Серая слизь - читать онлайн книгу. Автор: Александр Гаррос, Алексей Евдокимов cтр.№ 91

Она сначала внимательно смотрит на меня, потом опускает голову. В этот момент слова у меня вдруг заканчиваются – и продолжать приходится порядочным усилием воли:

– Просто мы живем с тобой в разных мирах. Самая-то засада в том, что от нас самих тут ничего не зависит. Как бы мы ни хотели, ни пытались – в чем-то все время будет нестыковка. Непонимание… В чем-то главном…

Она смотрит вниз и чуть вбок – в себя, застыв лицом, поджав угол губ… – и я вдруг ясно понимаю, что ни черта она, конечно, не слушает меня, и не думает даже вникать в то, что я из себя давлю: она уверена, что я отмазываюсь, что я плюнул на нее и теперь просто стремлюсь отделаться, и несу полную хрень, в которую не верю сам… И тут я все-таки затыкаюсь.

Грустно-поощрительное бормотание Гинсбура – же т’эм… муа нон плю… – загоняет в оргазм Джейн Биркин.

– Дэн… – после довольно долгой паузы, глухо, практически без выражения, на меня не глядя, – ты для себя все окончательно решил?

– Да. Что я еще могу сказать?

Дмитрий Быков, “Рыжий” (2001): “Борис Рыжий повесился в Екатеринбурге 7 мая 2001 года, а в начале июня ему была присуждена петербургская премия «Северная Пальмира» за книгу стихов… Рыжий был единственным современным русским поэтом, который составлял серьезную конкуренцию последним столпам отечественной словесности… Напрасно, кстати, наша пресса замалчивает эту тему – в последнее время поразительно много стало ранних и нелепых смертей. И самоубийств тоже. Выбросился из окна лучший российский кинокритик Алексей Ерохин, которому в новой реальности негде было печататься и не о чем писать, а угождать глянцевым идиотам он устал. Подожгла себя Елена Майорова (и даже если здесь мы имеем дело с душевной болезнью – у современного актера, особенно если он не из маститых, хватает причин для того, чтобы эта душевная болезнь развилась и стала необратима). Незадолго до Рыжего погиб екатеринбургский поэт Роман Тягунов. И кроме того – мало ли мы видели виртуальных самоубийств, когда из искусства уходили люди, уставшие от непрерывной борьбы за существование, от грызни и политесок литературного цеха, от диктатуры ничтожеств и пиарщиков. Сколько отличных молодых поэтов начали прежде времени скисать и повторяться, сколько прозаиков ушло в коммерсанты, а режиссеров – в клипмейкеры!”

Стопами Якушева… Только это уже не он – это я сам. Поиски по его наводкам – по упомянутым им именам… И по собственной уже инициативе. Уже моя собственная коллекция цитат.

“Можно говорить о злом роке, который преследует молодое росийское кино 1990-х годов, словно выбивает самых многообещающих авторов. В тридцать два года погиб в авиационной катастрофе один из лидеров «параллельного кино», только-только перешедший в профессиональную сферу, успевший поставить свой первый полнометражный фильм Игорь Алейников. В тридцать девять лет умер Никита Тягунов, также успевший поставить лишь один полнометражный фильм «Нога»… В сорок лет скоропостижно скончался сценарист Петр Луцик, незадолго до того дебютировавший в режиссуре… А за несколько лет до того погиб его постоянный соавтор, тридцатиоднолетний Алексей Саморядов… К несчастью, в мартирологе молодого росийского кино еще немало имен. Актеры Марина Левтова, Елена Майорова, Ирина Метлицкая, Туйара Свинобоева, Евгений Дворжецкий, Никита Михайловский, кинокритики Сергей Добротворский, Михаил Левитин…” (Михаил Трофименков, “Сергей Бодров. Последний герой”). Ну не знаю, не знаю…

Выйдя из “Красного”, сворачиваю вправо, к набережной, иду к трамвайной остановке – еще без мыслей и ощущений, еще под действием наркоза. Мелкая капель сеется на голову из кондиционеров. Престарелые туристические еврохомячки у подъезда “отеля-бутика” (что имелось в виду, интересно?) “Айнавас” громко общаются по-нерусски. За запирающей Пелду помойкой менты-дорожники при мотоциклах и в серебристых шлемах тормозят разворачивающиеся на набережной тачки.

Дойдя до устья Уденсвада, Водопроводной, ведущей к Площади стрелков крошечной перпендикулярной улицы, на которой частенько толпятся – аккурат под окнами Министерства среды – алчущие благотворительного супчика от Мальтийского ордена бомжи, вдруг чувствую острейшее отвращение ко всем видам общественного транспорта. Скотовозам… Почти механически рулю вправо, к Стрелкам. Оглядываюсь на шум сворачивающей сюда же машины, сдвигаюсь влево, на узенький недотротуарчик. Машина, белая “мазда”, шлепая по лужам, медленно обгоняет, останавливается. Перешагивая через драный целлофановый пакет с мусором, вижу краем глаза ползущее вниз стекло “мазды” с водительской стороны…

– Денис… В первую секунду вообще дергается бредовая мысль, что это Ника… Какая-то девица за рулем – в зеркальных очках, в черной бандане… Не узнаю. Девица снимает очки.

– Кристина?..

– Можно тебя?.. Зачем-то оглядываюсь по сторонам. Обхожу капот, открываю дверцу. Падаю на соседнее с ней сиденье. Кристина подает машину вперед, двумя колесами заезжая на правый тротуар. Выключает движок.

С полминуты сидим молча. Она разводит-складывает дужки очков. Узкие кисти, тщательно наманикюренные черные ногти, волнистые узоры из тонких линий на тыльных сторонах ладоней и длинных пальцах.

– Ты знаешь, как он умер?.. – смотрит перед собой.

– Знаю… Видел. Я был там. Он меня туда специально привел… На крышу…

– Зачем?

– Выговориться хотел…

– Ты имеешь в виду, он собирался… Поворачиваю к ней голову:

– Я думал у тебя это спросить… У нее опущенные внешние уголки глаз. Но не могу – не хватает света в салоне – разобрать цвет.

– Ты что, – спрашиваю, – следила за мной? Отворачивается к баранке, берется за нее обеими руками снизу:

– Вроде того…

– Номер мой забыла?

– Светиться не хочу… Я вообще-то сваливаю.

– Куда?

– Надеюсь, не найдут.

– Кто?

– Добрые люди… при погонах.

– Менты? Чуть кивает.

– Так вот ты куда пропала…

– Ты о чем?

– Да искал тут тебя один… добрый человек при погонах… Не смог найти.

– Поподробнее, если можно… – поворачивается.

– Не дергайся. Этого лейтенанта уже оприходовали. Собственные коллеги. И вообще его не ты интересовала. Я его интересовал.

– Лейтенанта?

– Bad lieutenant, – говорю (словно она про Феррару слышала когда). – Был один… с поехавшей крышей.

…Какова, думаю, – так, по логике – вероятность стать идефиксом съезжающего крышей мента?.. А какова – по той же логике – вероятность в течение одного месяца чуть не взорвать себя бытовым газом, чуть не быть заваленным рухнувшей крышей и чуть не получить по балде сварочным баллоном?..

– А ты при чем?

– А я вообще многих интересую… – смотрю на нее. – Правда?

Она делает неопределенное движение бровями, уставляется вперед. Какого же у нее все-таки цвета глаза?.. Красивая девица. Хотя и по-странному.