Братство розы - читать онлайн книгу. Автор: Лоренсо Сильва cтр.№ 44

Элиот устало сел за стол.

— А еще Кастор и Поллукс, Кадм и Киликс.

— Да, сэр, это так. — В голосе его помощника звучало удивление. — Откуда вы знаете?

Элиот подумал о Касторе и Поллуксе, которые охраняли вход в офис. Затем он подумал о Соле и Крисе. Они подбираются все ближе. Теперь” когда они поняли, что нужно искать, у них уйдет много времени для того, чтобы догадаться обо всем остальном.

Он мрачно смотрел на струйки дождя, растекающиеся по стеклу. Да поможет мне Бог, когда они догадаются, подумал он.

Мысленно он добавил: Господи, помоги нам всем.

23 декабря 1948 г. в 17.00 военная разведка США в Номе, штат Аляска, приняла вечерний прогноз из русских портов Владивостока, Охотска и Магадана. ВВС сопоставили эти сообщения с прогнозами из японских портов, чтобы составить график ночных испытательных полетов для Б—50. Прогноз русских обещал неожиданное потепление. Поводов для беспокойства не было.

Семь минут спустя на всех частотах звучал мощный сигнал, который русская военно-морская база под Владивостоком посылала одной из своей подводных лодок в открытом море. Шифрованное сообщение было необычайно длинным, поэтому американская военная разведка на Шепердз-Филд в Номе бросила все силы на его расшифровку, забыв послушать сводку погоды японцев. Как обычно, четыре самолета Б—50 были подготовлены к полету на большой высоте для испытания системы борьбы с обледенением.

В 19.00 все четыре самолета были атакованы фронтом холодного воздуха из Сибири. Скорость порыва ветра достигала семидесяти узлов.

Системы борьбы с обледенением не выдержали. На базу не вернулся ни один самолет. Ведущим самолетом звена — “Сьют леди” — управлял майор Джеральд Килмуни. Когда командование восьмой базы ВВС в Тусконе, штат Аризона, получило известие о его гибели” генерал Максвел Лепаж позвонил в Филадельфию, капеллану Хью Коллинзу, чтобы тот сообщил печальную новость миссис Дороти Килмуни и ее трехлетнему сыну Крису. Он просил капеллана передать жене Джерри, что страна потеряла своего лучшего пилота-бомбардировщика.

Прошло два года, наступил 1950-й, Кэлкэнлин-стрит, Филадельфия, с ее убогими домами была отнюдь не подходящим местом для детских игр. Узкая и темная, покрытая слоем грязи, в которой попадались ржавые гвозди, битое стекло и даже крысиный помет, она носила на себе отпечатки средневековья. Трещины тротуара, сквозь которые пробивались сорняки, расширяясь превращались в широкие расселины в бордюре и ямы на дороге. Посередине квартала, в самой унылой его части, стоял ветхий домик Дороти Килмуни.

Здесь, казалось, были одни столы: ломберный с инкрустацией из перламутра, несколько приставных, трехногие столы для гостиной, кофейный со следами сигарет на поверхности, высокий чайный стол около стиральной машины “мейтаг” в ванной, обеденный стол, кухонный с хромированным ободком и теплостойкой пластиковой поверхностью, на котором красовалась пластмассовая ваза с восковыми фруктами. Рядом с искусственными фруктами валялись дохлые мухи. Все столы в доме были усыпаны дохлыми мухами. А еще на каждом столе лежали засохшие кружочки копченой колбасы, которые закручивались, словно стружки кедрового дерева.

