Москва 2077. Медиум - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Лестер cтр.№ 50

Наверное, около часу ночи Анфиса подкралась к дверям и минут за десять – пятнадцать просверлила заточенной ручкой своей ложки дырочку между неплотно пригнанными бревнами внешней стены. Заглянув в нее, она шепнула:

– Иди посмотри!

Я подошел и заглянул. В дальнем конце инкубатора человек восемь охранников при свете луны выгружали в склад продукты из двух доверху нагруженных телег.

Наконец мы легли.

– Укрывайся одеялом, – сказала Анфиса. – Не бойся. Рискнем и сегодня не потрахаться.

И она захихикала.

– Тише! – сказал я и тоже начал хихикать.

Через минуту мы уже смеялись, как сумасшедшие, зажимая рты руками, и мне казалось, что я вижу, как блестят в темноте Анфисины косящие глаза, очень, между прочим, красивые.

Когда мы успокоились, она погладила меня по щеке, вздохнула и сказала:

– Ну как знаешь… А я вот все время думаю, как бы Сервер поступил на твоем месте? Тоже рисковал бы жизнью, лишь бы мне не изменить? А?

– Давай спать, – прошептал я.

На рассвете я проснулся и сел в кровати, словно кто-то рванул меня вверх за грудки. На улице послышалось лошадиное ржание и хриплый лай собаки. Босиком я подошел к бревенчатой стене, вынул клочок пакли, которой мы заткнули дырку, проделанную Анфисой. На площадке между конюшней и мастерской топтались несколько всадников. К седлам были приторочены лопаты. Рядом стояла высокая карета, обтянутая черным кожзаменителем, перед которой встряхивали гривами две белые лошади.

Откуда-то справа появился Ратмир. Он вел за локоть жену Дивайса. Она была в сарафане. Связанные руки держала за спиной. А рот был перевязан или заклеен чем-то, возможно, скотчем, на таком расстоянии было не разглядеть.

Подошел полковник. Все вскинули руки лодочками к левому уху, втолкнули женщину в карету. Затем туда же, пригнувшись, влез полковник, а за ним – Ратмир.

Открылись ворота, и кавалькада покатила из инкубатора в лес.

В следующий раз я проснулся от лязга засова на нашей двери. «Подъем!» – прокричал незнакомый голос.

Когда я вышел, распряженная карета стояла у конюшен, но нигде не было видно ни полковника, ни Ратмира и никого из тех бойцов, которые выезжали на казнь.

Я прошел в уборную, потом умылся и уже подумывал, как улизнуть от Дивайса и поговорить со Смирновым, когда вдруг ворота в дальнем конце городка поползли в стороны и в них въехали три грязных усталых всадника. Поперек седла у одного из них висело длинное тело связанного человека в военно-полевой форме и крепких черных ботинках на шнуровке.

Когда они проезжали мимо меня к каземату, я увидел лицо человека. У него была рассечена бровь и кожа на лбу, и пол-лица покрывала спекшаяся кровь. Но я узнал его.

Это был Сергей. Сережа. Высокий покладистый охранник с восьмого этажа. Из дома Никиты Чагина.

Говорят, что любая определенность лучше неизвестности. Я и сам так считал до сегодняшнего утра. А какие-то пять-шесть дней назад я и вообще предпочитал, чтобы бить начинали как можно быстрее, потому что, если честно, обмирать от ужаса и ожидания было намного тяжелее, чем терпеть побои.

Последние дни чем больше я узнавал, тем больше возникало вопросов и тем плотнее становилось облако неизвестности, в которое я погружался. Передо мной приоткрыли завесу самые невероятные тайны, какие только может представить себе человек. Но при этом я по-прежнему не знал, как выбраться из инкубатора. Да что там выбраться! Я даже не представлял, каким способом мы могли бы отправить весточку за пределы этой чертовой изгороди, выросшей на кольце из таинственного ила, обладавшего не укладывающейся в сознание силой.

