Трон и плаха леди Джейн - читать онлайн книгу. Автор: Элисон Уэйр cтр.№ 59

Мне становится дурно. Мои руки против воли поднимаются к горлу, когда я с дрожью представляю себе, каково ему было встретить столь ужасную смерть. Я помню адмирала, каким знала его, — большим здоровым мужчиной, полным жизни и сил. А теперь его срубили, в буквальном смысле слова, во цвете лет. Ночью во сне меня мучают кошмары, как в детстве, когда я узнала о судьбе Екатерины Говард.

Днем же я молюсь о бедной малышке Мэри Сеймур, маленькой дочери королевы и адмирала, оставшейся нищей сиротой, благодаря преступлению своего отца. Говорят, ее поручили заботам моей неродной бабушки, герцогини Суффолкской. Мне будет ужасно ее недоставать, этой славной девочки.

А теперь пошел слух о еще одном ребенке, ребенке, которого леди Елизавета якобы тайно родила адмиралу и которого уничтожили посланцы Тайного совета. Я не верю, чтобы леди Елизавета, при своем хитроумии, повела бы себя столь безнравственно и глупо. Эти слухи наверняка не имеют под собой оснований. Я им не доверяю и очень сочувствую кузине, жизнь которой, подобно моей жизни, совершила столь крутой поворот. Даже если ее совратил адмирал, то вина целиком лежит на нем, поскольку в то время она была не более чем ребенком. А он не из тех мужчин, которым легко сопротивляться. Несправедливо, что ей приходится страдать за проступки другого человека, но жизнь вообще полна несправедливости. Этот урок я уже усвоила.

Элай-плейс, Лондон, осень 1549 года.

Глядя на себя в зеркало, я вижу здорового мужчину с холодными черными глазами. Мое лицо нельзя назвать красивым, но пустое тщеславие никогда не числилось среди моих пороков. Я прежде всего солдат, наделенный талантом стратегии, который верно служит мне как на поле боя, так и на заседаниях Тайного совета. Иные говорят, что я жесток, чему легко можно поверить, поглядев на меня, но я предпочитаю считать себя прагматиком, для которого цель оправдывает средства.

Теперь я готов, готов к встрече гостей, и вскоре я сижу во главе стола в богато обставленной столовой моей роскошной лондонской резиденции Элай-плейс, внимательно оглядывая собравшуюся тут знать и епископов. Я думаю, что могу доверять им всем.

— Итак, господа, мы пришли к согласию, — начинаю я. Это не первое обсуждение, мы встречались и ранее, и я беседовал с каждым из них по отдельности, так что могу быть откровенным.

Все взгляды устремляются на меня.

— Мы все согласны с тем, — заявляю я, — что хотим сменить регента. Его невыносимая самоуверенность вызвала отчуждение не только у короля, но и у многих советников. — Некоторые присутствуют здесь, среди них архиепископ Кранмер, граф Арундел и граф Саутгемптон, и я киваю в их сторону. — Более того, он развязал губительные войны с Шотландией и Францией. Эти войны не только не покрыли Англию славой, они разорили и унизили ее. А бессердечие, с которым он послал на эшафот собственного брата, расценивается многими, в том числе и вами, как подлое братоубийство. — Я делаю эффектную паузу. — И будто этого ему было мало, — грохочу я в тишине, — Сомерсет ожесточил многочисленных лордов, которые могли бы стать ему друзьями, препятствуя разумной политике огораживания и позволяя своим возмутительно либеральным взглядам проникать во все аспекты правления. Довольно! Сомерсета долой!

— Сомерсета долой! — эхом откликаются несколько голосов. — Долой! Долой!

Я поднимаю руку, призывая к тишине.

— В чем нуждается Англия, так это в сильном правителе, который будет способен противостоять леди Марии, упорно продолжающей поддерживать католицизм. Она настаивает на отправлении мессы, и это после неоднократных порицаний и угроз правительства, которые она игнорирует, зная, что всегда сможет обратиться за помощью к своему кузену императору. С этим нельзя мириться!

