Темная лощина - читать онлайн книгу. Автор: Джон Коннолли cтр.№ 38

— Сначала — его жена и ребенок, теперь — эта усыновительница. Похоже, у Билли накопились обиды на весь этот мир.

— Ты сам в это не веришь, Эллис.

— Да хрен ты знаешь, во что я верю! Хочешь сопли распускать — иди куда-нибудь в другое место. Здесь таких и без тебя полно.

Эллис настолько разозлился, что ему только с третьей попытки удалось повесить трубку. Я оставил бангорским полицейским номер своего мобильника и заверил их в своей готовности и далее помогать им.

Когда я уходил, тела уже извлекли. Шерри Ленсинг нашли на самом дне, в глубокой части бассейна; на трупе пожилой леди лежало тело ее невестки Луизы, рядом — тела двух ее внучек. Горы листвы, тщательно собранной со всего двора, громоздились над ними, а поверху лежал слой мульчи, принесенной из-за сарая.

Горло у всех четырех было перерезано одинаковым способом — слева направо. Когда работавшие в бассейне сотрудники докопались до головы Шерри Ленсинг, оказалось, что у нее сильным ударом сломана челюсть, отчего рот был неестественно разинут. Обследование показало, что убийца ко всему прочему надругался над ее телом. У еще живой женщины вырвали язык.

Шерри Ленсинг оказалась мертва, а значит кто-то — Билли Перде, Абель и его партнер Стритч или еще какой-то неизвестный субъект — отслеживал жизненный путь Билли, связи которого сплетало воедино незаконченное расследование его прошлого, предпринятое Виллефордом. Обдумав это, я решил продолжать путь на север. Эйнджел предложил составить мне компанию, но я велел ему взять билет на самолет в Портленд на следующее утро, а сам намеревался пришпорить свой «мустанг».

— Берд, — обратился он ко мне напоследок, когда я уже заводил машину, — ты рассказал о Билли Перде, о его жене и ребенке. И вот чего я не понял: как она могла так опуститься, чтобы выйти замуж за подобного парня?

Я пожал плечами. Рита происходила из неблагополучной семьи, как я и предполагал. Похоже, она просто пошла по тому же самому кругу, заведя собственную несчастную семью с Билли. Однако все казалось простым лишь на первый взгляд: в глубине души Рита Фэррис оставалась чистым человеком, что-то сохранялось в ней неиспорченным, несмотря на жизненные передряги. Маловероятно, но возможно, что она разглядела и в Билли нечто подобное. И подумала: а что, если она достучится до этого уголка души и прикоснется к нему? Ведь этим она спасет Билли! А вдруг она станет так же нужна ему, как он был необходим ей? Потому что Рита считала: любовь и потребность в ком-то — одно и то же. Толпа измученных жен и избиваемых любовниц, искалеченных женщин и несчастных детей могла бы возразить ей, сказать, что она ошибается, что это добросовестное заблуждение, происходящее от слепой веры, якобы один человек может как-то исправить другого. Люди должны сами себя исправлять, сами искупать свои грехи; другое дело, что некоторые не собираются этим заниматься — или не признают за собой вины, когда наступает время искупления и им высылается счет, приходит сигнал...

— Она любила его, — сказал я, очнувшись наконец от размышлений. — В конце концов это все, что Рита могла ему дать, и ей требовалось отдать это.

— Не очень содержательный ответ.

— У меня нет готовых ответов, Эйнджел. Просто можно по-разному, разными способами формулировать вопросы.

Ответив так, я выехал со стоянки и направился на север, на перекресток И-95 и 15-го шоссе, в сторону Давер-Фокскрофта, Гринвилла и Темной Лощины. Ныне, оглядываясь назад, я осознаю, что именно там и тогда начинался путь, который в дальнейшем привел меня не только в мое прошлое, но и в прошлое моего деда — потревожил старые призраки, которые, казалось, успокоились навсегда. Он привел меня к тому, что давно ожидало встречи со мной в темноте Великих Северных лесов.

