Алхимия единорога - читать онлайн книгу. Автор: Антонио Родригес Хименес cтр.№ 17

Виолета смотрела на меня, и я почувствовал, что меня тянет к ней, как никогда раньше. Она молча подошла ко мне и снова поцеловала. Мы влетели в ее комнату как на крыльях, избавились от одежды и ласкали друг друга. Проникнув в нее, я чувствовал, как все жидкое становится летучим, словно я путешествую по райским кущам, которых прежде никогда не знал. Там были сады с плодовыми деревьями, цветы невиданных оттенков, диковинные, словно миниатюрные, звери, просторные поля, свободные от скал, а на полях этих резвились люди. Неповторимые запахи, источники, единороги, странные птицы, не ведающие опасности.

Если в первый раз, когда я занимался любовью с Виолетой и Джейн, я лишь смутно различал этот позабытый пейзаж, то теперь погрузился в него целиком и ощущал босыми ступнями прикосновения травы. Мое наслаждение разделяли все существа, населявшие этот край. Виолета стонала так, как никогда не стонала ни одна из моих женщин. Но самое странное — время в том мире то ли застыло, то ли его вовсе не существовало, то ли оно не имело понятия о непрерывном падении песчинок, которое так нас отвлекает и подтачивает, тревожит и разрушает. Наше с Виолетой соитие было вполне телесным, но при том мы достигли вершин духовного единения, раньше совершенно неведомых мне. Я подумал, что нахожусь под воздействием наркотика, который подмешали мне в чай.

— Рамон, все, что ты представляешь, видишь и чувствуешь, — правда. Ты стоишь у дверей нового для тебя мира, но я хочу, чтобы ты постигал его постепенно, осваивался в нем не спеша. Рано или поздно ты все поймешь. Я знаю, тебе необходимо путешествие-инициация; ты, как Фламель, хочешь пройти сперва Путем Сантьяго, а после добраться до Синтры, чтобы войти в Бадагас. Я знаю, тебе предстоит поездка в другие страны, где тебе нужно кое с кем встретиться и поговорить. Когда ты все это сделаешь, перед тобой распахнется немалая часть земного бытия, а потом тебя ждет путешествие в глубины собственной души. Когда же ты освободишься от всего пустого, всего ненужного, всего поверхностного, ты попадешь в место, куда так стремишься. «Книга еврея Авраама» существует. Отправляйся в свое путешествие. Совершить его можешь только ты один. Мы встретимся, когда ты вернешься.

Я почувствовал, что умираю, что мне вспарывают грудь.

Виолета просит, чтобы мы расстались.

Я чувствовал такую тесную связь с ней, ощущал такое безраздельное слияние, что сама мысль о расставании немедленно повергла меня в жесточайшее уныние. Я как будто сделал большой шаг назад. Моя жизнь, моя душа уже достигли такой степени спокойствия и уравновешенности, что прощание с этим материнским лоном означало для меня прощание с мечтой, стремительно от меня ускользавшей. А раз Виолета сама отправляла меня в путь, значит, совершенство нашего любовного трио разрушалось. Треугольник с глазом посредине, висевший над дверью ее спальни, разлетался вдребезги.

Внезапно мне стало неловко: я все еще лежал на постели совершенно голый. Застыдившись своей наготы, я бросился одеваться под сочувствующим взглядом Виолеты.

У меня болела спина, затылок, большие пальцы, а еще меня слегка подташнивало и беспокоил желудок. Я не мог уяснить слова Виолеты.

Она слегка подалась вперед — ее тело было само совершенство: великолепные округлости грудей, тонкая талия, нежная смугловатая кожа, блестящие черные глаза, полные губы, темные, длинные, вьющиеся волосы. Я любовался ею, как ангелом в женском обличье; она ослепляла и в то же время притягивала.

Виолета подошла к стенному шкафчику возле изголовья кровати.

