— Сядьте!
Решимость на лице Мухаммеда сменилась отчаянием. Он вскинул вверх руки, сдаваясь.
— Я отказываюсь поддерживать это…
Он намерился было выйти из комнаты.
Правая рука Талиба, словно лезвие рассекла воздух.
— Я еще не закончил! — проревел он, раздувая ноздри.
Мухаммед остановился и повернулся к нему.
— Евреям не место здесь! — Галиб сжал кулак и рубанул им как молотом. — Это истина, которая не оспаривается! Будьте уверены: наш ответ на недавние события будет скорым и конкретным. И голос наш должен быть единым. Совершенно очевидно, что произнесенные вами слова — исключительно ваши собственные и не смогут отравить наши уши. Поэтому совет больше не нуждается в ваших услугах. А теперь ступайте и больше не возвращайтесь.
Рука резко описала в воздухе дугу в сторону двери.
— И разрешите напомнить вам, что все, что вы вынесете за эти стены, может возыметь серьезные последствия. — Он скривился. — Крайне серьезные.
19
Кумран
К тому времени, когда Амит повернул лендровер с Кальях-Седом на дорожку к пустынной автостоянке, солнце уже опускалось за горы Иордан, зажигая Мертвое море янтарем и сапфиром. Он выбрал место рядом с посаженной рощицей пальм, граничившей с крохотным импровизированным оазисом — Кумранским туристическим центром.
— Романтично, — сказала Жюли. — Все здесь в нашем распоряжении.
— Жаль, вина не захватил.
— Отстаете от жизни, — поддразнила она, покачав головой.
Амит натянуто усмехнулся, зная: покажи он египтологу то, что нашел в горах, она бы так не сказала.
Оба вышли из машины.
Амит обошел машину и открыл пятую дверь, чтобы достать продукты.
Жюли воспользовалась моментом и стала любоваться живописным морем с его белым от корки минералов берегом, суровыми темно-коричневыми горами, подпирающими залитое аметистовым свечением небо.
Лендровер мигнул фарами и, тоненько чирикнув, щелкнул замками. Амит убрал ключи в карман и подошел к Жюли с фонариками и черным рюкзаком.
— Господи, какая красота, — сказала она.
— Красота. А чем пахнет, чуете?
Он сделал ровный и долгий вдох носом, ощутив различимый аромат глины, поташа и брома.
Она тоже принюхалась, ее тонкие ноздри трепетали.
— Историей пахнет… Библией. Эти запахи зовут меня сюда вновь и вновь, — признался он.
— Ага. Очень напоминает запах в бассейне, — чуть задиристо с французским акцентом сказала она. — Ну, так в ковчеге чего только не было…
— Как же вы немилосердны.
Покачав головой, он вручил ей фонарь.
Амит повел Жюли мимо приземистой сувенирной лавки и кассы к гравийным тропинкам, что бежали к отвесным скальным склонам, формировавшим сплошную стену. Слева виднелись раскопки деревни, в которой ессеи жили вплоть до первого столетия нашей эры. Чуть дальше темнело глубокое ущелье, протянувшееся от моря к внушительной расселине, врезавшейся в скалы водостоком зимних паводков. Амит и Жюли шли к зигзагообразной тропинке, взбиравшейся вверх по расселине.
— Еще далеко? — спросила она, глядя на вздымающиеся скалы.
— Порядком, — спокойно ответил он.
— Великолепно, — тяжело дыша, фыркнула она.
Амит вел Жюли к приставной лестнице под зевом пещеры. Уже совсем стемнело, и казалось, будто мерцающие вокруг узкого серпа молодой луны звезды сейчас просыплются сквозь чернеющее небо.
Насквозь промокшая от пота, Жюли не уставала жаловаться на жужжащих мух и поддразнивать Амита по поводу того, как они будут выбираться отсюда обратно — вниз по скале, в темноте. Ей не нравилось, что в некоторых местах приходилось перелезать через валуны.
— Прогулка вниз с горы менее утомительна, — погрешил против истины Амит.
Несмотря на жалобы спутницы, он знал, что награда будет щедрой. Он включил фонарь и направил луч вверх на пещеру.
Жюли задрала голову, и ее фонарь подсветил полукружия груди — в том месте, где к ней прилипла промокшая от пота футболка.
Пещера — значит, опять карабкаться, но только совсем не так, как через валуны.
Резко переведя взгляд на Амита, она успела заметить, как он смущенно отвел глаза от ее набухших сосков.
— Не хотелось бы думать, что вы притащили меня сюда, чтобы таращиться на мои сиськи.
Она скрестила руки и сжала груди вместе, желая добить израильтянина.
Он густо покраснел.
— Да нет, я… Я просто… — замялся Амит, но тут же решил, что сам не настолько привлекателен, чтобы извиняться.
— Очень трудно не смотреть. Примите это как комплимент.
— Комплимент принят.
Жюли тоже порозовела.
— Вперед? — Она махнула ему идти к лестнице.
Эпизод куда-то унес страх перед подъемом, и Амит совершенно спокойно сошел с лестницы и забрался в пещеру. Он не удержался еще от одного взгляда украдкой, когда ухватил Жюли за руку, помогая подняться.
— Дальше будем двигаться по пещере, — уверенным голосом профессионала сообщил он. — Шагайте осторожно: местами коридор неожиданно петляет.
— Ведите, я буду ориентироваться по вашей заднице, — съязвила она.
— Что ж, приятного просмотра, — ответил он и начал карабкаться по тесному проходу.
— Ага, двойной сеанс, — сказала она, наведя луч на его крестец.
Коварный туннель вынуждал Жюли сконцентрироваться на подъеме. Когда Амит выбрался наконец в просторную, высеченную в скале камеру, предвкушение чуда еще не проснулось в ней.
— Вы в порядке? — спросил он, направляясь к осветительной мачте.
— Oui.
Жюли провела лучом по аккуратно сложенной на полу стопке кирпичей. В этот момент включился свет, и ее взору предстало большое отверстие в дальней стене. Она подошла ближе.
— Здесь придется на карачках. Пару метров, не больше.
Он заметил, как в ее скептическом взгляде мелькнуло беспокойство.
Амит вновь отправился первым. На четвереньках пролез в потайную камеру, поднялся там во весь рост и сразу же направился ко второй осветительной мачте, стоявшей у самого пролома. Когда из прохода выбралась Жюли и поднялась на ноги, комната осветилась.
Несколько секунд она, словно потеряв дар речи, молча вышагивала по периметру квадратного помещения, оставив без внимания угол, где были свалены инструменты и оборудование. Кое-где Жюли приостанавливалась и проводила пальцами вдоль длинных отметин-рубцов на каменных стенах.
— Кто же сотворил все это? — наконец спросила она.