Мемуары придворного карлика, гностика по убеждению - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Мэдсен cтр.№ 75

Нино яростно замотал головой.

– Нет, – сказал он твердо, – только не я.

Магистр обвел нас взглядом. Глаза его были широко раскрыты, ноздри раздувались.

– Ты должен это сделать! – прошипел он. – Если из драки с победой выйду я, убьешь меня. Если этого не сделаешь, я обещаю, что сдам вас в руки Инквизиции. Если победит Томазо делла Кроче, тогда применишь свой нож к нему. Если нет, то результат будет тем же, так как он не даст вам уйти от костра. Поверьте мне, я все тщательно рассчитал. Ваша единственная возможность свободы – убить победителя. Еще не кончится ночь, инквизитор и я будем мертвы. Ну, поняли меня?

Да, да, мы поняли. Магистр взывал не к нашей способности осмысления, а к нашей способности верить. Но что нам было делать? Какой у нас был выбор?

Я тихо сказал Нино:

– Он прав. Пускай дерутся, Бог с ними.

Наконец заговорил Томазо делла Кроче:

– Я отказываюсь с тобой драться, Андреа де Коллини. Отказываюсь…

Ответ магистра был неожидан для всех: его сжатый кулак с невероятной силой ударил делла Кроче прямо в лицо. Инквизитор отшатнулся назад, вытаращив глаза от удивления и неожиданности, и из носа и изо рта хлынула кровь. В следующее мгновение магистр уже бросился на него, он рвал голыми руками, кусал, терзал и бил. Два человека, плотно сцепившись, покачнулись, тяжело упали на землю и стали кататься по ней, как две собаки, дерущиеся за кусок мяса, как… да… прямо как звери. Это было отвратительное дикое убийство, но это вполне могло быть и неистовством отвратительной дикой любви. Говорят часто, что страсть любви и страсть ненависти разделяет не пропасть, а волосяная трещинка; теперь я понял, что это правда, так как видел все сам. Мне казалось, достаточно лишь дуновения волшебных чар, легчайшего шепота заклинания – и их жестокие удары тут же превратятся в ласки и вздохи обоюдного желания. Они не издавали никаких звуков, лишь судорожно пыхтели и рычали от боли, и уже одно это было странно. Казалось, будто я наблюдаю мучительное развитие гротескного ночного кошмара, но только любой ночной кошмар был бы предпочтительнее. Нино, Беппо, Череп и я беспомощно стояли рядом, опутанные, как цыплята, сетью ужаса, и понимали, что кто бы из них ни был сейчас убит, должна последовать еще одна смерть, если мы хотим остаться на свободе.

Все мелькало, ничего нельзя было разобрать, лишь на краткий миг показывались смазанные образы рук, ног, задов, искаженных ненавистью лиц. Невозможно было ясно разглядеть, что происходит, кроме как в те моменты, когда то здесь, то там являл себя ужасный образ, который тут же снова поглощался бесформенным хаосом: вот рука инквизитора дергает магистра за яйца, копошась у него в волосатом паху; зубы магистра терзают грудь делла Кроче, отрывают окровавленные куски кожи, хватают сосок, напряженный и разбухший от ночной прохлады и возбуждения; палец ноги, впивающийся в испуганный глаз; ухо, висящее лишь на тонком волоске красно-розовой плоти; пальцы, засунутые в лопающиеся ноздри; кулак Андреа де Коллини, молотящий ребра Томазо делла Кроче. О, когда только кончится этот ужас? Когда прекратится безумие? Больше мне было не вынести.

Я услышал, как Череп прошептал у меня за спиной:

– Они безумны, оба.

Я не мог разобрать, кто побеждал, так как их движения были такими ожесточенными, что невозможно было сказать, где чья рука или нога. Но вот вдруг я увидел, что от борющейся кучи отделился инквизитор и с трудом встал на колени. Он поскальзывался и терял равновесие, но вскоре ему удалось подняться на ноги. Магистр перекатился на спину, живот его тяжело вздымался, голова моталась из стороны в сторону.

