Отец монстров - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Арно cтр.№ 17

История о прекрасном городе уродов насчитывает триста лет и за это время обросла небывалыми подробностями, переводилась на многие языки мира, пересказывалась в разных импровизациях, пока не превратилась в прекрасную сказку, которую знает теперь каждый не такой как все — каждый урод и умственно отсталый. Три века мечта о прекрасном городе будоражила души, вселяя в сердца монстров надежду на исцеление. Три века люди с физическими недостатками мечтали поселиться в нем, чтобы никогда больше не чувствовать своей ущербности, ведь живя в одном городе, они уже не были бы отверженными, уже никто не назвал бы их уродами. Они были бы как все. А кто вообще сказал, что то, как выглядят большинство людей, есть правильный вид человека? Может быть, это и есть брак, который возомнил себя правильным. Но в городе уродов все будет не так, там все будут знать, что они нормальные, их не будет ничто удивлять, ведь у каждого своя индивидуальность.

— А где этот город? — ни с того ни с сего спросила Даша.

— Вот на этот вопрос не ответит не то что нормальный, даже ни один монстр. Они просто уверены, что он есть. Представьте, молодые люди, что за три века существования легенды она обросла множеством подробностей. Я рассказал ее только в общем. Мои пациенты могут рассказывать об этом городе часами. Теперь не представляется возможным отыскать первоначальный ее вариант, и даже трудно определить, в какой стране она родилась. Она может быть где угодно: в Прибалтике, в Европе, у вас в России…

Анатолий Михайлович пообещал сам похоронить Виктора и объяснил молодым людям, как спуститься с горы в поселок. В поселке нужно было сесть в автобус и доехать до железнодорожной станции.

— Будьте осторожны, здесь где-то по горам Прокофий блуждает, — сказал на прощание психиатр. — Если его встретите, не обижайте. Он безобидный, а топором только пугает. А вы делайте вид, что боитесь, иначе он огорчится.

Пока молодые люди спускались в поселок, они видели то там, то здесь блуждающего по горам Прокофия. Он шел быстро, не оглядываясь. Куда несли его безумные мысли? Почему он стучался в дома, пугая людей? На этот вопрос мог ответить только он сам, но у него спрашивать не стали.

Последние слова, перед тем как его застрелили:

— Феликс, Феликс, все скажу царице…

Григорий Распутин

Я проснулся в пять утра в отвратительном настроении. Тут же, пока настроение совсем не испортилось, не открывая глаз, мысленно взял в одну руку небольшой осиновый колышек, в другую — молоток и, приставив острие кола себе к груди, несколько раз изо всех сил шарахнул молотком. Кол пробил сердце, стало немного полегче, после чего я снова уснул, но через полчаса вновь проснулся и ворочался, жмуря глаза, надеясь, что сон все-таки вернется. Если учитывать, что лег я в три часа, то выспался слишком быстро. Когда сон не идет, в голову лезут всякие несуразные мысли и роятся, и роятся… Хотя гонишь их, а они возвращаются снова.

Этой ночью мне в голову лезла Марина. Лез самый главный вопрос. Что за вопрос? И какой ответ должен я знать? Но мне казалось, что ответ мне известен… Да и что нужно от меня этой девчонке? Или это мне от нее что-то нужно? Мысли приобретали неоспоримую отчетливость и в то же время путались и переплетались; кажется, я сделал в полусне несколько открытий и уже был уверен, что знаю эту великую Тайну.

Чем больше я размышлял над этим, тем все больше уверялся в том, что все не так просто, что мать ее пропала запрограммировано, и я попал в этот водоворот тоже как жертва… Черт-те что бродит в голове в бессонную и душную летнюю ночь.

Я проснулся от телефонного звонка: звонил Николай Николаевич.

— Я бы хотел с тобой увидеться, — сказал он, по-военному сразу переходя к делу.

— Есть что-нибудь новое о Татьяне Владимировне? — спросил я, еще не придя в себя.

— Давай увидимся и поговорим. Я буду ждать в четырнадцать часов.

Я бросил взгляд на будильник.

— А в пятнадцать устроит?

— Договорились…

— Да, а Марину — дочку ее — прихватить?

— Не нужно.

Я выключил трубку.

— Не нужно, так не нужно…

Я чувствовал себя бодрым и отчего-то счастливым. Меня будоражило странное чувство беспечности, которого я очень давно уже не испытывал. Да и роман, кажется, двигался неплохо. Как только эта девушка появилась у меня в квартире, роман пошел на удивление хорошо.

— Как удалось поработать ночью? — спросила Марина, когда я вошел в кухню. Она, забравшись с ногами на кухонный диванчик, читала книгу, пила чай и курила.

— Да ничего, изрядно навалял. Лег поздно, — сказал я довольным голосом, взяв из вазочки печенье и отправляя его в рот.

— Я так и поняла.

Марина поднялась и включила плиту, чтобы приготовить завтрак.

— Звонил Николай Николаевич, просил зайти. Может быть, что-нибудь о твоей матери новенькое появилось.

— Может быть, — пожала плечами девушка.

Казалось, что Марина как-то не очень переживает по поводу ее исчезновения. Я бы места себе не находил, а она спокойна — «может быть», «возможно»…

— Мне всегда было интересно, как писатель сочиняет свои романы? — когда мы сели завтракать, спросила Марина.

— Мне тоже всегда это было интересно, — ответил я, разбив яйцо и положив в него кусочек масла.

— А вот вы как пишете, дядя Сережа?

— Ума не приложу, — ответил я серьезно, но девушке этого показалось недостаточно.

— Ну все-таки, как мысль приходит? Как вы такое выдумываете, откуда фантазия…

— Перефразируя Сальвадора Дали, можно сказать, что романы писать либо очень легко, либо невозможно. А фантазия ниоткуда. Я и сам не знаю откуда. Иногда мысль какая-то придет странная и интересная на первый взгляд. Ходишь с ней, живешь, она у тебя в голове крутится, цепляясь за другие идеи и мысли, как-то они там в голове переплетаются в сложные перепутаницы. И ты живешь, занимаешься какими-то совсем другими делами, а мозг работает как бы отдельно от тебя, и страшно только расплескать этот пока слабенький бульончик из мыслей, и нужно пену всю снять вовремя лишнюю, следить, чтобы не перекипел, чтобы на медленном огоньке томился под крышечкой… иначе студня не будет. А уж потом лаврушечку, перчик, сольцу и мяско дымящееся из кастрюли достаешь шумовкой, и бульончик золотистый с него стекает, охлаждаешь мяско, режешь меленько так — и по тарелочкам… Морковочки!.. морковочки обязательно, чтобы красиво… Да-а, студень я люблю!.. — Я отложил пустую скорлупку от яйца. — О чем мы говорили-то только что?.. Что-то я отвлекся.

— Я сегодня вам студень сварю, хотите?

— Студня я хочу всегда, — сказал я и поднялся из-за стола.

— А чай? — Марина поспешно встала и направилась к плите.