Большую часть своей истории побережье залива Мэн оставалось чередой рыбацких поселков, лепящихся к побережью Атлантического океана. Под волнами скрылись развалины прежней жизни — другого мира, который исчез, когда поднялась вода. Прибрежная полоса погрузилась в морскую воду: ее острова когда-то были горами, и забытые поля оказались дном океана. Ее прошлое пребывало глубоко под водой, на дне, и стало абсолютно непроницаемым для солнечного света.

Настоящее Мэна рождалось над пропастью прошлого, люди цеплялись за побережье. Мало кто отваживался отправиться в глубину континента. Исключение составляли охотники, которые пытались заработать на жизнь продажей меховых шкурок, да французские миссионеры, жаждущие донести свет христианства до местных племен. Изначальная численность аборигенов особенно не изменилась, их число никогда не превышало трех тысяч, и большинство из них также селилось вдоль побережья. Местные почвы были вполне плодородными; индейцы возделывали их, используя гниющую рыбу как удобрение, и ее запах смешивался с ароматами шиповника и прибрежной лаванды. Позже появились соляные копи, такие промыслы, как добыча съедобных моллюсков на отмелях, сбор красных водорослей, которые жителя просто жевали или использовали для приготовления пудингов. Уже потом возникли огромные морозильники, где хранился местный лед и откуда он доставлялся в самые отдаленные уголки Земли.

Но по мере того как становилось понятным, какие скрытые возможности заключены в лесах, поселенцы продвигались все дальше и дальше на север и запад. По королевскому указу они заготавливали древесину — белые сосны, которые достигали почти метра в диаметре на расстоянии одного фута от земли; из них делали корабельные мачты. Мачты корабля, на котором Нельсон сражался в Трафальгарской битве, были сделаны из сосен Мэна.

Финансовые возможности, которые таили в себе местные леса, стали очевидны только в XIX веке, когда активно велись изыскательские работы и была проложена дорога в Великие Северные леса. В чаще построили лесопильные заводы для производства досок, целлюлозно-бумажные фабрики. Шхуны отправлялись в Пенобскот, чтобы загрузиться сосной, а прочую древесину хвойных пород сплавляли по течению рек с отдаленных северных вырубок. Лесопилки выстроились по берегам рек и в Мерримаке, Кеннебеке, Сен-Круа, Маше. Много жизней унесли несчастные случаи на лесосплавах, когда сплавщики пытались разбить заторы или удержать в порядке многочисленные скопища многофутовых бревен. Так продолжалось до тех пор, пока в 1978 году не закончилась эра промышленного лесосплава. Были изменены речные русла, устроены озера, построены дамбы и плотины. Пожары опустошили вырубки, оставшиеся после лесорубов, и целые речки вымирали, засыпанные гниющими опилками. За двести лет вырубили сосны, вскоре за ними последовали и деревья твердых пород — березы, дубы и клены.

Сейчас большую часть севера страны занимает промышленный лес, принадлежащий лесозаготовительным и деревообрабатывающим компаниям. По дорогам несутся лесовозы, нагруженные свежесрубленными деревьями. Компании прорубают зимой просеки, не оставляя на своем пути ни деревца, в марте-апреле складируют древесину. Лес — государственное достояние. Даже мой дед, как многие жители побережья, выращивал елочки и сосенки к рождественским распродажам. Но до сих пор в лесах остались нетронутые места, где встречаются следы зверей. К уединенным озерцам, подпитываемым водопадами, которые гремят по камням и поваленным деревьям, приходят на водопой лоси. Леса Мэна — одно из последних мест, где встречаются волки, горные львы, карибу. Здесь по-прежнему существуют миллионы неосвоенных гектаров земли. Сейчас штат даже зеленее, чем сто лет назад, когда истощение тонкого плодородного слоя почвы привело к сокращению пахотных площадей и лес снова стал расширять свои границы. Стены, которые когда-то укрывали семьи переселенцев, сейчас спасают от ветра болиголов и молодые сосенки.