– И это твоя победа? – сдавленно прокричал делла Кроче. – Твоя месть? О, Андреа Коллини, победила истина Евангелия!

– И в чем истина Евангелия?

– Вот в чем!

И, подняв одну ногу, он с чудовищной силой ударил в лицо Андреа де Коллини. Но как раз в этот момент магистр выставил руки, схватил за щиколотку, резко дернул, и инквизитор снова упал с криком ярости. Cauchemar начался сначала. Они плотно прижались друг к другу, грудь к груди, ноги их переплелись. Лежа так, они принялись драться ртами – кусаться, рвать и терзать.

– Помоги, Господи! – заорал делла Кроче, высвободив руку и сунув ее магистру между ног. Я услышал резкий вдох и за ним тихий стон боли.

На мгновение дерущиеся откатились друг от друга, но немедленно сцепились снова. Магистр тут же выкрутился, ткнул пяткой инквизитору между ягодиц и принялся безжалостно пинать его в промежность, колотя то место, которое и так уже было разорвано во время надругательства. Томазо делла Кроче вскрикнул. Он вскрикнул, схватил магистра за ногу и впился в икру зубами.

То, что я увидел тогда, я ни за что не хочу увидеть еще раз. Это зрелище отпечаталось у меня в мозгу. В моей памяти, в моей душе. Один страшный образ, живой и ясный, который по сей день является мне днем и часто, непрошенный, лишает меня сна ночью. Это было лицо Томазо делла Кроче, с глазами, выкатившимися из глазниц, бешеными от ужаса и отчаяния, – это были глаза несчастного зверя, которого вот-вот должны убить. Во рту у него был рваный кусок мяса, сочащийся кровью. Лунный свет, словно прозрачный серебряный саван, лежал прямо на этом лице, превращая его в лицо самой смерти. Это было лицо человеческого существа, сделавшегося бешеным, кровожадным зверем.

Мы все стояли, смотрели, и каждый из нас чувствовал, что еще чуть-чуть, и он больше не вынесет этого, но первым не выдержал Нино. С громким воплем и залитым слезами лицом он бросился вперед, Я заметил, что в одной руке он держит большой обломок камня.

– Стойте, прекратите! – кричал Нино.

– Нино! – воскликнул я. – Нет! Нет!

Но было уже поздно. Он был уже рядом с катающимися, пинающимися телами и стоял над ними, вглядываясь вниз, отыскивая цель, высоко подняв руку. Они его не замечали.

– Я сказал вам, стойте! – прокричал он, и рука с размахом опустилась, расплющив чью-то голову и разметав фонтаном окровавленную кость и мозг.

Но чья это голова?

Казалось, будто в грозовых облаках цвета крови исчезла одна вселенная, а на ее месте возникла другая. Теперь казалось, что ночь вечна, что сама вечность была втиснута в каждое мимолетное мгновение той ночи. Вдруг в тишине и безмолвии послышался голос.

– Это сделает Пеппе, – сказал Андреа де Коллини.

Он сидел на земле и теперь встал, все еще голый, затем подошел к нам. Лицо его было изуродовано: один глаз вырван, нос сломан и весь в крови, нижняя губа прокушена. Все тело покрывали царапины, ушибы, блестели слизью черные зияющие раны, и сквозь них видна была кость. Просто чудо, что магистр мог стоять.

– Нино привел наш небольшой спор к преждевременному концу, – проговорил магистр невнятно, охрипшим голосом. – Очень жаль, но что сделано, то сделано. Теперь ты, Пеппе, теперь твоя очередь. Возьми у Нино нож. Воткни его сюда… – он медленно поднял одну руку и коснулся пальцем горла, – воткни его сюда поглубже. Как можно быстрее. Потом уходи. Я хочу, чтобы нас нашли вместе, Томазо делла Кроче и меня.