Святая тайна - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Бирнс cтр.№ 57

Как только фургон сорвался с места, начался допрос — его вел человек, занимавший вторую по значению должность в силовой структуре СБИ. В те годы перед контрразведчиками поставили практически невыполнимую задачу: выследить Инженера, палестинского повстанца по имени Яхья Айяш, который в середине девяностых при поддержке вооруженных групп вербовал террористов-смертников для проведения серии нападений на жителей Израиля. Израильтяне все плотнее сжимали кольцо благодаря оперативно добытой агентурной информации. Одним из главных подозреваемых числился Фарух, которого обвиняли в связях с главным сторонником Инженера — Хамасом.

К тому времени, когда его выкинули из машины на безлюдном пустыре недалеко от израильской границы, у Фаруха были сломаны три ребра, четыре пальца, прожжена сигаретами грудь и выбито семь зубов.

Из разбитого рта текла кровь, но Фарух улыбался: он не проронил ни слова, не выдал местонахождение Инженера. Израильтянам никогда не удастся сломить его!

И еще он с удовольствием думал о том, что кровь на его лице принадлежала не только ему. Даже связанный, с мешком на голове, он исхитрился укусить руку Телексена, впился зубами в презренную израильскую плоть и сжимал их все сильнее и сильнее, пока не перекусил сухожилия, пока не захрустели кости. Израильтянин выл как пес.

Вскоре после того, как Инженера все-таки убили в его конспиративной квартире, с помощью заряженного взрывчаткой мобильного телефона, Арий Телексен получил повышение, звание тат-алуфа — генерал-майора. С тех пор Фаруху довелось видеть его всего пару раз, в основном в выпусках новостей — всегда легко узнаваемого по руке, которую хранитель искалечил ему в ту давнюю ночь в Газе.

И вот сейчас Телексену хватило наглости позвонить ему с просьбой, как поначалу показалось, об услуге. Однако после пространного объяснения стало ясно, что в этой услуге крайне заинтересован и сам Фарух.

— Акбар, — крикнул Фарух, выглянув в коридор и с трудом пытаясь успокоиться.

Через мгновение у порога вырос гигант телохранитель. Фарух окинул его цепким взглядом.

— Ты сильный парень. Мне понадобится твоя помощь.

44

Ватикан

Двое ученых поднялись на лифте на один этаж, двери раскрылись в главную галерею, располагавшуюся над лабораторией, — галерею Пио.

Когда они вышли из лифта, Берсеи тихим голосом сказал ей:

— Дело в том, Шарлотта, что на протяжении трех столетий после смерти Иисуса у ранних христиан было не принято изображать его портрет в буквальном смысле этого слова. Для этой цели они использовали другие знакомые им художественные образы.

— Откуда вы это знаете?

— Этому есть археологические доказательства. Более того, одно доказательство мы с вами увидим здесь. — Он показал глазами на коллекцию предметов искусства, выставленную в галерее. — Я вам сейчас кое-что покажу.

Шагая рядом с Джованни, Шарлотта рассматривала мраморные барельефы на христианские темы, украшавшие стены, словно массивный каменный орнамент.

— Вы что-нибудь знаете об этой коллекции? — Берсеи указал на них рукой.

Она покачала головой.

— Они датируются началом четвертого века, — объяснил антрополог, — тем периодом, когда император Диоклетиан развязал кампанию травли последователей Христа: сжигание церквей и убийства христиан, не желавших отречься от своей веры. Это были годы, когда ранние христиане тайно собирались в катакомбах на окраинах Рима, чтобы помолиться среди мертвых мучеников и святых, что покоились там, некоторые в украшенных орнаментом гробах. — Он указал на один такой, что стоял на массивном пьедестале.

— Саркофаг, — вспомнила Шарлотта, любуясь искусной работой древнего мастера.

— Да. «Двоюродный брат» еврейского оссуария, который мы с вами исследуем. Многие ранние христиане были новообращенными иудеями, и они, несомненно, развивали то, что должно было впоследствии стать христианскими погребальными ритуалами.

