Пылающий Север - читать онлайн книгу. Автор: Ярослав Коваль cтр.№ 30

— Государь…

— Вместо того чтоб добиваться своего, я ждал тогда и ждал впоследствии. Глупо. Очень глупо. Наверное, каждый раз требуется, чтоб меня встряхнуло, и только тогда я начинаю следовать своим же собственным принципам. Понятно, сколь двусмысленно и некуртуазно выглядит то, что сейчас я говорю только о себе, не спрашиваю тебя ни о чём. Но выслушай, прошу. Я всегда чувствовал к тебе восхищение, которое запоздало осознал как любовь. Странное чувство, которого ни к кому другому не испытывал. Но ты никогда не давала мне даже малейшего повода намекнуть о своём к тебе отношении.

— Звучит как комплимент, государь.

— Не знаю, комплимент ли это. Но к добродетельным от природы женщинам отношение всегда особое. К ним трудно подступиться. А уж к беспрецедентно самостоятельным, как ты — тем более. Я всем кажусь скалой и комком мощи, но мне тоже знакомы сомнения. Особенно в вопросах отношений. Я умудрился осознать, что могу предложить тебе брак, лишь в тот момент, когда ты объявила о свадьбе с Гаджетом. Вполне в моём духе. И что мне было делать на том этапе? Ведь это был твой выбор, а значит, ты выходила замуж по любви.

— Я очень любила Раджефа, государь.

— Поэтому я даже не попытался поговорить. Но теперь его нет, давно уже нет. И я сам решил, что пусть и временно, но нас ничто не разделяет, и можно наконец поговорить откровенно. Потому говорю тебе — люблю, любил и буду тебя любить. Я взял в жёны твою дочь в надежде, что она заменит мне тебя. Она — удивительная, очень умная и сильная женщина. Она идеальна на своём месте, лучшая мать, которую я мог бы пожелать для своих детей. Твёрдости её характера и уверенности манер любой бы позавидовал. Даже если бы я решился её короновать и дать ей равную с собой власть, подданные поняли и приняли бы это, потому что она смогла бы повести себя единственно правильным образом…

— Джайда — копия прабабушки, — сведёнными губами произнесла госпожа Солор. — Она как мать моей матери: всегда видит тропку, ведущую сквозь топь.

— Но она — не ты. Как бы идеальна она ни была, она не способна мне тебя заменить. Я долго пытался. Бесполезно. Я люблю именно тебя и желаю именно тебя. Ты станешь моей женой?

— Государь… — Она произнесла это — и замолчала. Может быть, задумалась, может быть, пыталась сформулировать?

Он ждал, недвижимый, как клок мрака. Утро медлило, лишь чувствовалось, как сгущается между стволами туман, как сквозь плотный суконный плащ добирается до плеч и ног ночной холод, собирающий последние силы. Он не так уж докучал в темноте, а сейчас, навёрстывая упущенное, взялся за нас всерьёз. Я хотя бы лежу скукожившись, завернувшись, а каково этим двоим? Они ведь южане, они ж непривычные. А может, настолько увлечены разговором, что ничего не заметят, даже адову бездну?

— Джайда — моя дочь, государь.

— Надайр.

— Что?

— Так меня назвала мать. Надайр. Думаю, ей казалось, будто это что-то значит. Что-то особенное. Я тоже так считал, пока не поселился здесь.

«А я ведь всё-таки узнал, как его зовут, — мелькнуло в голове. Через миг появилось и ещё одно соображение, чуть менее приятное. — Интересно, что он сделает, если узнает, какую именно информацию я ненароком умудрился перехватить… Значит, я ничего не слышал. Ничего же? Ну да…»

— Я не могу предать свою дочь.

— Джайда прекрасно понимает, что не будет единственной женщиной в моей жизни. Мы говорили об этом. Кстати, по её инициативе. Она требовала одного — своего приоритета и соблюдения приличий. Но повторный брак вполне соответствует и тому, и другому.

