Загадай число - читать онлайн книгу. Автор: Джон Вердон cтр.№ 52

— А он не шел. Ты была права, что направление следов не говорит о направлении хода. Предположим, подошвы ботинок отделили от верхней части.

— Каким образом?

— Убийце понадобилось бы отрезать подошвы с одной пары ботинок и приклеить к другой — задом наперед. Затем он мог спокойно идти и оставлять след, якобы ведущий в обратном направлении.

— А как же садовый стул?

— Он отнес его на террасу. Может быть, положил на него все, что нес с собой, пока заворачивал пистолет в пуховик. Затем он включил проигрыватель, чтобы заставить Меллери спуститься к террасе. Может быть, все было не в точности так, но главное — что он выманил Меллери на террасу и застрелил его. Как только Меллери упал, убийца взял бутылку и нанес несколько ударов. Затем отбросил бутылку в сторону шагов, оставленных по дороге к террасе — но указывающих в обратном от террасы направлении.

— Почему он не оставил бутылку рядом с телом или не забрал с собой?

— Не забрал, потому что хотел, чтобы мы ее нашли. Бутылка — часть игры, часть его задумки. И я бы предположил, что он бросил бутылку в сторону якобы уходящих следов, чтобы этой деталью укрепить нас в мысли, что следы именно уходят.

— Какая-то неочевидная деталь.

— Как и повешенные на дереве ботинки в предполагаемом конце следа — но он конечно же оставил их там, когда только пришел.

— Значит, это были не те ботинки, которые оставили отпечатки?

— Нет, но как раз это нам уже было известно. Один из экспертов бюро криминалистики нашел крохотное различие между следом в снегу и отпечатком этой пары ботинок. Поначалу это казалось бессмыслицей. Но в свете новой версии все очень… логично.

Мадлен несколько мгновений молчала, но он почти чувствовал, как она обдумывает, взвешивает, проверяет возникшую версию на слабые места.

— Ладно, вот он выбросил бутылку, что дальше?

— Дальше он идет прочь от террасы к сараю, ставит там садовый стул и бросает на землю пригоршню бычков, чтобы это выглядело так, будто он сидел там перед убийством. Затем снимает свой костюм и перчатки, надевает пуховик, обходит сарай, оставляя эти чертовы обратные следы, и выходит на Филчерз-Брук-роуд, которую городские власти чистят, поэтому там не остается следов, а оттуда направляется к своей машине на Торнбуш-лейн или в поселок, или куда угодно еще.

— А полицейские из Пиона видели кого-нибудь, когда ехали по дороге?

— Вроде бы нет, но он ведь легко мог уйти в лес или…

Он замолчал, задумавшись.

— Или?

— Это не самый правдоподобный вариант, но мне говорили, что там есть пансион, и люди из бюро должны были его проверить. Звучит невероятно, однако наш убийца мог практически отрезать голову своей жертве, а потом преспокойно вернуться в уютную съемную комнатку.

Несколько долгих минут они молча лежали рядом, и Гурни снова и снова проигрывал в голове новую версию событий, словно выискивая течь в самодельной лодке, прежде чем пустить ее в плаванье. Решив, что целостность картины нигде не нарушена, он спросил у Мадлен, что она об этом думает.

— Он идеальный противник, — сказала она.

— Что-что?

— Идеальный противник.

— В каком смысле?

— Ты обожаешь загадки. Он тоже. Это союз, заключенный на небесах.

— Или в аду.

— Какая разница. Кстати, с записками что-то не так.

— Что не так?

Мадлен иногда вдруг выдавала результат цепочки непроговоренных мыслей и ассоциаций, повергая его в растерянность.

— Ты же мне показывал записки от убийцы — первые две и стишки. Я пыталась вспомнить, о чем они были.

— И что?

— Мне это не удалось, хотя на память я не жалуюсь. И я поняла, в чем дело. Эти записки ни о чем.

— Что ты имеешь в виду?

— В них нет ничего конкретного. Никаких упоминаний реальных поступков Меллери или того, кто от них пострадал. Зачем бы такая таинственность? Никаких имен, дат, мест, никаких ссылок на что-нибудь осязаемое. Странно, разве нет?

— Цифры 658 и 19 оказались вполне осязаемыми.

— Но Меллери они ни о чем не говорили, он просто взял их с потолка. Это, наверное, какой-то фокус.

— Если фокус, то я не смог его вычислить.

— Еще вычислишь. Ты отлично умеешь связывать факты между собой. — Она зевнула. — Лучше всех.

В ее голосе не было иронии.

Лежа рядом с ней в темноте, он на секунду дал себе передышку и порадовался этой похвале. А затем снова — в который раз — принялся перебирать в уме записки убийцы, теперь с учетом ее замечания.

— Записки были достаточно конкретны, чтобы до чертиков напугать Меллери.

Она сонно вздохнула:

— Или недостаточно конкретны.

— В каком смысле?

— Не знаю. Может быть, за ними не было никакого конкретного прецедента.

— Но если Меллери ничего не сделал, за что его убили?

Она повела плечом:

— Этого я не знаю. Но я знаю точно, что с этими записками что-то не так. Давай спать.

Проснувшись на рассвете, он впервые за много недель, а то и месяцев, почувствовал себя хорошо. Он решил немедленно отправиться в пансион на Филчерз-Брук-роуд. Может быть, разгадка истории со следами и не была ключом к разгадке всего преступления, но Гурни испытывал огромное облегчение.

Он догадывался, что разговаривать с «пидорами», не обсудив это предварительно с офисом Клайна или с бюро расследований, было несколько опрометчиво. Но какая разница, в конце концов, — если его шлепнут по рукам, он переживет. И потом, он чувствовал, что мяч наконец был на его стороне. «В делах людских прилив есть и отлив…» [2]

Когда до пересечения с Филчерз-Брук оставалось не больше полутора километров, его мобильник зазвонил. Это была Эллен Ракофф.

— Окружной прокурор Клайн получил новости, которыми хотел бы с вами поделиться. Он просил передать вам, что сержант Вигг из лаборатории бюро расследований разобрала фоновые шумы на записи телефонного разговора с убийцей. Вы в курсе содержания звонка?

— Да, — ответил Гурни, вспоминая искаженный голос и как Меллери загадал число 19, а затем нашел этот номер записанным в письме, которое убийца оставил в его ящике.

— Сержант Вигг утверждает, что отдаленный шум автомобилей также был записью.

— Не понял, еще раз?

— Вигг говорит, что на фонограмме есть два источника звуков. Голос абонента и фоновый звук двигателя, который она однозначно определяет как двигатель автомобиля, были оригинальными. То есть это были звуки, возникающие в реальном времени на момент записи фонограммы. Однако другие фоновые звуки, в основном проезжающих мимо автомобилей, были вторичными в том смысле, что их проигрывали на магнитофоне в момент записи фонограммы. Детектив, вы слушаете?