Я не знал своего будущего. То есть я никогда его, конечно, не знал. «Человек предполагает, а Господь располагает»» – так говорили раньше. Но последние дни я перестал даже предполагать. Мне было совершенно, абсолютно неизвестно, что может произойти со мной не только на следующий день, но и в следующие полчаса, и даже в следующую секунду.

И все-таки первое же зерно определенности вызвало у меня поначалу такой острый прилив паники, что снова захотелось назад, в густой туман неизвестности и неясных вероятностей.

Стоило мне увидеть Сережу (мне показалось, что и он увидел и узнал меня!), как внутри зашевелились предательские мысли.

Они близко, думал я, они подошли. Судя по тому, что Анфиса рассказывала об Адамове и апрельских событиях в Секторе, это ребята серьезные, очень серьезные. Но они не знают, что их ждет за изгородью. Они ничего не знают об инкубаторских детях-Омега, ничего не знают об иле и даже не знают о том, что полковник Бур жив и не собирается сдаваться и уступать.

Как только они сунутся, начнется бойня. Не знаю, что будет с ними, но нас точно всех перебьют. План Б. Два слова. Даже полтора. Но за ними – кровь, дерьмо и трупы. Конец. Грязь, холод и вечное небытие.

Так не лучше ли оставить все как было? Пусть Бур сумасшедший, и завтрашний день неизвестен, но жить можно и здесь, в инкубаторе. Я посредник, медиум, у меня есть интересное занятие. И откуда нам знать, что Бур не сможет выстроить нормальное общество? Вон какой была Европа в доцифровую эпоху! А построили ее живодеры не лучше полковника… Кормят тут нормально, двуспальная кровать, даже душ есть, и обещали баню. Зачем дергаться?

Но в следующую секунду я вспомнил, как визжала жена Дивайса, и как толстяк Тэг перед казнью выкрикнул, что его зовут Ваней, и глаза Миши, в которых было столько тепла и доверия, и как Чагин не захотел со мной говорить, потому что я «ни на что хорошее не способен». И Надю. Ее ласковые руки и испуганные глаза. И наваждение отступило.

Надо пробиваться, решил я. Смотреть только вперед. Будь что будет. «Взявшийся за ручки плуга и оглядывающийся назад – не пахарь», – вспомнил я слова из какой-то хорошей книги.

Вскоре в спортгородке я увидел Смирнова. По тому, как он вел себя, посматривал в мою сторону и не очень убедительно делал гимнастические упражнения, я понял, что парень ищет встречи со мной. Я подошел, остановился неподалеку и начал делать разминку.

– Вы получали вчера записку? – глухо спросил Смирнов, влезая на брусья.

– Возможно, да, возможно, нет, – сказал я.

– Я знаю содержание записки, – отжавшись один раз, сказал Смирнов.

– Послушайте, я давно вас знаю. – Я делал вращения туловищем. – И вы, и ваша жена Жанна мне всегда были очень симпатичны. Я склонен доверять вам. Но цена ошибки слишком высока. Попробуйте убедить меня, что я могу вам верить.

– Я знаю, что вас ищут ваши люди из Тихой. И не знаю, как для вас, а для меня это последний шанс. Если нас никто не выручит, я не продержусь здесь и двух недель. Я больше не могу, я сломался. Мы с женой, когда узнали, что у нас будет ребенок, стали думать о его будущем и как-то не видели это будущее в Секторе. Помните, мы расспрашивали вас о жизни в Тихом мире? Перестали посещать клубы, тратить деньги на имитации компьютерных игр, и-мэйлы, и-форумы. Жанна даже одеваться стала проще. На этом нас, наверное, и подловили. Понимаете, я устал от Сектора уже полгода назад. Но у меня была мечта – уехать в Тихую. Она поддерживала. Ее разрушили за пять минут. Пришли и выволокли нас из дома, даже не дав собраться. Теперь у меня нет мечты. Вернее, теперь у меня осталась одна мечта, одна мысль, одно желание – выбраться отсюда. Или убить полковника. Или плюнуть ему в лицо и погибнуть самому. Если вы мне не поможете, я так и сделаю… Скажите, эти люди, которые вас ищут, они способны вытащить нас отсюда?