Алхимия единорога - читать онлайн книгу. Автор: Антонио Родригес Хименес cтр.№ 68

Полицейские спрашивали, не случалось ли чего-нибудь у нас дома, и Виолета рассказала, что мы как раз собирались ужинать, как вдруг услышали перестрелку на улице, но дверь открыть побоялись, — в общем, ничего не видели.

На следующий день около одиннадцати к нашему дому подъехал рассыльный на мотоцикле и передал запакованную в полиэтилен бандероль на имя Джейн Фламель. Джейн раскрыла конверт и подозвала меня:

— Рамон, это тебе.

— Не может быть. Бандероль на твое имя, я видел.

— А содержимое бандероли — на твое. Погляди-ка.

Я не торопился открывать пакет. Любопытство боролось во мне со страхом. Я даже заподозрил: а вдруг эта бандероль — бомба «Моссада», мой приговор за гибель двух агентов?

Действуя бережно, как повар, счищающий с рыбы чешую, я снял полиэтиленовую пленку. А в пакете… В пакете лежала книга. «Книга каббалы»! Та самая, которую многие разыскивали на протяжении столетий, которую так жаждали заполучить иудеи!

К трактату прилагалась записка:

«Я похитил эту книгу у похитивших ее людей, а ты похитил ее у меня, чтобы возвратить владельцам. Потом ее у тебя отобрали, а я снова ею завладел, чтобы именно ты вернул книгу в Музей изумрудной скрижали. Ее хозяин хочет, чтобы книга была возвращена туда».

Подписи не было.

Кто бы это мог написать? А, нет, ниже стоят инициалы — «Ж. М.»; впрочем, я уже и сам понял, кто автор записки. Конечно, Жеан! И мне не следовало терять веру в него! Мне захотелось встретиться с ним, чтобы попросить прощения. Жеан мог быть кем угодно, только не злодеем. И вот он снова выступает в роли моего друга и защитника.

Внезапно я вспомнил про Инес — она единственная знала, что случилось с лиссабонским экземпляром, и могла (пусть ненамеренно) передать сведения израильтянам, тем самым заново подогрев их интерес к книге. Авиабилеты — надежная зацепка, выследить нас было несложно. Мы понимали, что теперь агенты не оставят нас в покое.

После всего случившегося нам следовало уносить ноги из Праги и укрыться где-нибудь подальше. В чешской столице мы были легкой добычей. А еще нам было нужно переправить книги, поэтому Виолета решила, что первым делом доставит в Амстердам «Книгу каббалы». Нам с Джейн надлежало продолжить розыски Фламеля, вот только мы не знали, куда ехать — в Италию или в Хорватию.

Остаток дня мы провели, строя планы. Виолета предлагала отправиться на Адриатику, в Фермо, поскольку Фламель любил проживать там осенью. Джейн настаивала, однако, что мы должны оставаться вместе, путешествовать втроем и иметь при себе обе рукописи: «Книга каббалы» может сыграть роль охранной грамоты и отвлечь внимание от «Книги еврея Авраама». Она предлагала, чтобы мы все вместе пустились в бега и странствовали до тех пор, пока не встретим Фламеля. А потом либо сам Николас доставит каббалистический экземпляр в свой музей в Амстердаме, либо книгу отвезем мы.

Я посмотрел на Джейн и по лицу ее увидел, как она напугана. Обе девушки были крайне встревожены. Мы молча переглянулись, и я обнял обеих сестер, чтобы рассеять их тревоги и наш общий страх, дать Виолете и Джейн почувствовать, что я их оберегаю, что мы вместе, втроем, связаны еще больше, чем прежде.

— Обещай, Рамон, что мы всегда будем вместе, — попросила Джейн.

— Конечно, как может быть иначе? Посмотри: я здесь, с вами!

Виолета погладила меня по лицу и поцеловала.

А потом мы слились в объятиях…

Как ни странно, первой очнулась Джейн:

— Нельзя терять время. Время работает против нас. Поехали в аэропорт! О маршруте договоримся по дороге.

Мы прибыли в Фермо ночью. Пьяцца-дель-Пополо была пустынна, но отлично освещена. Фермо — город-отшельник, единственный в своем роде.

Дом Фламелей находился на тихой улочке Ачети, близ старинного подземного водохранилища. Улица была горбатой, с булыжной мостовой.

Особняк Фламелей выглядел таким древним, как будто здесь давно никто не жил. Мы позвонили, и нам открыла женщина средних лет, исполнявшая обязанности и привратницы, и экономки. Ее муж работал в мэрии Фермо и ведал всеми городскими музеями, две ее дочери водили экскурсии, одна на испанском языке, другая на английском. Первую звали Дженовева, она была стройной и бойкой на язык. Несмотря на свои тридцать два года, она все еще носила такую коротенькую юбку, что, когда нагибалась или поднималась по лестнице, из-под юбки выглядывали узкие трусики. Вторую дочку звали Ракель, она была такой заурядной, что я ее почти не замечал.

На следующее утро я поднялся рано, оделся как турист, взял фотокамеру на изготовку и отправился в музей. Дженовева устроила мне подробную экскурсию по Дворцу настоятелей и городской библиотеке. Меня заворожили шкафы из благородных пород дерева, заставленные первыми изданиями старинных книг, подлинными жемчужинами итальянской библиографии. Кроме нас с Дженовевой в зале никого не было, и она позволила мне прикоснуться к фолиантам, разложенным на столах, погладить их страницы, словно тела обнаженных женщин. Какой восторг!

В углу зала, между лестницей и картиной, помещался глобус мира, похожий на глобус в доме Рикардо, но уступавший ему по размерам. Еще Дженовева позволила мне полюбоваться настоящим сокровищем: на полу, прислоненная к стене, стояла огромная картина, в то время закрытая для посетителей, — «Рождество» Рубенса. Симпатичная Мадонна и молодой, дородный, мускулистый Иосиф склонились над радостным пузатеньким младенцем Иисусом, а в верхней части полотна изображались ангелы-хранители. Эта великолепная картина была для музея что флагманский фрегат для эскадры.

В то утро я основательно заблудился, но все же добрался до холма с собором, откуда открывался вид на город. Мне нравилось бродить по извилистым и крутым средневековым улочкам, на которых когда-то жили алхимики и ученые, художники и изобретатели. По пути я заметил несколько букинистических лавочек.

Я знал, что Фламеля в Фермо нет, однако было здорово укрыться от мира в этом оазисе искусства, который, казалось, навеки обосновался в прошлом.

По возвращении я никого не застал дома, дверь была заперта, а я вышел без ключей.

Тогда я отправился на Пьяцца-дель-Пополо и зашел в кондитерскую, пропитанную сладким запахом из моего детства. Тем же запахом — леденцов в банках — веяло и от молоденькой официантки. Она мне сразу приглянулась. Ее пышный бюст, которому было тесно в кружевном лифчике, не умещался под блузкой. Я так загляделся, что не понимал ничего из сказанного девушкой. Она перешла на английский, но с тем же результатом.

Я заметил, что двое мужчин за соседним столиком с улыбкой смотрят на меня.

— День добрый, вам помочь?

— Спасибо. Я хочу чай с лимоном, но мы никак не можем друг друга понять.

— Вот незадача! Вы ведь испанец?

— А кто же еще, с таким-то акцентом! — вступил в разговор второй мужчина.