Я не сразу понял, что репетирую роль, как делал это, готовясь к выходу в прямой эфир. Я понимал, что это глупо, поскольку гладко сказать то, что я собирался, было невозможно. Однако продолжал подбирать слова и искать варианты:
— Эмма, меня зовут Алекс Каллахан, и со мной произошла такая же трагедия, как и с вами…
— Эмма Сандлинг, мне нужна ваша помощь…
— Эмма…
Стемнело. Зажглись фонари, и в лучах света роилась мошкара. Со стоянки уехали ещё несколько машин, и в нашем секторе их осталось не более десятка.
И вот вдали замаячила фигура, по я почти сразу понял, что это не Эмма. Ко мне приближался подросток в мешковатых штанах и с наушниками на голове. Парень забрался в ржавую «тойоту» и укатил прочь.
Через пять минут я увидел её. Эмма торопливо шагала к своей машине. Я, сообразив, что выступившая из тени фигура способна напугать кого угодно, двинулся к автомобилю. Вначале, чтобы оправдать своё присутствие рядом с машиной, я хотел открыть багажник, но передумал и поднял капот. Похоже, это была ошибка.
Эмма достала ключи и, прежде чем открыть дверцу, бросила в мою сторону усталый взгляд.
Я замер, словно меня разбил паралич.
Она села в машину, опустила стекло и включила зажигание. Двигатель был неважно отрегулирован, делая на холостом ходу слишком много оборотов. К тому времени, когда я, взяв себя в руки, смог двигаться, она уже застёгивала ремень безопасности. Я подошёл к ней и произнёс, подняв руку:
— Простите…
— Извините, но я очень тороплюсь.
— Подождите, — сказал я и тоном профессионального репортёра выпалил: — У нас с вами одна и та же трагедия!
Эта заранее отрепетированная фраза звучала нелепо даже для моего уха. Эмма сдвинула брови с таким видом, словно пыталась в уме перевести слова с плохо знакомого ей иностранного языка.
— Меня зовут Алекс Каллахан… — Теперь я говорил так быстро, что проглатывал слова. — Вы, наверное, видели это в новостях. Моих детей, Кевина и Шона, похитили. Ваша трагедия, Эмма, закончилась, а моя продолжается. Мне нужна ваша помощь. Мне нужен…
Я думаю, что решающую роль сыграло упоминание её имени. Всё, что я говорил до этого, не произвело на неё ровным счётом никакого впечатления. Но прозвучало имя, которым она ныне не пользовалась.
До Эммы вдруг дошло, о чём идёт речь, и в её глазах я увидел ужас. Машина рванулась с места, выбросив из-под задних колёс фонтаны гравия.
Все! Я провалил дело.
Но паники я не испытывал, поскольку она в любом случае не могла от меня скрыться. Однако в этот момент я был не в силах ни двигаться, ни даже дышать. Казалось, меня придавливала к земле сама атмосфера — плотная и тяжёлая. И, когда она вернулась, я стоял на том же месте.
Эмма остановила машину и открыла дверцу. В салоне автомобиля вспыхнул свет, и в этой иллюминации она была мне хорошо видна.
— Простите меня, — сказала она. — Я очень перед вами виновата. В этом деле так много негатива, что я — единственный человек, который мог вас по-настоящему понять и посочувствовать, — делала все, чтобы остаться в стороне…
Конец фразы повис в воздухе, и она некоторое время молчала. Шум на скоростной дороге становился громче. Движение набирало силу.
— А когда я по телевизору увидела… ваших мальчиков… о Боже, — судорожно вздохнула Эмма, — я сразу поняла, что это — он. Я знала это. И я подумала… Знаете, что я подумала?.. — Её голос снова сорвался. Эмма вздохнула и с трудом выдавила: — Я подумала: «Как хорошо, Господи, теперь он к нам не вернётся». — Подавив готовое вырваться рыдание, она прошептала: — Простите меня.
— Послушайте, — начал я, — всё о'кей, я пони…
— Нет, — оборвала меня Эмма, — совсем не о'кей. Мне так стыдно! Дело в том, что, когда мальчики объявились в Юрике, все, как я думала, должны были страшно обрадоваться. Но на деле всё оказалось не так. Конечно, было много шума о чуде и всем таком прочем, но для них этого было мало. Сказки со счастливым концом хватило… лишь на сорок восемь часов, после чего они вновь начали обсасывать нашу трагедию, соревнуясь в том, кто изложит её отвратительнее и грязнее. Мне было так трудно. Дети вернулись, а их у меня снова отняли.
— Не могу поверить.
Она покачала головой, постучала ногой по полу, достала сигарету, зажгла её и сказала:
— Стараюсь бросить. Во всяком случае, никогда не дымлю при мальчиках.
— И правильно делаете.
— Вы должны меня понять, — продолжала она. — Я до сих пор боюсь, что они найдут способ отнять у меня мальчиков. Вы мне верите?
— Я вас прекрасно понимаю.
— А вот они до сих пор не верят в мою невиновность. Они не поверили в то, что Далт уехал только потому, что испугался, когда я позвонила ему из полицейского участка и сказала, что случилось. У него было не очень простое прошлое, и он даже побывал в тюрьме. Мне это было известно, но я не знала, что он освобождён условно. После того как копы не смогли его найти, они зациклились на версии, что мы на пару инсценировали похищение. Никто не хотел поверить в простую истину, что парень испугался. Они всё время думали, что найдут детей где-нибудь в земле. Некоторые, правда, считали, что мы с Далтом продали мальчишек в сексуальное рабство или что-то в том же роде. Эти ждали, что Далт явится с повинной и во всём признается.
— Неужели?
— Точно. А когда дети появились, эти типы, как мне казалось, сожалели, что мальчиков никто не трахал. По правде говоря, парни вернулись в хорошем состоянии — более или менее хорошем. Какое разочарование! И вся эта банда просто не могла оставить ребятишек в покое. Они продолжали их терзать. Думаю, и мне они по-прежнему не верили.
— Я вам сочувствую и понимаю, как никто иной. Но я в отчаянии и поэтому обратился к вам. Я думаю, что мои близнецы сейчас в руках того мерзавца, который похитил и ваших детей.
Эмма отвернулась, а когда снова обратилась в мою сторону, я увидел, что она плачет.
— Знаю, — прошептала Эмма, закрыв лицо ладонями.
— Значит…
— Честно говоря, не думаю, что смогу вам чем-то помочь. Отчасти потому, что полиция сосредоточила все своё внимание на Далте и мне, и отчасти в силу того, что у копов не было никаких улик. Камера наружного наблюдения на заправочной станции запечатлела трейлер, но номерной знак в кадр не попал. Водителя видела куча народу, но на нём было что-то вроде униформы — синий комбинезон и бейсболка. Как у ремонтных рабочих. В видеополе камеры наблюдения парень не попал.
— Вы согласитесь со мной поговорить? Поделиться всем, что вам известно?
Эмма внимательно на меня посмотрела.
— Да, если моя жизнь не станет сюжетом статьи в «Нэшнл инкуайер». Не знаю, что смогу открыть для вас полезного, но… — пожала она плечами.