Дочь генерала - читать онлайн книгу. Автор: Нельсон Демилль cтр.№ 98

Кроме того, Кент долго не сообщал генералу и миссис Кемпбелл о смерти их дочери. По-человечески это понятно — кому хочется быть гонцом, приносящим дурные вести, но для такого профессионала, как он, это нехарактерно. Но если генеральскую дочь убил он, Кент, тогда ясно, почему он не мог набраться духу исполнить свой печальный долг. Кент не обратился к майору Боузу, потому что знал: тому известно о существовании комнаты, ведь майора тоже принимали там. Кенту не хотелось, чтобы Боуз собирал улики против него. И Кент не мог поехать в дом Энн Кемпбелл, потому что должен был как можно скорее попасть домой и ждать доклада подчиненных о происшествии.

Мне представилась вся картина... почти представилась. По какой-то, пока неясной, причине Кент находился на стрельбище номер шесть или около него. Мне пока неизвестно, как он узнал, что там происходит, если вообще знал. Но я представил, как после отъезда генерала высокий Билл Кент, одетый, вероятно, в свою обычную форму, проходит эти пятьдесят ярдов от шоссе до раздетой и связанной Энн Кемпбелл. Он останавливается, они смотрят друг на друга, и Кент вдруг соображает, как ему улыбнулась фортуна, что это перст судьбы — беспомощная женщина и ее готовность унести все заботы и секреты с собой в могилу. Шнур вокруг ее горла звал, манил...

Кент, может быть, знал — или не знал? — смысл разыгрываемой сцены. Он, может быть, слышал — или не слышал? — резкий разговор между отцом и дочерью. Если не слышал, то, наверное, принял увиденное за сексуальную свиданку с другим, и в нем взыграли ревность и ярость. Между ними тоже произошел тяжелый разговор, в ходе которого Энн сказала что-то не то и в неподходящий момент.

Но то, что сказала Энн, вообще не играло никакой роли. Кент и без того был сыт по горло. Он знал, что на месте происшествия побывали другие люди. Через несколько часов Кент снова приступит к исполнению своих обязанностей, и его собственное присутствие здесь будет не только объяснимо, но и желательно. По полицейской привычке он быстро соображает, что к чему, это будет идеальное преступление и необходимое. Ему надо только опуститься на одно колено и затянуть шнурок. Но хватило ли у него силы воли сделать это? Не стала ли Энн умолять о пощаде? Неужели Кент такой хладнокровный и бессердечный? Или поддался порыву злости?

Что я знал об этом человеке, с которым за последние десять лет встречался сотни раз? Единственное, о чем я мог сказать с уверенностью, — Кент больше забеспокоился о соблюдении приличий, чем о самих приличиях. Он знал, что у него репутация полицейского-чистюли, и дорожил ей. Он не отпускал скабрезных шуточек и не участвовал в непристойных разговорах о женщинах. Был крут со своими подчиненными и гнал тех, кто не отвечал его стандарту внешности и поведения. И все-таки генеральской дочери удалось его соблазнить. Над Кентом начали подсмеиваться, это раздражало его, он чувствовал, что теряет уважение. Связавшись с генеральской дочерью, до генерала не дотянешь.

Может быть, в глубине души Кент знал, что некоторых людей и, конечно же, его подчиненных обуял бы благоговейный трепет перед полковником, который отважился сделать это и тем самым решил проблемы тридцати высших офицеров и их жен. Обычному человеку отвратителен убийца, но он способен внушить уважение и страх, особенно если люди чувствуют, что в его поступке есть не только дурное.

Допустим, эти рассуждения и заключения разумны и соответствуют фактам. Но означает ли это, что полковник Уильям Кент, начальник военной полиции Форт-Хадли, подпадает под подозрение в убийстве капитана Энн Кемпбелл? И почему именно Кент? На базе немало мужчин, у которых были свои мотивы совершить убийство: ревность, месть, желание замести следы, избежать позора и прочее. И если Кент — как я это докажу? В тех редких случаях, когда полицейский, оказавшийся на месте преступления, сам же и является преступником, следователю очень трудно работать.

Я помедлил перед дверью две-три секунды, потом постучал.

Мы молча ехали в моем «блейзере» в офицерский клуб.

— Почему ты думаешь, что это Кент? — спросил я.

— Инстинкт, — ответила Синтия.

— Инстинкт — это когда Кент раздвигает колени у Энн Кемпбелл. Все-таки — почему?

— Не знаю. Мы перебрали всех других, и подозрения на них отпали. У обоих Ярдли твердое алиби. Нам известно, что делал Мур. Свидетельствуют друг за друга Фаулеры. Генерала, хотя он и замешан, обвинить в убийстве, по-моему, невозможно, как и миссис Кемпбелл, если уж на то пошло. Не станешь же подозревать сержанта Сент-Джона и полицейского Кейси — они сами доложили, что нашли труп.

— Да, но есть еще майор Боуз, полковник Уимс, лейтенант Элби, главный капеллан, врач и еще три десятка офицеров, у которых мог быть повод. Добавь к этому их жен — тоже не исключено.

— И еще какого-нибудь неизвестного, о котором мы не слышали. Но не у каждого была возможность совершить преступное деяние.

— Согласен. К сожалению, у нас нет времени допросить всех, кто упомянут в дневнике Энн. Фэбээровцы на нашем месте ни одного бы не пропустили и о каждом накатали бы двухсотстраничное заключение. Хорошо, считаем, что Кент — наиболее вероятный подозреваемый, правда, мне не хотелось бы делать из него козла отпущения, какого он — и кое-кто еще — делает из Мура.

— Понятно. Знаешь, меня просто осенило, что это Кент.

— Когда же тебя осенило?

— Не помню. Кажется, я принимала душ.

— Считай, что я этого не слышал.

— Как ты думаешь, Кент согласится выпить с нами?

— Он уклонился от прямого ответа. Если убийца он, будет как штык. Прием безотказный. Умный преступник при возможности постарается быть поближе к следствию, заглянуть всем в глаза, разузнать, кто чем дышит, навести на ложный след. Причем действует он чаще всего бессознательно. Я вовсе не хочу сказать, что если Кент придет, то убил непременно он. Но если не придет, точно не он.

— Ясно.

За годы службы в УРП на курсах переподготовки мне удавалось пропускать штабные занятия, уроки секретности, семинары по межрасовым проблемам и взаимоотношениям полов, поэтому в новой армии у меня постоянно возникали трудности. Зато я охотно посещал командирские занятия, из которых почерпнул много полезного в области человеческого поведения, а именно: одинаково относись к начальству и к подчиненным, не заставляй людей делать то, что было бы неприятно делать самому, не требуй уважения, а завоевывай его, не скупись на заслуженную похвалу. Следуя этим нехитрым правилам, я сказал Синтии:

— Ты прекрасно работаешь — инициатива, трезвое суждение, выдержка. Словом, опытный трудолюбивый профессионал.

— Ты это заранее заучил?

— Нет, я...

— Сказано хорошо, но без чувства, бесцветно. Говори так, как идет из сердца, Пол. Если, конечно, оно у тебя есть.

— Обижаешь. — На стоянке у офицерского клуба я припарковался. — Такая безапелляционность...