Первое, что сделал Крис в то жаркое августовское утро, поднял жалюзи на окне в гостиной и положил на подоконник жирную масляную сардинку без головы. Мать оставила его одного еще в начале июля, уехав на все лето в Атлантик-Сити. Она положила в холодильник батон копченой колбасы, несколько банок с супом и сардинами, а в буфет — коробки с крекерами. Она попросила соседей присмотреть за ребенком и оставила им деньги, однако уже к концу июля соседи истратили эти деньги на свои нужды и бросили Криса на произвол судьбы. Его к тому времени тошнило от колбасы, и он использовал ее как приманку для мух. Но мухи тоже не любили копченую колбасу. А крысиный помет, который он приносил с улицы, хотя и нравился мухам, высыхал еще быстрее, чем мясо. Сардинки, однако, годились лучше всего. К девяти утра он мог похвастаться новой кучей мух на кофейном столике, убитых длинной резинкой, бывшей когда-то материной подвязкой.

В самый захватывающий момент охоты, когда он устраивался поудобней на приставном столике и целился натянутой резинкой в хитрую муху, которая взлетала за долю секунды до его выстрела, он ощутил непривычное движение на улице и, выглянув в окно, увидел большой черный автомобиль, остановившийся около его дома. Крису было всего пять лет, но он гордился тем, что мог отличить автомобили “хадсон хорнес” от “уоспс”, “студебеккер” и “виллис” от “кайзер-бразерс”. Это был “паккард” 1949 года, он занял собой большую часть улицы. С водительского сиденья на дорогу выкатился толстяк в военной форме. Его тело напоминало боксерскую грушу. Он выпрямил спину и, озираясь по сторонам, одернул сзади брюки. Потом, слегка нагнувшись, обошел “паккард” сзади и открыл переднюю дверцу с правой стороны. Из автомобиля медленно вылез худой мужчина с серым лицом, одетый в изрядно помятый плащ на подстежке. У него были впалые щеки, тонкие губы и крючковатый нос.

Крис не слышал, что мужчины сказали друг другу, но они внимательно смотрели на его дом, и ему стало не по себе. Он сполз со стола, стоявшего под окном. Когда мужчины направились к дому, шагая по растрескавшемуся тротуару, Крис в панике бросился бежать от окна. Он проскользнул мимо чайного столика и кухонного стола и рванул на себя ручки двери, ведущей в подвал. Дверь скрипнула, когда он прикрывал ее за собой, оставляя щелку в палец шириной, чтобы подглядывать за тем, что делается в гостиной. Стоя в темноте на ступеньках подвала и вдыхая запах гнилой картошки, он пытался унять громкие удары сердца, приложив к нему обе ладони.

Входная дверь задребезжала от стука. Он затаил дыхание и наклонился к веревке, которая была протянута из гостиной через кухню в подвал. Он не успел запереть входную дверь, но у него были другие способы защитить себя. Крис вцепился обеими руками в веревку. Входная дверь открылась, скребнув по полу. Низкий мужской голос спросил:

— Есть здесь кто-нибудь? — В холле загрохотали тяжелые шаги.

— Я заметил мальчишку в окне, — сказал другой голос. Затем Крис увидел тени в гостиной.

— Господи, зачем столько столов? — изумился первый голос. — А мух-то сколько!

Крис скрючился в неудобной позе на ступеньках, глядя сквозь щелочку на грязный линолеум и сетку на полу в гостиной. С тех пор как его мать уехала, все свободное от охоты на мух время Крис посвящал изготовлению этой сетки. Он подобрал бечевку от воздушного змея в Кенсингтон-Парк, собирал на помойке веревки от пустых упаковок, тросы, шнурки от ботинок, стащил у соседей из комода шерсть и нитки, с прядильной фабрики по соседству унес моток бечевки, а еще регулярно срезал в соседних дворах бельевые веревки. Он связал их вместе — короткие, длинные, толстые, тонкие, — и получилась огромная веревочная сеть. Мать обещала вернуться. Она сказала, что привезет морские камушки, ракушки и фотографии, много фотографий. В тот день, когда она вернется, Крис поймает ее в сеть и не выпустит до тех пор, пока она не пообещает больше никогда не уезжать. У него защипало глаза, когда он увидел, как мужчины вошли в гостиную и остановились. Под ногами у них была сеть. Но она предназначалась не для них, а для его матери. Но раз уж они есть…