— Я не могу выйти замуж за зятя. Сам по себе такой брак грубо нарушает второе условие, он скандален по своей сути. И это, конечно, будет оскорбительно для дочери.

— Других возражений нет? — Он снова завладел её руками, сжал их, потом поднёс к губам. Ласка, не больно-то привычная для имперцев. Моресна, помнится, очень смущалась, когда я так делал. Потом привыкла и к большему.

— Государь…

— Надайр.

— Я не могу звать его величество так. А вдруг забудусь при посторонних.

— Чтоб ты забылась? Не могу поверить. Невозможно. Аше, я не хочу на тебя давить. На этот вопрос ответь мне, как обычному мужчине, не своему государю.

— Как обычному мужчине? Что ж… Скажу, что я уже оставила за плечами возраст, в котором прилично вести разговоры о любви.

— Человек открыт чувствам, пока он жив.

— Я не желаю делать то, что моя дочь может счесть предательством.

— А если она даст своё согласие?

— Разве она когда-нибудь решится противоречить тебе?

— Это неформальное обращение — бальзам для моих ушей. — По тону чувствовалось, что он мягко улыбается.

— Я никогда не говорила его величеству «ты». Жутковато.

— Когда-то надо было попробовать… Ты неверно представляешь себе наши с Джайдой отношения. Она достаточно свободна духом, чтоб противоречить мне в вопросах, которые считает важными. Я могу предложить ей полюбовную сделку и в самом деле наделить правами, лишь немного уступающими моим. Это разумно, она лучше, чем кто-либо, сможет соблюсти интересы нашего наследника. И в этом случае даже мой повторный брак с легендарной госпожой Солор не нанесёт ей политического ущерба.

— Слишком высока оценка моей особы. Но вряд ли подобную сделку между супругами можно назвать полюбовной. Просто «сделка». От мужа всё равно мечтаешь дождаться любви. И если муж предпочитает тебе твою же мать, да ещё столь демонстративно…

— Если мы с Джайдой сумеем построить свою любовь, то совершенно особым образом, и иные мои привязанности, а равным образом моя страсть к тебе, этому не будут помехой.

— А ты хотя бы пытаешься?

— Поверь — от всей души и всем сердцем. Я очень уважаю Джайду. Но настоящей страсти к ней не испытаю никогда. Однако же существует на свете немало пар, сумевших построить успешный и приятный брак на основе дружбы, взаимоподдержки, уважения. Я стремлюсь к тому же, и, как мне кажется, жена — тоже.

— Я не знаю, что сказать, — проговорила Аштия после долгой паузы.

— Твоё сомнение уже даёт мне надежду.

— Мне нужно всё обдумать и получить суждение Джайды.

— Хорошо. Повторюсь — не стану тебя торопить. Об одном умоляю — обдумай.

— Тут ведь надо не думать, а чувствовать.

Ответный смешок у императора получился своеобразный. Услышь я такой в нашем с ним разговоре — насторожился бы, настроился на худшее. Мало ли чем умудрился разгневать его величество, мало ли какую кару он задумал мне в ответ. Само собой, тут была особая ситуация, и даже в ней человеку, заскорузшему в определённой роли, трудно отрешиться от своих привычек. Тем более если он — не в полном смысле слова человек. Как смог — так и отрешился.

Впервые мысль о том, что это совершенно не моё дело, не отвадила меня от желания поразмыслить над услышанным. Странно было осознавать, что в том, кого доселе я воспринимал лишь как символ собственной власти, символ несокрушимости Империи и имперских традиций, оказалось столь много человеческого. Пожалуй, подобное открытие даже способно обеспокоить. Почему? Вряд ли можно ответить с ходу, одним словом или фразой. Правитель, оказалось, не только таков, каким мы все его знаем. А это опасная ситуация. Предпочтительно, чтоб император был предсказуемым и прогнозируемым, иначе взаимодействие с ним может стать источником постоянного беспокойства.