Проклятый город. Однажды случится ужасное... - читать онлайн книгу. Автор: Лоран Ботти cтр.№ 36

Одри сказала себе, что ей пора прощаться, ехать домой и переодеваться для вечеринки у Рошфоров. Когда она уже встала, послышался звук открывающейся входной двери.

— Ах, это Даниэль…

Спустя пару мгновений в гостиную вошел человек высокого роста и спортивного вида — этого не мог скрыть даже длинный плащ, не говоря уже о кейсе в руке. Даниэль Моро был столь же светловолосым, сколь его жена — темноволосой, и походил скорее на авантюриста, чем на коммерсанта. Одри невольно подумала, что видит перед собой идеальный образец буржуазно-богемной пары. По тому, как Даниэль Моро обнял жену, без труда можно было понять, что он испытывает к ней величайшую нежность.

Затем Каролина Моро представила мужа и Одри друг другу.

— Это было очень любезно с вашей стороны — прийти поговорить с нами на эту тему. Думаю, моя жена все вам объяснила. Сказать по правде, мы собираемся обратиться к психиатру, если это в ближайшее время не прекратится.

Одри решила больше не задерживаться и позволила супружеской чете проводить себя к выходу. Она решила, что супруги Моро — очень симпатичные и приветливые люди, сильно отличающиеся в лучшую сторону от тех немногих местных жителей, с которыми она успела познакомиться… и что они очень любят своего сына. А это было, по сути, единственным, в чем она хотела убедиться.

Ну, или почти.

Уже у двери она решилась задать последний вопрос.

— О, я совсем забыла… Кто дал Бастиану рекомендацию для приема в «Сент-Экзюпери»?

Супруги недоуменно переглянулись.

— Рекомендацию? Какую? — спросила Каролина Моро.

— Его никто не рекомендовал, — сказал Даниэль Моро и после некоторого раздумья добавил: — Разве что… кто-то с моей новой работы…

— Вашей работы?

— Да… Это было совершенно неожиданное предложение. Я искал работу несколько месяцев, и вдруг… Фирма «Гектикон»… Вам знакомо это название?

Одри кивнула: она была из тех женщин, кто по субботам любит заходить в парфюмерные магазины в поисках новинок. Вот уже несколько месяцев она пользовалась продукцией местной фирмы «Гектикон», предлагающей всевозможные средства по уходу за кожей, изготовленные на основе натуральных компонентов, в частности винограда, и родниковой воды: антиоксиданты, омолаживающие средства и тому подобное.

— Они позвонили мне… дайте-ка вспомнить… кажется, за две недели до начала учебного года.

Он повернулся к жене, словно за подтверждением своих слов, и продолжал:

— Они предложили мне работу и этот дом — он принадлежит фирме, что-то вроде служебной жилплощади. И заодно предложили устроить Бастиана в лицей «Сент-Экзюпери». Когда я навел справки, что это за учебное заведение, я уже больше не колебался.

— Да, понимаю, — кивнула Одри.

— Вот так получилось… Совершенно неожиданно, — повторил Даниэль Миро. — Они сами все устроили, обо всем позаботились. Они выполнили все формальности, какие полагаются при зачислении.

— И они же заплатили за обучение?

— Ну да… если честно, я даже не знаю, сколько это стоило. Но, должно быть, это и впрямь отличное заведение — если там работают такие учителя, как вы.

Сезар Мандель, стиснув зубы, шел по садовой аллее одной из самых красивых усадеб, примыкавших к городскому парку; это было настоящее родовое поместье в миниатюре — тщательно отреставрированное, ухоженное, вылизанное, — массивные чугунные ворота которого открывались прямо в парк.

Он не замечал вокруг ничего из окружающего пейзажа, привычного с самого детства, — он чувствовал себя… униженным! Он, Сезар Мандель!

УНИЖЕННЫМ!

Униженным этой… шлюхой! Этой сраной училкой, корчащей из себя парижскую штучку! Да кто она вообще такая, чтобы посметь унизить его, Манделя, на глазах у его друзей!

Он со злостью толкнул входную дверь, чуть не сбив с ног Антуанетту, горничную-филиппинку, которая смахивала пыль с висевших в холле картин. Они всегда казались Манделю идиотскими — охотничьи сцены вперемежку с портретами старых напыщенных шлюх в платьях XVIII века. В их физиономиях вроде бы прослеживалась отдаленная связь с материнским лицом, но на самом деле он в это почти не верил; это был бзик матери, принадлежащей к какому-то давно вымершему аристократическому роду и поэтому считавшей своим долгом громоздить в каждом углу стопки номеров журнала «Точка зрения» и уверять всех пришедших, что на портретах в холле, написанных какими-то там охрененно знаменитыми живописцами, изображены ее родственницы по женской линии.

— О, простите, месье, я вас не заметила!

Голос горничной напоминал высокий пронзительный щебет испуганной канарейки. Поверх платья на ней был крошечный белый фартучек — еще одна причуда матери. (Можно подумать, в настоящих аристократических домах держат горничных-филипиинок, да еще и одетых как театральные субретки! Обхохочешься!)

Он процедил сквозь зубы: «Извините» — и направился к лестнице, ведущей на второй этаж, чтобы сразу подняться к себе…

УНИЖЕН!

…но, поскольку беда не приходит одна, его тут же окликнули:

— Так-так, значит, мы бежим сломя голову и даже не хотим поздороваться с мамочкой? К тому же едва не сбиваем горничную с ног!..

Сезар вздрогнул. Потом закрыл глаза. Глубоко вздохнул.

— Здравствуйте, мама, — сказал он, оборачиваясь, с широкой улыбкой. — Вы хорошо себя сегодня чувствуете?

В том, что старая сука чувствует себя хорошо, не было ни малейшего сомнения: в руке она держала большой, тяжелый хрустальный бокал, в котором плескалось немного янтарной ароматной жидкости, при этом ряды жемчужных бус, обвивавшихся вокруг тощей морщинистой шеи, отсвечивали желтизной. «Бусы старинные, Сезар, они принадлежали еще моей прапрапрабабушке и всегда передавались старшей дочери по наследству!» (Почему-то эти слова всегда вызывали в воображении Сезара Манделя одну и ту же сцену: мать стоит на четвереньках посреди супружеского ложа, а отец наяривает ее сзади, отчего ряды жемчужных бус скользят по подушкам из стороны в сторону.) Мать стояла на пороге гостиной, что означало: я целый день не знала, чем себя занять, я даже слегка подрочила, потому что доктор Феро мне это рекомендовал, я еле дождалась шести вечера, чтобы принять свою первую законную дозу, и вот наконец ты вернулся, мой маленький Сезар, чтобы немного меня развлечь, а то мне было так скучно одной…

Сезар подошел к ней и запечатлел на ее щеке почтительный сыновний поцелуй.

Он ощутил смесь запахов пудры, духов и алкоголя, и это вызвало к нем неодолимое желание схватить старуху за тощую шею — вот прямо здесь и сейчас — и сжимать ее до тех пор, пока бледно-голубые глаза (обычно называемые в семье «фарфоровыми» — наследство, кажется, единственное, доставшееся от Морсана де Калиньона) не выскочат из орбит, как пробки из бутылок с шампанским.