— Нельзя, нельзя! — кричат все в один голос.

Я встаю и подаюсь вперед, положив руки на стол.

— Нам нужен правитель, который станет уверенно поддерживать и продвигать протестантскую веру. Такой, который имеет опыт в военном деле, способный поручиться, что свобода Англии и ее репутация будут защищены от любой католической угрозы.

— Да! Да!

Все вопросительно смотрят на меня.

— Но кто может быть таким правителем? — Это говорит мой добрый коллега, маркиз Дорсет. Он не великий политик, но предан мне и опытен в интригах, полезный союзник, учитывая, что его жена имеет претензии на престол и что у них три малолетних дочери, в чьих венах течет кровь Тюдоров.

— Мы должны это хорошо обдумать, — отвечаю я, но, на мой взгляд, в Англии есть только один человек, отвечающий всем требованиям, и это я.

— Нашим правителем должны быть вы сами, милорд Уорвик, — заявляет Дорсет.

Ему с воодушевлением и лестью вторит дюжина голосов.

— Вижу, что вы все думаете одинаково, господа, — говорю я. — Я счастлив, что могу рассчитывать на вашу поддержку.

— Мы обещаем, — заверяют они.

— Благодарю, — говорю я, садясь на место. — Итак, сначала нам предстоит определить, когда и как мы сместим регента.

Позднее, когда остальные уходят, мы с Дорсетом сидим за бутылью ипокраса у тлеющего очага.

— Знаю, что люди обо мне говорят, — размышляю я, — мол, я сын предателя. Но я никогда не позволял обиде на несправедливую казнь моего отца возобладать над верностью короне. К счастью, я преуспел гораздо более, чем отец. И добился всего благодаря лишь собственным способностям.

— Да, вы многого достигли, — признает Дорсет. — Шталмейстер, лорд-адмирал, тайный советник. В совете нет никого влиятельнее вас.

— Благодарю вас, милорд. И Господь наградил меня славной женой и детьми. Из тринадцати, что она мне родила, семеро остались в живых.

— И пятеро из них — славные, крепкие сыновья, — с завистью говорит Дорсет. Хорошо известно, что он так и не дождался наследника. — Вам повезло, сир, — Бог столь щедро одарил вас и ваши дети в милости у короля и его сестер. Мы все видели, что когда леди Елизавета находилась при дворе, они с юным Робертом были неразлучны.

— Да, Господь был щедр ко мне, — соглашаюсь я. — Но сейчас не время почивать на лаврах, Генри. У меня есть враги, которые пойдут на все, чтобы запятнать мою репутацию.

— Кому удавалось подняться к власти и не нажить себе врагов? — спрашивает он.

— Мне известно, что моя репутация жестокого человека не вполне незаслуженна, — говорю я ему. — Я знаю, что многие, называющие себя моими друзьями, просто боятся моего гнева, — улыбаюсь я. — Конечно, время от времени возникает необходимость слегка, скажем, припугнуть кое-кого, когда ищешь себе союзников. Но я всегда стараюсь уравновесить это дружелюбием и щедростью.

— Любой правитель должен быть жесток, — замечает Дорсет. — Дружелюбие никогда еще не выигрывало битв.

— Нельзя недооценивать силы тонкого шантажа и скрытых угроз! — говорю я. — Я убежден, что, когда дело касается политики, чистая совесть только вредит. У Сомерсета есть совесть, и необычайно чувствительная, и посмотрите, куда она его завела. Он самонадеянный, хотя для правителя это неплохо, даже необходимо. Я тоже могу быть самонадеянным, и даже более, чем он, но когда нужно завалить зверя, я, если надо, могу и очаровать. В отличие от Сомерсета я не отягощен щепетильностью. Если что-то необходимо, я это делаю. Пусть меня называют жадным и жестоким и обвиняют в том, что я преследую только свои интересы. Любой человек, достойный этого звания, поступает так же, а особенно те из нас, кто толпится при дворе.