— Для чистоты расы лучше избавить мир от тебя...
Измученный лидер мятежников заставил себя увернуться от
булавы и в очередной раз схватить меч.
Арднор разразился смехом и даже задрал голову, подставляя
горло...
В последний момент Фарос сместил клинок и вонзил меч
Саргоннаса в клеймо Моргиона!
Смех гиганта сменился воплем. Эс-Келин повис на эфесе,
потому что невероятная сила попыталась вытолкнуть лезвие из черепа Арднора.
Каким-то чудом ему удалось увернуться от булавы, которая едва не смяла
минотавра в лепешку.
Истошный крик императора сотряс землю — сражавшиеся как
близко, так и далеко остановились, даже мертвецы выглядели испуганными.
Зеленый огонь окутал лезвие Фароса, но лишь заморозил, а не
сжег его. Пальцы стремительно леденели, но минотавр не сдавался. Огонь
перекинулся на тело, и крик Фароса слился с воплем Арднора...
...Он оказался в высокой бронзовой башне, где странные,
волочащие ноги фигуры, двинулись к минотавру, их гниющие глаза молили о
спасении, которого никто не мог даровать...
Сжав зубы, Фарос сосредоточился только на мече и противнике.
Ужасающая башня пропала — он снова был на поле брани.
Арднор еще кричал, но выпустил булаву из рук. Оружие гиганта
немедленно рассеялось в дым. Император схватился за меч и, не беспокоясь о
перерубленных пальцах, пытался вытащить его. Густые потоки крови теперь
хлестали из головы императора.
Несмотря на все усилия Фароса, меч начал выползать из
черепа. Сын Градиса был уверен — если он позволит Арднору освободиться, все
кончено. Но тут магический клинок вылетел сам, протащив мятежника несколько
ярдов, словно тот ничего не весил.
Из горла гиганта вырвался низкий рев, клеймо на голове
извергло зеленое пламя, а сам Арднор Де-Дрока начал стремительно усыхать. Плоть
гнила и съеживалась, доспехи покрывались ржавчиной. Вскрылись раны на горле и
груди — оттуда полился холодный зеленый огонь.
Рев императора истончился до визга, глаза провалились внутрь
черепа. Пальцы раскрошились и осыпались, ноги с треском подломились, и Арднор
рухнул вперед, едва не задавив Фароса. Но даже сейчас череп монстра силился
высказать некие оскорбления врагу...
С последним звериным стоном старший сын Хотака превратился в
черный скелет, на котором догорали зеленые огни. Рогатый череп хрустнул и
откатился в сторону.
Когда это случилось, земля вздрогнула — армии мертвецов
дернулись, и они, как один, рухнули на землю, воссоединяясь с отродьем Неферы в
забвении.
Кто-то закричал, указывая в направлении гор. На
северо-востоке в небеса поднимались тучи пепла. Одна, другая, третья... пятая.
Пробудились главные вулканы Аргонской Цепи.
Крики наполнили воздух — это вернулись полчища темных птиц.
Но на этот раз их целью были не мертвецы. Они пришли напасть на живых —
когтистое облако ударило по ошеломленным Защитникам.
Со смертью Арднора пропали и все следы болезни, но главное —
Саргоннас, Бог-кондор и Бог Вулканов, явил знамения.
Волна радости, прокатившаяся по рядам повстанцев, вылилась в
неимоверную атаку на ошеломленных Защитников. Офицеры пробовали взбодрить
черные ряды, но тени исчезли, и воины остались лицом к лицу с напирающими мятежниками...
Черное воинство дрогнуло и побежало — кое-где еще кипели
отдельные схватки, но как единая сила Защитники больше не существовали.
Посреди круговерти боя Ботанос нашел Фароса. Он соскочил с
коня и перевязал раны предводитель повстанцев. На останки императора моряк
посматривал с глубоким отвращением.
— Во имя Богов, ты сделал невозможное, милорд!
— Не Богов, — неохотно поправил капитана лидер. — Во имя
одного Бога... А теперь давай мне своего коня...
— Куда ты? — спросил Ботанос уже сидевшего в седле Фароса.
— Есть еще Храм, — ответил тот. — И еще дышит верховная
жрица...
— Не-ет... — Леди Нефера стонала, распростершись на полу.
Мариция протолкалась между жрицами и опустилась на колени
перед матерью.
— Что случилось?
— Он пал... он пал... он пал... — монотонно повторяла
Нефера.
— Арднор... — Мариция вздрогнула. — Ничто не могло победить
его!
Нефера замолчала, а сидящая рядом командующая поразилась,
как плохо выглядит мать. За стенами Храма пели рога, а в зал мимо пораженных
часовых ворвался офицер.
— Леди Мариция! Счастье, что мы нашли тебя! Мятежники уже у
ворот! Легионеры и гвардия пробуют остановить их, но Защитники помутились
разумом! Они словно пустые устрицы!
Мариция встала:
— Император мертв.
— Миледи...
— Сколько у нас боевых единиц?
— Около двух дюжин...
— Найдите мне лошадь, я поведу вас. — Командующая рванулась
к выходу, затем повернулась к матери. — Мы сделаем, что сможем...
Нефера пристально смотрела перед собой пустым взглядом. Несколько
жриц хлопотали вокруг, не зная, что предпринять. Кто-то принес вино, но Нефера
отбросила кубок. Внезапно ее глаза загорелись, и она вскочила на ноги без
посторонней помощи.
— Он пал... — бормотала верховная жрица. — Так же, как
ранее... Нет! Не как тогда! Не сегодня! Еще не слишком поздно!
Послушница прикоснулась к ее руке:
— Повелительница, мы скорбим о твоем сыне...
Нефера схватила ее за запястье все еще сильными пальцами.
— Неважно! Еще не слишком поздно! Я могу чувствовать власть!
— Глаза жрицы метнулись к плите. — Еще есть время!
Мятежники текли сквозь ворота Нетхосака, где их встретили
остатки легиона Боевого Коня. Продвижение повстанцев замедлилось, но даже
Имперская Гвардия, пришедшая на помощь легионерам, не смогла остановить их.
Рубясь в первых рядах, Фарос искал возможность проникнуть
дальше и заметил приоткрытое окно. Но в нем немедленно появился седой минотавр
и с грохотом опустил ставни.
Фарос выругался — если жители Нетхосака не поддержат их, они
все равно проиграют.
Теперь уже легионеры видели близкую гибель, но не собирались
сдаваться. «Это очень благородно», — с мукой подумал Фарос.