Мемуары придворного карлика, гностика по убеждению - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Мэдсен cтр.№ 59

– Да?

– По крайней мере, я так думаю. Во время нашей второй встречи он все повторял: «Никак не оправдаться пред Богом тем, что делаешь. Ничем, на что способен, не оправдаешься перед Ним. Нельзя заслужить любовь Бога, это – дар». Затем он вдруг оговорился и сказал: «Никак не оправдаться перед отцом». Он тут же попытался скрыть оговорку, продолжив: «Любовь Отца – это милость, которую Он оказывает тому, кому пожелает», – но меня он не обманул. Он говорил о своем отце.

– Мой милый, – тихо проговорил Серапика, – не хотите ли вы сказать, что вся эта скандальная ситуация является результатом того, что Лютер не может оправдаться перед своим отцом?

Каэтан пожал плечами.

– Насчет этого не знаю, – ответил он, – но я действительно считаю, что в этом причина того, что он отрицает добрые дела. Ведь вполне разумно предположить, что раз Лютер не может оправдаться добрыми делами перед своим отцом, то он считает, что и перед Богом не оправдаться добрыми делами. Я пытался что-нибудь выведать у него о старике, но каждый раз, когда я заводил о нем речь, Лютеру нужно было бежать в уборную. «У меня сейчас кишки лопнут», – говорил он. Отвратительно. У него явно запор.

– Фиги, – сказал Серапика, – они всегда помогают… как мне говорят.

– В Германии фиги не растут, – вставил Лев. – По крайней мере, как следует, как мне говорят.

– Разве не удивительно! – сказал я. – У Его Святейшества все-таки есть что-то общее с безумным монахом.

– Да? – угрожающе проговорил Лев. – И что же это, интересно?

– Проблемы с жопой.

Кардинал Каэтан тактично кашлянул, прикрыв ладонью рот, а Лев до конца еды со мной не разговаривал.

– Я пытался придерживаться доводов разума, – продолжал Его Преосвященство, но, как все фанатики, Лютер глух к разумным доводам. А он действительно фанатик, сомнений в этом быть не может. Да стоит только посмотреть на его изможденное лицо, ввалившиеся глаза, беспокойный взгляд. Ему не было никакого дела ни до моей учености, ни до логики моих аргументов. По правде говоря, я счел унизительным для себя то, что мне пришлось спорить с таким тупицей. «Отрекись! – потребовал я. – Отрекись! И не появляйся мне на глаза, пока не отречешься!» А он просто стоял в дырявых чулках, вонял старой мочой и говорил мне – мне! – что верить можно лишь в то, что есть в Писании. «А грибы есть в Писании? – воскликнул я, пораженный абсурдностью его размышлений. – Или миндаль с медом? И если их там нет, то должны ли мы сомневаться в существовании грибов и миндаля?»

Я потребовал от Штаупица, чтобы он вынудил Лютера отречься, поскольку считал, что Штаупиц – человек достаточно разумный, но он все избегал давать прямой ответ, не отвечал ни да, ни нет. Он даже заявил, что Лютер превосходит его умом (что просто нелепо), но сам он во всех вопросах смиренно полагается на мнение Церкви. Не очень вяжется со смирением его наглое заявление о том, что я «жажду невинной крови Лютера». Я говорю вам, они все под влиянием этого монаха! Это какое-то странное магическое влияние. Они молятся на землю, на которую он ступил. Не сомневаюсь, что тут замешано колдовство, а не только ересь.

– Чем скорее сожжем его, тем лучше, – сказал Серапика.

– Да уж! Но он такой неуловимый! Никто никогда не знает, где он.

Лютер имел дерзость послать Папе письмо, которое было очень искренним. В одном месте он заявил, что хотя и назвал Льва антихристом, на самом деле он еще не решил, антихрист Лев или просто слуга антихриста и ложного духа.

– Выпердок! – вспыхнул Лев.

– Парономасия! – воскликнул я.

– Что? – спросил Серапика.

Лев изобразил, будто вытирает этим дерзким посланием жопу.

И вот так, утомительно долго, с многочисленными инсинуациями с обеих сторон, тянулось это дело.

В июне и июле 1519 года Лютер провел в Лейпциге свой знаменитый диспут с Экком. Экк через некоторое время приехал в Рим, где участвовал в состав ленки папской буллы Exsurge Domine. Лютер тем временем, смирившись с тем, что полный разрыв с Римской Церковью теперь неизбежен, вступил в союз с революционно настроенными гуманистами Германии, и в первую очередь с Ульрихом фон Гуттеном, злым, кровожадным подонком. Спор, хотя и яростный, до этого был чисто теологическим, теперь же он принял явную и зловещую политическую окраску. Под влиянием Гуттена Лютер принял националистические и революционные идеи и стал выпускать памфлеты и проповедовать народу необходимость революции не только в теологических, но и в политических вопросах. Низкая толпа орала в восторге: Отечество! Свобода! Евангелие! – и этой смесью несовместимых настроений оказалась охвачена вся страна. Эта-то новая и очень взрывоопасная ситуация и привела непосредственно к написанию и изданию лютеровской книги «An den Christ-lichen Adel Deutscher Nation von des Christlichen Standes Besserung». Лев нассал на нее в гневе с большим удовольствием.

Первого июня 1520 года Exsurge Domine была зачитана в консистории и примерно через две недели издана. В августе Экк прибыл с буллой в Германию и обнаружил, что из-за предательства служащих римской канцелярии содержание буллы уже известно. В Лейпциге студенты из Виттенберга угрожали несчастному Экку и избили его, а вывешенный экземпляр буллы был вымазан навозом и сорван. То же самое произошло в Торгау и Дебельне. Ректор Виттенбергского университета Петер Буркхард отказался принять буллу, не принял ее и Эрфуртский университет. Венский университет принял буллу только после того, как император заставил его это сделать, а Ингольштадтский университет принял ее очень неохотно. Даже епископы колебались, прежде чем обнародовать буллу – кто из-за недостатка лояльности по отношению к Риму, а кто от страха.

Крайне высокомерный кардинал Маттеус Ланг, архиепископ Зальцбурга, с самого начал не сказал ни единого слова против Лютера, и теперь, в деле обнародования буллы, он был вызывающе медлителен. Герцог Баварии тоже колебался и заставлял епископов герцогства занять ту же позицию. То, что всегда твердо придерживавшаяся католицизма Бавария повела себя таким образом, по-моему, было симптомом недооценки серьезности ситуации. Никто, даже на этой стадии, не думал, что безумный монах расколет христианский мир пополам. Это было немыслимо, несмотря на все беспорядки, чинимые Лютером. Короче говоря, Рим скоро должен был получить хороший поджопник, который уже давно заслужил. Наконец 3 января 1521 года вышла булла Decet Romanum Pontificem, окончательно отлучающая Лютера и его последователей от Церкви. Так что вот: диагноз поставлен, и лекарства от болезни нет. Болезнь эта смертельная. Я благодарю истинного Бога, Отца Небесного, за то, что Лев не дожил до того, чтобы увидеть зияющую рану, рассекшую его Церковь и всю Европу на две стонущие, корчащиеся от боли половины. Вскоре после выпуска буллы отлучения от церкви злодей Гугтен прислал в Рим экземпляр одного из своих революционных памфлетов, но Лев был очень болен и не прочитал его. Зато я прочитал, и вот что там говорилось:

Den Aberglauben tilgen wir.

Die Wahrheit wiederbringen hier.