Все мертвые обретут покой - читать онлайн книгу. Автор: Джон Коннолли cтр.№ 36

Кто-то отнял жизнь у моих жены и дочери и остался безнаказанным. Боль, гнев и чувство вины слились во мне и неуклонно поднимались, как приливная волна, которая рано или поздно, должна выплеснуться на берег. Это стремление грызло меня зверем, а от мыслей разрывалась голова. Оно и погнало меня в город, где в туалете на автобусной станции я забил до смерти сутенера Джонни Пятницу, подкарауливавшего там девчонок-беспризорниц, которые стекались в Нью-Йорк в надежде на удачу.

Сейчас мне кажется, что я всегда хотел убить его, но старался спрятать это желание в отдаленном уголке сознания, пытался замаскировать свои намерения удобными для себя оправданиями и предлогами. Наподобие тех, какими долго пользовался всякий раз, когда передо мной появлялась порция виски или я слышал щелчок открывающейся пивной банки. Собственное бессилие и неспособность других отыскать убийцу Сьюзен и Дженни ожесточили меня до крайности. Я увидел шанс нанести удар и не отвернулся от него. С того момента, как я с пистолетом и перчатками отправился на автобусную станцию, Джонни Пятницу можно считать покойником.

Темнокожий Пятница, высокий и худой, напоминал проповедника — в неизменном темном костюме и застегнутых наглухо рубашках без воротника. Завидев прибывших «новеньких», он раздавал им Библию и угощал супом из термоса. А когда подмешанный в бульон барбитурат начинал действовать, мерзавец уводил оболваненных девчонок со станции и усаживал в стоявший наготове фургон, после чего они исчезали, словно и не приезжали вовсе. Появлялись они через некоторое время на улицах уже безвольными наркоманками, продающими себя за дозу, которыми Пятница снабжал их по вздутым ценам, в то время как сам за их счет набивал себе карманы.

Он занимался «прокатом» детей, и на фоне других промыслов, далеких от гуманности, его мерзкий «бизнес» не давал шанса на искупление. Этот мерзавец снабжал педофилов детьми: доставлял к дверям надежных домов, где их подвергали насилию и всяческим унижениям, после чего возвращали «владельцу». Более состоятельным и извращенным клиентам Джонни предоставлял доступ в «подвал» на заброшенном складе в квартале Швейников. Здесь за десять тысяч долларов клиенты получали у Джонни на выбор мальчика или девочку, ребенка или подростка. Их разрешалось мучить, насиловать и даже при желании убить, а Джонни брал на себя заботу о трупах. В определенных кругах он был известен своей осторожностью и осмотрительностью.

Я узнал о Джонни Пятнице, разыскивая убийцу моих жены и дочери. Убивать его я не собирался или не хотел признаваться себе в таком желании. Бывший осведомитель сообщил мне, что Джонни иногда приторговывал фото— и видеозаписями со сценами сексуального насилия и пыток; мне также стало известно, что он главный поставщик подобной продукции, и тот, чьим вкусам она отвечала, обязательно вступал в контакт с Джонни Пятницей или одним из его агентов.

Я пять часов терпеливо наблюдал за сутенером на автобусной станции и последовал за ним, когда он направился в туалет. Там было два помещения: в первом находились умывальники с зеркалами над ними, а во втором вдоль одной стены размещались писсуары, а напротив проход разделял два ряда кабин. Рядом с раковинами в своем стеклянном отсеке сидел пожилой служитель в форменной одежде, но его так увлек журнал, что он даже не заметил, как я вошел вслед за Джонни. Двое мужчин мыли руки, еще двое стояли у писсуаров. Из кабин были заняты две в левом ряду и одна — справа. Из динамика доносилась мелодия, но какая точно, узнать было трудно.

