Порода убийц - читать онлайн книгу. Автор: Джон Коннолли cтр.№ 26

Мои пальцы были черны от типографской краски. Я поймал себя на том, что вытираю руки о брюки, чтобы избавиться от ее запаха. Мир Фолкнера оказался совсем не похожим ни на один из миров, обитателем которых я хотел бы стать, пронеслось у меня в голове, когда я возвращал папку библиотекарю. Это мир, где тебя лишали шанса на спасение, в нем не было возможности искупления грехов. Мир, населенный толпами проклятых, где лишь горстке людей было обещано спасение, и она стояла надменно в стороне. Ведь, если окружающие людишки прокляты, до них никому не должно быть дела, независимо от того, что с ними могло случиться: они заслужили это, какой бы страшной ни была мука.

* * *

Когда я возвращался, за мной по шоссе следовал грузовичок курьерской службы UPS, он свернул и подъехал к моему дому. Посыльный вручил фирменно упакованный пакет от юриста Артура Франклина, при этом он как-то опасливо поглядывал на почерневший почтовый ящик.

— Вы испытываете враждебные чувства к почтальонам?

— Только ко всякой макулатуре.

Он кивнул, и, пока я расписывался в квитанции, не проронил больше ни слова. Затем проговорил:

— Это точно, — после чего он как-то поспешно забрался в машину и выехал на дорогу. В посылке от Франклина была видеокассета. Через несколько минут я вставил ее в видеомагнитофон. Почти сразу же раздалась игривая музыка, и на экране появились слова «Крашэм Продакшнз представляет», затем название «Смерть жука», фамилия режиссера Харви Рэйгла. Определенно, это головоломка для прокурора штата апельсинов.

На протяжении следующих тридцати минут я лицезрел, как девушки разной степени обнаженности давили острыми каблуками всяческих пауков, тараканов, кузнечиков и мелких грызунов. В большинстве случаев вся это живность была прикреплена к доске и малость сопротивлялась, прежде чем скончаться. Я перемотал пленку в ускоренном режиме и хотел было ее сжечь. Но потом решил, что лучше я верну ее Франклину, а вернее запихаю ему в рот. Но я так и не мог понять, почему Аль Зет направил Франклина и его клиента ко мне, разве что он беспокоился, не стала ли моя интимная жизнь слишком пресной.

Я продолжал размышлять над его мотивами, пока варил кофе и наливал его в чашку. Затем вышел на улицу, чтобы выпить кофе на пне, который мой дед много лет назад превратил в стол, добавив к нему столешницу из дуба. Оставалось около часа до встречи с Франклином, а чашечка кофе за столом, где мы много раз сиживали с дедом, иногда помогала расслабиться и подумать. Рядом лежали "Портленд «Пресс Джеральд» и «Нью-Йорк таймс», страницы мягко шуршали на ветерке.

В руках деда было достаточно сил и уверенности, когда он обрабатывал корявую дубовую поверхность, пока она не стала ровной. Затем он покрыл ее морилкой и лаком, чтобы она сияла на солнце. Спустя некоторое время его руки потеряли былую силу, ему было трудно даже писать. Память стала подводить деда. Помощник шерифа, сын одного из его старых друзей по службе, однажды привез его домой, обнаружив старика бродящим вечером по кладбищу Блэк Пойнт вдоль Старой Графской дороги в бесплодных поисках могилы своей жены, поэтому я пригласил к нему сиделку.

Он долго еще был крепок здоровьем: каждое утро поднимал гирю, качал пресс. Иногда совершал пробежки во дворе, не спеша, но до тех пор, пока футболка на спине не становилась мокрой от пота. У деда бывали просветления в мозгах, до тех пор пока он не затуманился навсегда и искры разума медленно угасли, как огоньки в большом городе на исходе ночи. Дед сделал для меня больше, чем мать с отцом, он пытался воспитать меня Человеком. Порой я задумывался, не был бы он разочарован во мне, в том, каким я стал.

Мои мысли прервал звук подъезжающего автомобиля. Через секунду у кромки травы затормозил черный «циррус». В нем сидели двое: мужчина за рулем и женщина на сидении пассажира. Мужчина приглушил мотор и вышел из машины, а женщина осталась сидеть. Он стоял спиной к солнцу, так что это была просто фигура, тонкая и темная, как заточенное лезвие. «Смит-вессон» лежал под газетой, рукоятка была заметна только мне. Я внимательно смотрел на незнакомца, пока он подходил; мои руки лежали на расстоянии пары дюймов от пистолета. Приближение этого человека рождало во мне какое-то тягостное чувство. Возможно, дело было в его манере: по тому, как он держался, можно было понять, что он хорошо знаком с моим домом. А может, причина в женщине с седыми всклокоченными волосами, которая сидела в машине, разглядывая меня сквозь стекло. А может быть, потому что я вспомнил этого мужчину: это он следил за мной на Портленд-стрит, это он ел мороженое холодным утром, это его губы двигались, как челюсти паука, который высасывает содержимое мухи.

Он не дошел до меня футов десять, пальцы правой руки стали разворачивать что-то, спрятанное в салфетку, которую он держал левой рукой. Показались два кусочка сахара. Он проворно запихал их в рот и начал сосать, затем аккуратно сложил салфетку и засунул в карман пиджака. На нем были коричневые брюки из полиэстера, поддерживаемые дешевым ремнем, вылинявшая желтая рубашка такого оттенка, какой бывает кожа на лицах людей, заболевших желтухой, ужасного вида полосатый галстук и клетчатый коричневый пиджак тоже из полиэстера. Коричневая шляпа была надвинута на лоб. Остановившись, он снял ее и держал в руке, медленно и ритмично поглаживая ею свою ногу. Он был среднего роста, пять с небольшим футов, невероятно тощий — одежда болталась на нем. Незнакомец ступал медленно и осторожно, как будто из-за неверного шага его хрупкое тело могло сломаться. Сквозь космы курчавых рыжих с сединой волос просвечивала розовая кожа. Брови и ресницы тоже были рыжие. Темные глазки, слишком маленькие для его лица, выступали из кожных складок, словно излишки кожи на лбу и щеках были собраны у глаз. Снизу выделялись багровые мешки, так что обзор перед ним ограничивали два узеньких бело-коричневых треугольничка у переносицы. У незнакомца был длинный, загнутый на конце крючком нос, который почти касался верхней губы. На скошенном подбородке выделялась узкая щель рта. Ему было, видимо, около пятидесяти, и я почувствовал, что внешняя хрупкость мужчины обманчива. Выражение его глаз говорило о том, что он не относится к тем людям, которые боятся за свою безопасность.

— Теплый денек, — произнес он, продолжая похлопывать шляпой по ноге.

Я кивнул, но не ответил.

Он сделал движение головой в сторону дороги:

— Я заметил, у вас что-то с почтовым ящиком, — незнакомец улыбнулся, обнаружив неровные желтоватые зубы с щербиной посередине нижней челюсти, и я сразу понял, что он имеет отношение к этой выходке.

— Пауки, — коротко сказал я, — я их сжег.

— Как неудачно, — улыбка исчезла с его лица.

— Вы, кажется, восприняли это как что-то, задевающее лично вас.

Его рот продолжал усиленно трудиться, обрабатывая кубики сахара, взгляд впился в мое лицо, ни на секунду не отрываясь от него.

— Я люблю пауков, — произнес он наконец.

— Да, они отлично горят, — согласился я. — Итак, могу быть чем-то полезен?

— Очень надеюсь. Или, возможно, я смогу помочь вам. Да, сэр, я точно чувствую, что могу вам пригодиться.