Они остановились напротив мраморной статуи высотой около трех футов.

— Ну вот, пришли. — Берсеи повернулся к ней. — Как вы думаете, кто это?

Перед ней было изваяние молодого человека с длинными вьющимися волосами, одетого в тунику. На плечах у него лежал агнец, ноги которого он придерживал обеими руками. На боку у юноши висела сума с лирой.

— Похож на пастушка.

— Тепло. На самом деле его зовут «Добрый пастырь». Нашли в катакомбах. Именно таким ранние христиане изображали Иисуса.

Шарлотта еще раз внимательно оглядела статую.

— Вы меня разыгрываете. — Облик пастыря был мальчишеский, с правильными чертами лица, но никак не библейский: изваяние выполнено скорее в традициях греко-римской скульптуры.

— Вовсе нет. Забавно, не правда ли? Но не стоит забывать, что в этом облике мифология смешивалась с историей жизни Иисуса. И портретное сходство не являлось целью. Это была попытка воплотить идеал, который олицетворял Иисус, — защитник, пастырь. В этом изображении Христа присутствуют также черты Орфея, греческого полубога, символа искусств и песнопений. Наверное, оттого, что небесная музыка Орфея способна была укротить и успокоить даже самого свирепого зверя. — Он указал на лиру в сумке на боку пастуха. — А слова Иисуса могли умиротворить души грешников.

— Прямо как дельфин и трезубец, олицетворяющие спасение души и божественность. — Шарлотта поняла, зачем Берсеи привел ее сюда.

— Точно так.

— Но тогда почему? Почему они не поклонялись иконам или распятию?

«Ведь распятия происходили повсюду, — подумала она. — Особенно в этих местах. Трудно представить католицизм без его страшного креста».

— Во-первых, чтобы скрыть от римлян свое истинное вероисповедание. Это было разумно в годы постоянных преследований. Во-вторых, ранние христиане не знали иконографии. И между прочим, апостолы Петр и Павел такие вещи запрещали. Вот почему не существует изображений распятий тех времен. И не существовало до появления Константина.

— Опять он.

— Опять. Он прародитель современной веры. Константин изменил все каноны. Когда в четвертом веке он пришел к власти, распятия-казни прекратились, и даже катакомбы были заброшены. Это ведь в годы его правления Иисус сделался настоящим культовым героем — божественным созданием. Появились распятия как символы веры, выросли большие соборы, и стали официально собираться материалы для Библии. Образно говоря, вера вышла из подполья, становясь национальным достоянием.

— Удивительно, но на уроках истории нам не рассказывали о Константине, а ведь я училась в католической школе! И я совсем ничего о нем не знаю.

Берсеи глубоко вздохнул, расслабил плечи и принялся рассказывать.

— В триста двенадцатом году нашей эры Римская империя была поделена между двумя правителями — Константином на западе и его родственником Максенцием на востоке. Максенций, правивший в Северной Италии, объявил Константину войну. Тот, сформировав армию из представителей группы людей, известной как христиане, с боями прошел через Северную Италию, несколько километров не дойдя до Рима, до единственной переправы через Тибр… Милвианского моста. Когда поползли слухи, что армия Максенция по численности в десять раз превосходит армию Константина, дух христианского войска довольно быстро пошел на убыль. На рассвете перед финальным броском на Рим Константину было явлено видение. Высоко в небе над головой он заметил удивительный знак, по форме напоминающий крест, — как бы наложившиеся X и Р, греческие «хи» и «ро», являвшиеся первыми двумя буквами имени Христос. Он тут же поднял свое войско и объявил, что их спаситель, Иисус Христос, сказал ему: «В этом знаке побеждай». Константин отдал приказ украсить этим символом все щиты, и его воины вновь обрели мужество. В тот день две армии сошлись в кровопролитной битве, и Константин вышел из нее победителем.