Долгая смерть Лусианы Б. - читать онлайн книгу. Автор: Гильермо Мартинес cтр.№ 29

На следующий день я проснулся рано и, воодушевленный гостиничным завтраком, лившимся в окно солнечным светом и манящей обложкой новенькой тетради, решил приступить к роману о художниках-поджигателях. Однако не прошло и двух часов, как благой порыв развеялся, и я отправился на прогулку. Я зашел в два-три торговых центра, заглянул в унылый книжный магазин, прошелся по главным улицам и за час до обеда, казалось, уже все знал наизусть. Во время сиесты я снова вышел прогуляться, и, как ни странно, вымерший, пустынный город гораздо больше заинтриговал меня. Я представил, как тысячи людей лежат сейчас в своих кроватях, хотя кто-то ведь наверняка не соблюдает сиесту, только вот где эти люди? Я пересек по диагонали центральную площадь, свернул на боковую улицу и увидел неоновую вывеску, несколько странную при свете дня, и лестницу, которая могла вести, например, в кинотеатр. Подчиняясь какому-то импульсу, я поднялся по ней, толкнул дверь и оказался в огромном зале игровых автоматов. Они были там — люди разных возрастов, но преимущественно зрелые женщины, взгромоздившиеся на высокие стулья, молчаливые, будто загипнотизированные, механически опускающие монеты в прорези и потому сами похожие на автоматы. Их было гораздо больше, чем я ожидал увидеть, и я ничуть не удивился бы, заметив среди них декана или кого-нибудь из моих студентов. Я вернулся на тихую улицу, прошел немного дальше и заметил еще два-три подобных заведения, заполненных завсегдатаями, словно все жители посвятили сиесту вавилонской лотерее. [26] После занятий я поужинал в одиночестве и опять отправился побродить, теперь уже по ночному городу. После одиннадцати открытыми оказались лишь два или три бара. В ближайшем к отелю сидели в ожидании клиентов две немолодые расфуфыренные проститутки, которые улыбнулись мне, но я поспешил опустить голову и пройти мимо. Когда я вернулся в свой номер и уже собирался погасить свет перед сном, мне представилось, будто я участвую в некой компьютерной игре и вижу все, что меня ждет в ближайшие дни: столик с открытой пустой тетрадью, немногочисленные торговые центры, убогий книжный магазин, залы игровых автоматов, на удивление переполненные во время сиесты, единственный кинотеатр, факультетская аудитория, открытые допоздна два бара… Мне предстоит выполнить несколько героических миссий — написать первую главу романа, разбогатеть с помощью игрового автомата и переспать с моей студенткой, но придется столкнуться и с определенными опасностями — открыть в себе пристрастие к игре, поддаться на призывные взгляды проституток и подцепить нехорошую болезнь или стать предметом вялотекущего академического скандала из-за собственной неосмотрительности по отношению все к той же студентке.

Однако в ближайшие дни ничего подобного не произошло, а обманчивый порыв, подтолкнувший меня к покупке тетради, постепенно пропал. Воспоминание о пожаре на расстоянии тоже потускнело и не тревожило, как раньше, наоборот — то, что я мог так разволноваться из-за сгоревшей кровати и вешалки, теперь выглядело смешным. С помощью компьютера, стоявшего в холле отеля, я просмотрел все газеты Буэнос-Айреса, но предполагаемый поджог, видимо, предали забвению. Правда, я обхаживал свою студентку, насколько это было возможно, но спустя неделю чуть не махнул на нее рукой. Я вдруг осознал, что мне почти столько же, сколько было Клостеру десять лет назад, и у нас примерно такая же разница в возрасте, какая была у него с Лусианой. А вдруг моя студентка, как некогда Лусиана, с возмущением говорит своим подругам, что я ей в отцы гожусь и ее раздражают мои ухаживания? Тем не менее я решил не отказываться от счастливой мысли назначить консультацию в выделенном мне маленьком кабинете. Пришла только она одна, что было весьма смело с ее стороны, и если утром судьба от меня отворачивалась, то к вечеру я был той же самой судьбой обласкан. По ее словам, все решил фактор времени: она вдруг поняла, что осталась всего неделя, и я в который раз подумал, что лучший помощник путешественника — обратный билет. От второй недели в Салинасе в памяти остались лишь ее обнаженное тело, лицо и завораживающие глаза. И хотя мы с Лусианой и так находились в разных концах страны, в эти дни я перенесся на совсем уж непреодолимое расстояние, которое отделяет ослепших от счастья эгоистов от неудачников. Всего раз я вспомнил о ней. Однажды вечером X. (про себя я до сих пор называю ее так), выйдя из душа и стоя перед зеркалом, склонила набок голову и подняла волосы, чтобы расчесать их. Стоило мне увидеть ее длинную обнаженную шею, как передо мной мелькнула шея Лусианы, словно время непонятно почему явило свое милосердие и вернуло нетронутый и сверкающий кусочек прошлого. У меня и раньше, во время прогулок по Буэнос-Айресу или в поездках, случались подобные невероятные встречи, когда из прошлого, проверяя мою память, неожиданно являлись лица — такими, какими они были раньше и какими уже не могли быть. Я считал, что это результат течения времени, что с годами все представители рода человеческого становятся знакомы друг другу. Но на этот раз ощущение было гораздо более живым, будто изящная шея Лусианы, которую я любовно изучал день за днем, со всеми ее косточками, венами и пульсирующими жилками вдруг снова возникла передо мной. Я несмело протянул руку и коснулся затылка. X. повернула ко мне лицо в ожидании поцелуя, и наваждение рассеялось.

