Код Вавилона - читать онлайн книгу. Автор: Уве Шомбург cтр.№ 70

— Куда вы подевались? Безумец наконец пришел в себя? — воскликнула Зоя Перселл, входя в отсек.

Снайдер оторвался от плеча Джесмин. Глаза его победно сверкнули, прежде чем он, полный презрения, плюнул под ноги финансовой волчицы.

— С этой минуты я требую почтения! — Глаза его горели, как извергающаяся лава.

— Уэйн?.. — Джесмин мягко погладила его по руке.

Снайдер снова повернулся к клетке:

— В четверг здесь сидели шесть старых полевок. Трем из них я ввел ДНК посредством готовой синтетической липидной смеси.

Все молчали. Мышки тоже, казалось, в оцепенении замерли. Из клетки не было слышно ни шороха, ни возни.

— Ты хочешь сказать?..

— Да! Именно это я и хочу сказать! — вскричал Снайдер.

— О чем вообще речь? — высокий голос Зои Перселл выдавал ее волнение. Она не столько понимала, сколько догадывалась, о чем говорит Снайдер.

— В качестве перевозчика генов часто используются вирусы. Но он экстрагировал ДНК и подмешал к транспортной субстанции, готовой к употреблению. Это альтернативный способ. Существуют готовые липидные смеси для экспериментальных трансфекций. Смесь он впрыснул трем старым мышам. — Джесмин была словно в трансе. — И результат — три молодых и сильных мыши…

— Вы имеете в виду ДНК из проб. Тех, что мы только что…

— Из дополнительной Y-хромосомы, да. — Джесмин с сомнением смотрела на Снайдера: — Ведь это ты имеешь в виду, да?

Снайдер кивнул и нагло ухмыльнулся. Отныне он был звездой.

— Я просто не верю в это, — сказала Джесмин.

— Отчего ж? — Снайдер смеялся и от радости хлопал в ладоши: — Мы же знаем, что маленькая захиревшая мужская Y-хромосома имеет способность регенерироваться. А эта дополнительная Y-хромосома такая большая, она же переполнена генами… И разве это не достаточное доказательство? Посмотри на мышек!.. Эта Y-хромосома полностью регенерирована.

И вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать

Бытие

Фонтенбло

Воскресенье после полудня

— По крайней мере, он пунктуален, — буркнул Генри Марвин, когда подъехал «Ситроен», посланный им в аэропорт. Он победно улыбнулся и пожал руку монсеньора Тиццани чересчур крепко.

Монсеньору стало больно, однако он не поморщился, а со снисходительной улыбкой оглядел одеяние Марвина:

— Стихарь из лучшей ткани с драгоценной вышивкой. Неплохо, дорогой Марвин. Вы знаете, что вначале его носили с капюшоном для защиты от дождя, и он призван был быть символом богатства? — Тиццани указал на щитовидную затылочную часть.

— Я очень хорошо знаю историю этого предмета одежды, дорогой Тиццани. — Марвин передразнил колкую интонацию монсеньора. — Во времена Каролингов он возник из монашеской рясы…

— Тогда вам известно также, что теперь его надевают священники во время литургических действий под открытым небом. Неужели вам мало руководства всемирным орденом мирян? Вы хотите стать еще и священником? — Тиццани лукаво глянул на него: — На гербе нового папы отсутствует тиара, корона как знак всемирной власти. Бенедикт — первый папа новейшего времени, отказавшийся от него. А вы хотите большего, чем папа?

Марвин подавил поднимавшуюся в нем ярость и успокоил себя мыслью, что Тиццани компенсирует оскорблениями свой челобитный визит к папе. То, что Рим так быстро отреагировал на его звонок, было хорошим знаком. Вопреки всему их притворству, они наверняка сильно заинтересованы в его находках.

— У вас есть поддержка, дорогой Марвин. А вот я один. — Тиццани кивнул Эрику-Мишелю Лавалье и Брандау, которые выжидательно стояли позади Марвина.

Марвин принял такой выход из положения и кивнул себе за спину:

— Месье Лавалье — моя правая рука, кроме того, он эксперт по древним языкам. А почтенный Томас Брандау, как и вы, человек церкви. Он тоже читает тексты на древних языках. И поддерживает дела Преторианцев в Берлине.

— Так-так.

Монсеньор Тиццани запрокинул голову и оглядел главное здание. Стоящий на открытом месте замок с его ренессансным фасадом был построен в конце XIX века. Здание было метров семьдесят в длину, двадцать в ширину и подразделялось на пять конструктивных элементов. По бокам замок был одноэтажный, к середине следовали двухэтажные участки, которые переходили в более узкую трехэтажную среднюю часть. На крышах всех частей здания торчали десять труб.

— Ваши реставрационные работы поистине грандиозны, — негромко заметил священник Римской курии.

— Соразмерно Преторианцам, — довольно сказал Марвин и жестом пригласил гостя в дом.

— Вам известно, что думают об этом ваши противники, — пробормотал монсеньор.

— У меня нет ни одного противника, которого можно было бы воспринимать всерьез! — Марвин самодовольно улыбнулся. — Преторианцы — сплоченный орден. В Риме же случается и по-другому…

Генри Марвин решил основать европейскую резиденцию Преторианцев в Фонтенбло десять лет назад, когда ему было предложено это гигантское имение в пятидесяти километрах к юго-востоку от Парижа.

Исторический город, в королевском замке которого Наполеон Бонапарт отрекся от престола, находился достаточно близко от Парижа. При этом местечко с двадцатью тысячами жителей было на редкость спокойным и удаленным от суеты метрополии.

— Ваши противники говорят, что вы разбазариваете деньги братства мирян!

— Чепуха. Просто удачная покупка. Но задним числом можно извратить все что угодно. — Этой покупкой Марвин обеспечил одному несчастному графу роскошный закат жизни после того, как тот потерял на биржевых спекуляциях остатки своего состояния.

Имение стояло на краю обширной зоны отдыха площадью в 25000 гектаров неподалеку от Фонтенбло.

Они вошли в замок, в средней части которого размещались залы для приема, тогда как два холла налево и направо вели к комнатам.

— Как дела с признанием ордена? Продвинулись ли мы хоть на несколько шагов?

Они обедали, и Тиццани все время ждал этого вопроса.

— Братство мирян — Преторианцев Священного Писания, несомненно, получило бы больше поддержки, если бы во главе его, как в «Опус Деи», стояли рукоположенные священники. Вы простите мне мой прямой ответ?

— Римская курия, к счастью, определяет не все, — возразил Брандау.

— Немецкое епископство известно своей подчас критической и своевольной позицией, — ответил с мягкой улыбкой Тиццани. — Однако, насколько я помню, позиция Римской курии несокрушима как никогда.