Репетитор - читать онлайн книгу. Автор: Питер Абрахамс cтр.№ 19

Третье. Вокруг все спокойно, а стоящая в отдалении мишень — самое спокойное место в этом мире.

Четвертое. Центральный кружочек мишени — золотой, как золото гнома в горшочке у подножия радуги.

Пятое, и самое лучшее, — легкий прощальный поцелуй, которым тетива прикасается к губам в момент, когда стрела взмывает в воздух.

Руби отпустила тетиву. Просто отпусти ее, дай тетиве самой выполнить свое дело. Этот момент тоже нравился Руби.

Стрела взлетела, голубой и желтый в оперении смешались: голубое для неба, желтое для солнца, — вот почему она выбрала для себя эти цвета, не то чтобы самые любимые, а как у средневековых рыцарей — цвета герба. Полет стрелы — это тоже здорово. Когда она отрывалась от лука, уже ничего нельзя было изменить, происходило то, что должно было произойти. Однажды в новогоднюю ночь, еще до того, как она родилась, когда Брэндону было четыре года, Адам бросил ему теннисный мячик в самую последнюю секунду старого года, а Брэндон поймал его в самую первую нового. Полет стрелы был чем-то на это похож.

Тванк. Конечно, Руби не могла слышать это тванк, когда стрела втыкается в цель, в сорока ярдах впереди, но вот она — ее стрела, — в золотом кружке. В золотом! Ура! Конечно, ближе к наружной его стороне, совсем рядом с красным, но совершенно определенно полностью в золотом! Руби взглянула на свою мишень: вот они, шесть последних выстрелов. Одна в черном круге, одна в голубом, две в красном, две в золотом, причем одна — почти в самом центре.

— Вперед, Руби, — сказала Джанет.

Джанет вела занятия для детей в клубе лучников. Однажды Руби своими глазами видела, как она, стоя на отметке семьдесят метров, прострелила яблоко у мужчины на голове.

Дети собрались у дальнего конца поля, вытаскивая свои стрелы из продырявленных мишеней. Джанет тоже была там со своим пикапом — она грузила в багажник освободившиеся мишени, захватывая сразу по две штуки. Потом она сказала: «Запрыгивайте». Все запрыгнули в пикап, и Джанет повезла их к стоянке, где ждали машины родителей: в каждой сидят чьи-то мама или папа, моторы гудят, печки включены.

Руби залезла в джип.

— Ты, наверное, замерзла, — сказала мама.

Джанет услышала это и подошла:

— Для стрельбы никогда не бывает слишком холодно, правильно, Рубистер?

— Правильно!

— Не давай им затупиться!

— Никогда! — Руби поудобнее устроила колчан на коленях. Джанет — это была еще одна хорошая вещь в занятиях стрельбой — захлопнула за Руби дверцу машины.

Мама взглянула на Джанет и вздрогнула от холода. Машина уже тронулась, когда Руби увидела огромную стаю черных птиц, которые сначала низко-низко пронеслись над опустевшим полем, а потом взмыли высоко в небо. Руби знала, что никогда не сможет выстрелить в птицу или в какое-нибудь другое живое существо, но это не мешало ей мечтать, что когда-нибудь она сможет подбить птицу прямо в полете. Она тренировалась, делая это в уме: навести стрелу на птицу, вести следом за ней, отпустить тетиву, тванк… и перья медленно падают на землю.

«Цель моя благородна».

— Что ты сказала. Руби?

— Ничего. — Господи помилуй! Она что, произнесла это вслух?! Руби искоса посмотрела на маму, но та думала о чем-то своем и уже забыла о нечаянной реплике дочери. Стая птиц почти скрылась, осталось лишь крошечное облачко, темнее, чем остальные облака на небе, и двигающееся гораздо быстрее. Эти перья, падающие на землю, — это совсем не смешно: она бы никогда не смогла выстрелить в живое существо.

— Подавайте, джентльмены, — сказал Эрик.

Субботняя игра пара на пару — это единственное, на что у Скотта теперь хватало времени. Еще он иногда играл с Брэндоном, примерно раз в месяц. С Руби он больше не играл, с того случая, когда она бросила игру и убежала с корта. Если будешь подбрасывать мяч при подаче так высоко, ты можешь однажды просто забыть, чем играешь. Дети иногда ведут себя так неуважительно, оба. Возможно, Брэндона нужно было просто хорошенько выдрать, но никто этого ни разу не сделал, и Скотт сомневался, что сам когда-нибудь займется сыном настолько вплотную. Что касается Руби… Он все еще пытался закончить эту мысль, когда Том кинул ему мячи и сказал:

— Мы начинаем.

Субботняя игра пара на пару: Скотт и Том против Эрика и того, кого Эрик приглашал. Обычно они самозабвенно играли полтора часа, временами обмениваясь шутками, иногда — покрываясь потом, затем сидели в парной, иногда шли выпить пива, которое оплачивали проигравшие. Сегодня все было немного по-другому, потому что, во-первых, Скотт собирался поторопить Тома с «Симптоматикой»; во-вторых, потому что игроком, которого в этот раз пригласил Эрик, был Микки Гудукас.

Почему? Эрик никогда раньше не приглашал Гудукаса, и, хотя Скотт ни разу не играл с ним, он достаточно видел его на корте, чтобы понять, что Гудукасу далеко до уровня, на котором велись субботние игры. Нельзя сказать, что они были такими уж великолепными игроками: и Скотт, и Том играли в колледже, а Эрик как-то раз разговорился и признался, что однажды входил в шведскую сборную, выступавшую на кубке Дэвиса. Хотя позже Сэм проверил в Интернете списки участников кубка за двадцать пять лет и не смог найти Эрика. Однако все трое играли очень хорошо, конечно, не идеально, даже в лучшие моменты игры, но слишком хорошо для Гудукаса.

Это была одна проблема. Другая: лысый левша, который постоянно заступает за линию. Том всегда очень серьезно относился к правилам поведения на корте. Скотт поймал мячи, отошел к задней линии и сказал:

— Играйте честно, джентльмены. — Было понятно, что намек адресован Гудукасу.

— И хорошо повеселитесь, — добавил Эрик. У него это прозвучало довольно забавно: поффесельтесь.

Гудукас, стоявший у задней линии со своей стороны, промолчал. Он выглядел немного напряженным для обычной субботней игры: чересчур сгруппировался, отчего стало заметно, что он надел тесные шорты. Солнце освещало его лысую макушку и капельки пота, которые уже появились на усах. И потом, он слишком наклонялся влево. Так обычно поступают игроки, у которых слабый левый удар: они всегда оставляют больше пространства справа от себя, вынуждая противника бить мячом туда. Отлично! Старик, еще до того как они с Томом начали играть серьезно, преподал им несколько уроков. Один из них гласил: если видишь у противника слабое место, зачем бить куда-то еще? Скотт послал мяч Гудукасу под левую руку. Хороший мяч, день определенно будет удачным.

— Нет, — сказал Гудукас, даже не шевельнувшись.

Мяч попал в линию. Не просто задел за нее, а приземлился точно на белую полосу. Скотту даже не пришлось следить за мячом — он все понял, взглянув на спину брата, который стоял у сетки. Не отбить мяч было еще хуже, чем послать его на линию. Лицо Эрика, естественно, ничего не выражало: он отбивал любой мяч, до которого мог дотянуться, — привычка, сформировавшаяся у него во время тренировок со сборной Швеции, а может, и вообще впитанная с молоком матери.