Два дня спустя все закончилось. Я поставил последние оценки, собрал сумку, спрятал в нее так и оставшуюся чистой тетрадь, и X. отвезла меня в аэропорт. Мы обменялись обычными обещаниями, хотя оба знали, что не выполним их. Рейс до Буэнос-Айреса без всяких объяснений задержали почти на три часа, и взлетели мы уже ночью. Почти всю дорогу я проспал, уткнувшись лицом в иллюминатор, но, когда самолет пошел на посадку, меня разбудили негромкие возбужденные голоса. Пассажиры указывали вниз на город и придвигались ближе к окошкам. Я приподнял шторку и увидел среди городских огней и потоков машин две горящие точки, похожие на зажженные сигареты или красные мерцающие угольки, от которых вверх поднимался белый дым. Они наверняка были разделены десятками кварталов, но с высоты казалось, будто они почти рядом. Подобная картина не могла быть ничем иным, кроме как одновременно вспыхнувшими пожарами, хотя в это трудно было поверить. Роман, так и не начатый мной во время поездки, похоже, начался сам, без моего участия, далеко внизу.

Войдя в квартиру, я первым делом поднял валявшиеся на полу счета и квитанции. Никаких сообщений на автоответчике не было. Неужели Лусиана наконец оставила меня в покое? Или это молчание имеет более глубокий смысл — она перестала мне доверять, считает, я ее предал? Не сумев убедить и перетянуть на свою сторону, она меня просто-напросто отвергла. Я представил ее сидящей взаперти, под защитой привычных и надежных страхов, один на один со своей одержимостью. Включив телевизор, я перебрал все новостные каналы, но сообщений о пожарах пока не было. В два часа ночи сон все-таки сморил меня, я выключил свет и проспал почти до полудня.

Поднявшись, я тут же спустился в бар и схватился за газеты. Сообщения были такие же скупые, как и пятнадцать дней назад, будто эти происшествия занимали только меня. Оказывается, пожаров было три: два случились почти одновременно и близко друг от друга, в районе Флорес, их-то мы и видели с самолета, а еще один немного позже, в районе Монсеррат. Все три мебельных магазина были подожжены простым, но эффективным способом: немного бензина под дверь плюс горящая спичка. Правда, на этот раз был подозреваемый: несколько свидетелей заметили китайца, удиравшего на велосипеде с бензиновой канистрой в руке. В другой газете тоже упоминался человек с восточными чертами лица. Еще в одной говорилось о возможной связи с пожарами двухнедельной давности и даже выдвигалась гипотеза о том, что подозреваемый был нанят китайской мафией для поджога незастрахованных мебельных магазинов. Таким образом предполагалось разорить хозяев и вынудить их задешево продать недвижимость для расширения сети азиатских супермаркетов. Я отложил газеты со смешанным чувством удивления и недоверия. Аргентинская реальность опять сбила меня с толку. Мне представлялись художники-поджигатели, а тут какой-то китаец на велосипеде! Нет, такой реальности поддаваться нельзя, нужно быть выше ее, к чему призывают нас наши учителя, однако эти заметки почему-то произвели на меня гнетущее впечатление, а задуманный роман показался дурацким и ненужным, и я подумал, не оставить ли вообще эту затею.