, что он фактически сознается в убийстве. А на месте последнего по счету преступления найден такой же флакончик из-под опийной настойки, что и у него в комнате. К тому же и кровь у него, по словам свидетелей, на руках была. Так что вы поступили прозорливо, сменив свой метод — я имею в виду, в последних тех убийствах. Пустили в ход топор. Орудие не благородного человека, но простолюдина, или какого-нибудь свихнувшегося студента, как вы однажды сами изволили заметить. К тому же топор в любой скобяной лавке приобрести можно. Так вот, в записке той он написал, что думает броситься под лошадь. И надо ж так случиться, что кто-то с похожими приметами погиб недавно именно таким образом! Так что дело считай что закрыто.

К тому же есть и еще один мотив — что он заложил душу Горянщикову. Сам Виргинский душу, может, и отрицает, но русскому человеку свойственны метания — мало ли что он заявил бы по прошествии времени.

— Тогда зачем же вы сюда пришли? — спросил Осип Максимович в искренней растерянности.

— Потому что сам я в мыслях не допускаю, что Виргинский мог быть убийцей. С ним это как-то не вяжется.

— Но… зачем ему сознаваться в убийстве, когда он его не совершал?

— Вот. Этот самый вопрос я себе и задаю, — отвечал Порфирий Петрович. — Может, он пытался кого-то прикрыть.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию