Звезда Cтриндберга - читать онлайн книгу. Автор: Ян Валентин cтр.№ 23

Помнит, как побежала по темной тропинке, помнит удивление, когда обнаружила, что все еще сжимает в руке разбитую бутылку, помнит, как, размахнувшись, забросила ее в кусты…

У самой дачи ее ослепил свет фар. Какая-то машина остановилась у забора и стояла с включенным дальним светом. Никто из нее не выходил. Это было непонятно и страшно, ее охватило отчаяние. Она ни о чем больше не могла думать – только бы не потерять крест.

Елена побежала к роще – там был спрятан мотоцикл. Завернула крест в дождевик и затолкала за пазуху. Мотор взревел, и она унеслась в ночь.

Следующая врезавшаяся в память картинка – синий указатель с надписью «Людвика 16 км». Там она остановилась и зашла в березняк пописать. В голове немного прояснилось. Конечно, это была ошибка – бежать сломя голову, даже не попытавшись выяснить, о каком еще «сюрпризе» говорил дайвер. Но теперь уже поздно об этом думать. Что бы там ни говорили, крест она нашла.

Елена вернулась к мотоциклу, облачилась в кожаный комбинезон, натянула матово-черный интегральный шлем и полетела дальше.

До Йончёпинга дорога был пустой. Шведы начали просыпаться, только когда она уже была между Хельсинборгом и Мальме. Елена снизила скорость и подняла голову от бледно-зеленого дисплея. Промелькнули видеокамеры датской таможни.

Наконец она вернулась в Европу.

Проскочив пригороды Копенгагена, она продолжала путь по трассе Е-20 вдоль зеландского берега, свернула, следуя полученным инструкциям, на Гордозавей, потом направо, на Страндвей, и остановилась у последнего в ряду одинаковых кирпичных домов.

Елена сняла шлем и помассировала виски, чтобы избавиться от шума в ушах. Этот шум появился еще на рассвете, и она поначалу решила, что это приглушенный шлемом звук мотора. Но шум продолжался и теперь, когда вокруг было тихо. Он то усиливался, то ослабевал, но избавиться от него полностью не удалось, шум присутствовал все время, будто она, засыпая, слышала убаюкивающий шепот матери.

Крест так и лежал у нее за пазухой. Она расстегнула кожаный комбинезон и пощупала его. Странно, пролежав столько времени на груди, металл был холодным, как лед.

Елена застегнула молнию, уперлась руками в бензобак и соскользнула с седла. На присыпанном песком асфальте остались следы сапог.

Как они и предупреждали, на почтовом ящике была наклейка «DF» в овале, окруженном красными стрелами, – логотип Датской народной партии. Она открыла ящик и достала оттуда конверт.

Слегка увязая в песке, Елена шла вдоль длинного пляжа. Поднялся ветер, на гребнях дюн закружились маленькие песчаные смерчики.

Она задумчиво приложила палец сначала к левому уху, потом к правому, зажала нос и попыталась продуть уши, но шум продолжался. Она не могла припомнить, чтобы ее когда-либо подводили органы чувств. Скорее всего, просто устала.

Убедившись, что никто за ней не наблюдает, она присела в ивняке между дюнами. Посмотрела на поблескивающее море, полоску черных водорослей у линии прибоя и решительно разорвала конверт.

Там были мобильный телефон и бумажка с девятизначным немецким номером. На всякий случай она поставила секундомер, хотя и так прекрасно знала, что абонент прервет разговор в ту же секунду, как истечет оговоренное время.

Пара дребезжащих сигналов – и голос, с самого раннего детства внушавший ей страх:

– Ja?

– Es ist das echte. Все совпадает.

– Eine erfreuliche Nachricht, Elena. Радостная новость, очень хорошо.

– Aber… но…

– Ja?

– Es gab eine Abweichung… Было отклонение от плана…

– Das wissen vir bereits, мы уже знаем. Не волнуйся, наши друзья обо всем позаботятся.

Она только сейчас заметила, что сжимает телефон с такой силой, будто хочет его раздавить, и ослабила хватку.

– И еще кое-что…

– Еще кое-что?

– Он нашел еще что-то.

Потрескивание в трубке.

– Елена?

– Да?

– Jetzt zurück nach Hause. Немедленно возвращайся домой.

Разговор прервался. Только непрерывный шум ветра и все тот же странный шепот в ушах.

Елена, не торопясь, вынула из телефона аккумулятор. Фа-тер велел возвращаться домой. Домой… вряд ли она могла определить для себя, что это такое – ДОМ.

Она представила, как он повернется к окну, как обозначатся складки у рта… только сейчас она осознала, какую грубую ошибку совершила.

Холод креста на груди…

Она встала и отряхнула песок с кожаного комбинезона.

Мобильник полетел с моста в море, сим-карта – в ближайшую корзину для мусора.

Теперь очень пригодится ее легкий мотоцикл с оппозитным мотором: всего 170 километров до Фленсбурга по ту сторону границы. Дальше автобан Е-45 до Гамбурга, а оттуда – в Северный Рейн-Вестфалию.

Все тело болело, даже рука в черной повязке. Ей надо забыться. Забыться в скорости.

Когда-то здесь был магазин «ЭТА», потом «Темпо», а теперь разместился «Олене». Беременная женщина с коляской успела выскочить из несоразмерно быстро вращающегося турникета.

Перед «Систембулагетом» [25] сидит пара скучающих девиц с вызывающе подведенными глазами, очевидно, в ожидании уличного наркоторговца. Они даже не задумываются, насколько тосклива главная торговая улица Фалуна – Осгатан.

Городской район отсюда до церкви Св. Кристины и булыжной мостовой главной площади считается «благородным», но если перейти реку у Рыбной площади, вы попадаете в «шахтерский» район, построенный на терриконах более чем столетней давности. Именно здесь, в непосредственной близости от моста, располагается здание полицейского управления.

Строительство вызвало немало протестов в конце шестидесятых – чтобы построить этот неуклюжий бетонный дом, пришлось снести старые бани.

Выпирающий в виде полумесяца фасад выложен узкой, смоляного цвета плиткой, а звукоизолирующие окна закрыты жалюзи, чтобы защититься от утреннего солнца.

На втором этаже, в самом конце коридора, – одна из четырех комнат для допросов отдела по борьбе с тяжкими уголовными преступлениями. Растрепанный блокнот, исчерканный небрежным почерком, валяется на фанерованной под березу столешнице.

Рядом с блокнотом – древний магнитофон с нажатой кнопкой записи. В этот момент он записывает разве что тихое жужжанье приточно-вытяжной вентиляции и монотонные щелчки неисправной лампы дневного света – казалось, что лампа никак не может решить, продолжать ли ей светить или лучше уж покончить с этими страданиями, не откладывая.