Джонни Пятница вразвалочку направился к писсуару дальнему справа. Я остановился через два писсуара от него и подождал, пока управятся двое других мужчин. Стоило им выйти, и я оказался за спиной Джонни. Зажав ему рот, я приставил к его мягкой шее «смит-вессон» и затащил сутенера в последнюю кабину, самую дальнюю от занятой в этом ряду.

— Эй, отпусти меня, — прошептал он, испуганно выпучив глаза.

Я дал ему коленом в пах, и он упал на колени, а я запер дверь. Он попытался подняться, но сильный удар в лицо пресек эту попытку.

— Ни звука! — я ткнул пистолетом ему в голову. — Повернись ко мне спиной.

— Пожалуйста, не надо.

— Заткнись и поворачивайся.

Оставаясь на коленях, он медленно развернулся. Я спустил с него пиджак и надел наручники. В другом кармане у меня были припасены тряпка и липкая лента. Я засунул кляп Джонни в рот и примотал несколько раз лентой. Затем я рывком поднял его и толкнул на унитаз. Он с силой пнул меня ногой в голень и дернулся вверх, но потерял равновесие и тут я снова его ударил. После этого он остался сидеть, а я прислушался, не отводя от него пистолет, не привлекла ли внимание наша возня. Но все было тихо, только в бачке шумела вода.

Я сказал Джонни Пятнице, что мне нужно от него. Он прищурился, когда понял, кто перед ним. Пот бежал по его лицу, и попадал в глаза. Джонни старался его смигнуть. Из разбитого носа у него текла кровь, и тонкий красный ручеек, выбегая из-под ленты, струился по подбородку.

— Мне нужны имена, Джонни. Имена клиентов. И ты мне их назовешь.

От презрительного фырканья под носом у него запузырилась кровь. Взгляд его стал холодным. Зализанные назад черные волосы и глаза-щелочки делали его похожим на черную ядовитую гадину. Когда я сломал ему нос, глаза от боли стали круглыми.

Я ударил его еще несколько раз, не жалея силы, в живот и в голову. Потом я сорвал ленту и вытащил окровавленный кляп.

— Назови имена.

— Хрен тебе, — выплюнул зуб Джонни. — Пошел ты на хрен со своими мертвыми сучками.

Дальше все происходило как в тумане. Помню, что с остервенением молотил его, чувствуя, как хрустят кости и трещат ребра, как темнеют от его крови перчатки на моих руках. Черная туча заволокла сознание, и странные красные молнии пронзали ее одна за одной.

Когда я остановился, лицо Джонни превратилось в кровавое месиво. Я стиснул его челюсть, с губ его капала кровь.

— Говори, — прошипел я.

Взгляд его медленно вернулся ко мне, разбитые губы растянулись в усмешке, и приоткрывшийся рот представился входом в преисподнюю. Тело его выгнулось, и дернулось несколько раз. Черная кровь хлынула из носа, рта и ушей, и Джонни пришел конец.

Я отступил, тяжело дыша, затем постарался как можно тщательнее стереть с лица брызги крови и почистил перед куртки, хотя на черной коже и черных джинсах трудно было бы что-нибудь разглядеть. Я стащил с рук перчатки и затолкал их себе в карман. Прежде чем осторожно выглянуть наружу, спустил воду, а затем вышел и закрыл за собой дверь. Из кабины уже потянулся темный ручеек, собираясь в углублениях между плитками пола.

Я сознавал, что в туалетной комнате могли слышать хрипы Джонни, но мне все было безразлично. Когда я уходил, пожилой мужчина у писсуаров даже не посмотрел в мою сторону. Как добропорядочный гражданин, он хорошо знал, когда предпочесть чужим делам свои собственные. Не было пусто и у раковины, но я поймал в зеркале только беглые взгляды. Но место дежурного в стеклянной будке пустовало. Я вовремя нырнул в дверь, ведущую на подземную стоянку: с верхнего уровня уже спешили в туалетную двое полицейских. Я прошел между стоявшими рядами автобусами и оказался на улице.