Убийца с медальоном святого Христофора - читать онлайн книгу. Автор: Элейн Фергюсон cтр.№ 46

— Который утверждал, что разговаривает с мертвыми. Знаешь, я твердо решила придерживаться науки: я криминалист и буду опираться только на факты.

Отец стиснул ее в объятиях.

— Вообще-то без интуиции тоже не обошлось. Ты просто прирожденный криминалист! — Он шутливо дернул Камерин за нос. — Честно говоря, нет смысла обсуждать твое будущее, потому что теперь я тебя за порог не пущу!

— Ты же только что похвалил мою интуицию!

— Верно. Однако, как ни крути, тебя могли убить. — Он задрал голову к звездному небу и глухо сказал: — Камми, ты — единственное, что у меня есть на всем белом свете. Обещай мне, что не будешь так глупо рисковать собой.

Кивнув, она потерлась щекой о рубашку отца и шепнула:

— Обещаю.

Они сидели молча, наслаждаясь покачиванием качелей. Над головой дрожали под ветром осины, словно вода журчала. Шумели течения — сначала наплывами, потом волнами, и Камерин подивилась, как ветер, продувающий сквозь крону, может создавать иллюзию океана. Следуя примеру отца, Камерин закинула голову и уставилась в небо над головой. Сильвертон — городишко небольшой, электрических огней в нем немного, поэтому пространство наверху казалось черным-пречерным, усыпанным крохотными блестящими точками света.

Глядя в бесконечность космоса, наполненного звездами, как океан планктоном, Камерин думала о том, каково смотреть на жизнь, вися вниз головой. Ее жизнь словно встала с головы на ноги. Несколько дней назад бабушка обвиняла Камерин в том, что ее душа отвернулась от света. Странно, но темнота исчезла. Камерин едва не попала на секционный стол, превратившись в улику, которую надо вскрыть, прочитать, зашить и закопать в землю. Остаться в живых, жить, предвкушая завтрашний день, — это огромное чудо!

Налетел резкий ветер. Камерин задрожала и покрепче прижалась к отцу.

— Пап?

— Что?

— Ханна хочет связаться со мной.

Он крепко, до боли, стиснул плечи Камерин.

— Я знаю.

— Мне надо поговорить с ней. Когда я думала, что умру, то жалела о том, что не дала ей возможности поговорить со мной, не прочла ее письмо.

Отец долго молчал.

— Ты не знаешь, чего просишь. Ты не понимаешь.

— Это раньше мне можно было не понимать. Теперь — нельзя. Папа, я должна прочитать письмо.

— Оно у бабушки.

Вдруг, словно по подсказке, на крыльце вспыхнула лампочка, заливая светом задний дворик. Звезды над головой побледнели, зато Камерин увидела лицо отца — его глаза прятались в тени.

— Вы не замерзли? — донесся голос бабушки. — Молчите? А, что зря спрашивать! Вы ведь скажете, что все в порядке, даже если в сосульки превратитесь. Я сейчас одеяло вынесу.

Бабушка появилась в круге яркого света, осторожно шагая через газон по выложенной плиткой дорожке, слегка покачиваясь под весом толстого стеганого одеяла. Подойдя к качелям, бабушка развернула одеяло, закутав Камерин до подбородка.

— Лирик звонила. Я сказала, что ты перезвонишь. Они с Адамом идут куда-то отмечать, но я за тебя ответила, что сегодня ты дома посидишь. Хватит приключений. Что с тобой, золотце? — Камерин почувствовала на голове сильную руку бабушки. — Что случилось? Патрик, что с ней?

— У тебя мое письмо, — хрипло прошептала Камерин. — От Ханны.

Улыбка медленно сошла с лица бабушки.

— Да, — ответила она.

— Где ты его взяла?

— Кроули принес. Дал мне письмо и сверток.

— Дай их мне.

— Патрик? — спросила бабушка. Отец промолчал. Кажется, другого ответа ей не понадобилось, потому что она сказала: — Сейчас принесу.

Время замерло. Сколько прошло после ухода бабушки — секунды или часы? Камерин не знала. Патрик сидел неподвижно, глядя перед собой широко раскрытыми, невидящими глазами.

Вернувшись, бабушка вложила в руку Патрика два предмета.

— Девочка права, — тихо сказала она. Расскажи ей.

Однако отец покачал головой.

— Нет. Не сейчас. Завтра.

— Сынок, сегодняшний день должен был тебя научить, что завтра наступает не всегда.

— Я не готов, — одними губами ответил он, уставившись в темноту.

— Нет, Патрик, — тихо сказала бабушка. — Я слышала все аргументы, какие ты мог придумать, да и своих понапридумывала, но мы оба ошибались. Время пришло. Скажи девочке правду.

Бабушка погладила Камерин по щеке и приподняла подбородок, заставляя посмотреть в глаза.

— Мы все делали из любви к тебе, старались тебя защитить.

— Ничего не понимаю.

— Потом поймешь.

Бабушка повернулась и пошла в дом, шлепая по вымощенной камнем дорожке пушистыми тапочками. Скрипнула дверь, и все стихло.

У Камерин забилось сердце. Она посмотрела на сверток, завернутый в фиолетовую бумагу, потом на письмо в голубом конверте. Отец не шевельнулся, чтобы передать их Камерин.

— Папа?

— Странно, что мы сидим и рассуждаем о смерти, — заговорил он бесцветным голосом и перевел невидящий взгляд на Камерин. — О смерти, о мертвецах и привидениях. — Он сглотнул. — Привидения бывают разные. Камми, когда мы переехали сюда, я хотел забыть прошлое. Есть вещи, о которых не хочется рассказывать: Ханна, наша прежняя жизнь. Я думал, что секреты лучше похоронить.

— Папа, ты о чем?

Он судорожно втянул в себя воздух.

— Камми, ты многого не помнишь. О себе. Это случилось очень давно. Но… была еще…

Непонятно почему, отец беззвучно заплакал. Его лицо исказилось, тело вздрагивало от рыданий, раскачивая качели.

— Прости меня, прости… — хрипло прошептал он. — Я не могу!

Он поднялся, судорожно вздохнул и уронил сверток и письмо на колени Камерин.

— Делай, как знаешь, — сказал отец и пошел к дому.

Камерин осталась одна. Покачиваясь на качелях, она собиралась с духом, чтобы взглянуть на мир другими глазами. Из-за яркого света на крыльце звезд было не разглядеть, но в высоте раскачивались от ветра ветки.

Покрутив сверток в руках, она уронила его на одеяло. Подумав, подняла, помедлила секунду и развернула обертку. Внутри оказался акварельный портрет двух маленьких, примерно трехлетних, девчушек. Темноволосые, в розовых платьях в мелкую сборку, они улыбались во весь рот. В обеих Камерин узнала себя. Ничего не понять! Она неуверенно взяла письмо — невесомое, хрупкое и ненужное, как осенний листок. Присмотревшись, Камерин разглядела на светло-голубой бумаге конверта водяной знак в виде ириса.

Где-то заухала сова, трава зашуршала. Наверное, мышка чуть не попалась: сова легко находит добычу в темноте. Камерин почувствовала себя и мышкой, которая убегает и прячется, и совой одновременно: всю жизнь она охотилась за чем-то, что теперь лежит перед ней в голубом конверте.