Мысль о скорой разлуке с этой женщиной наполняла меня болью, отчаянием, растерянностью. А ведь так недавно я совсем ее не знал! Почему любовь превращает нас в тупых собственников? Куда исчезает вся наша щедрость? В тот миг я не хотел делиться Виолетой даже с Джейн. Это был такой большой шаг назад, что я ощутил признаки полного саморазрушения.

Тем временем Виолета открыла стеклянную дверцу и достала из укромного хранилища большой кубок чеканного золота, украшенный множеством символов, главным из которых был треугольник с глазом посередине — такой же, что и над дверью в комнату. Кубок был покрыт кружевной салфеткой.

— Ничего больше не говори, просто выпей, Рамон.

— Я не хочу пить. Я люблю тебя и хочу одного — умереть ради тебя. Я не готов тебя покинуть.

Огонь безумия бился в моих висках, глаза жег ад, который, я создал сам, в считаные секунды утратив веру. Я был близок к самоубийству.

— Пожалуйста, выпей, Рамон. Пей.

— Что это? Хочешь напоить меня наркотиком и выбросить из своей жизни?

По лицу Виолеты промелькнула легкая тень беспокойства.

— Пей!

Она поднесла чашу к моему рту и даже слегка наклонила. Едва жидкость коснулась моих губ, я успокоился и принялся глотать (в детстве меня так поили слабительным). Напиток обжигал горло точно жидкое пламя.

Сперва у меня возникло лишь ощущение пустоты, какое бывает, когда отказывают все чувства. У тебя как будто нет тела; ты осознаешь лишь, что существуешь, — и больше ничего. Капельки пота высохли у меня на лбу. Тоска, ненависть, ревность, подозрительность, пошлое необузданное вожделение — от всего этого не осталось и следа. А потом, подобно лучам, преодолевающим космические пространства, в самые потаенные глубины моего существа проникло спокойствие. Я почувствовал, как потоки света омывают мои нервы, мозг, вливаются в кровь. Сердце мое теперь билось ровно, дышалось мне легко, я видел перед собой ясные глаза Виолеты. Желание составляло неотъемлемую часть наших отношений, но сейчас оно было свободно от необузданности и торопливости; осталась лишь чистая гармония.

Я взглянул в глаза девушке и улыбнулся. Она тоже улыбнулась в ответ, взяла мое лицо в ладони и поцеловала.

Потом оделась, убрала кубок в шкафчик и, прежде чем закрыть тайник, достала оттуда металлическую флягу, инкрустированную разноцветными камушками, с крышкой на цепочке, и протянула сосуд мне.

— Рамон, если у тебя заболит тело или душа, выпей несколько капель этого напитка.

— А что это?

— Называй его амброзией. Наше домашнее снадобье, оно всегда поддержит тебя.

— Но ведь это не наркотик, правда?

В ответ Виолета заливисто рассмеялась. Мы уже спускались по ступенькам.

К моему удивлению, стол был накрыт к ужину на четверых. Значит, кроме Джейн приглашен кто-то еще. Извинившись, я зашел в ванную, чтобы умыться, а когда вернулся в столовую, там уже был новый посетитель — высокий элегантный мужчина в строгом костюме.

— Ричард Смит, — представила его Виолета.

— Очень приятно, Рамон. Виолета много о тебе говорила.

Мистер Смит напомнил мне агента Смита из фильма «Матрица»: одетый в черное, неопределенного возраста, с костистым лицом, без единого грамма лишнего веса. Но в отличие от киношного Смита, одного из тысяч интерактивных клонов, этот Ричард Смит всегда улыбался; его улыбка была такой идеальной, что казалось, ему за нее платят. Мистер Смит почти не разговаривал с Виолетой (в ее взгляде читалась неприкрытая скука), зато буквально за несколько секунд успел сообщить мне, что он архитектор, строительный подрядчик и советник герцога Сассетского, великого магистра Великой объединенной английской ложи. Удивленный, я нахмурился и только кивал в ответ.